Женька, или Одноклассники off-line

* * *

Немного отдохнул душой, но теперь надо опять браться за осуществление жизненных целей. Весной жене рожать. Надо сейчас пока провернуть. А то потом ребенок над ухом кричать будет. Неизвестно, как это на моем уме скажется. Ну или там на памяти. Хорошая ведь вроде память, но и с другой стороны не очень. Всех из ЖЭКовского журнала упомнить не могу. А что-то помню отлично. Например, как я один оставался на физкультуру. А эти все линяли дружно. Мне ни черта не скажут. И я бегаю, как заведенный, вокруг школы. Мать теперь и на жену орет. Та в ответ. Тетя Люся выглянет из своей комнаты и тоже давай орать. Так втроем душу отведут и идут чай пить на кухню. Я могу телек посмотреть. Не дурацкий сериал про Бразилию, а футбол или хоккей, в зависимости от сезона. Иногда спорта нет, смотрю новости.

Декабрь-январь, 1992-93

Мы впервые оставляли Малыша с бабушкой на целую неделю. Женина мама перебралась за день до нашего отъезда к нам и все время успокаивала нас, повторяя, что «все будет в порядке».

Я в Париж брала полупустой чемодан. Насмотревшись летом на французские вещички, я решила, что на сей-то раз затарюсь по-крупному. Женька был заранее об этом предупрежден, и на мой вопрос, не возражает ли он против такого поворота событий, муж мудро ответил:

– Главное заранее правильно настроиться. Я думаю, что я как-нибудь переживу твой налет на парижские магазины, а вот переживут ли магазины…?

Я не беспокоилась за торговую сеть. Я беспокоилась за себя. Летом у нас было с собой немного денег, учитывая траты на квартиру и ремонт. И фактически мы истратили все, что было на еду и Малыша. Но я-то видела все эти магазины и магазинчики, я видела эти человеческие цены, в конце концов, я только и делала, что таскалась с женской половиной моих туристов по примерочным с кучей барахла всевозможных фасонов и расцветок. Теперь мне хотелось все это купить самой.

В Париже нашу группу встречала женщина неопределенного возраста, низкого роста, в черном неказистом пальтишке и зимних, совершенно советских сапогах. За всю неделю, что мы проведем во Франции, я больше не увижу ни одного человека в подобной обувке. Снега на улицах не было и не предвиделось, температура не опускалась ниже плюс десяти, женщины по городу ходили в туфлях, максимум в коротких ботиночках. На представительницах нашей группы были сапоги, правда в основном осенние, но на местных такой обуви не наблюдалось.

Наш отель оказался совсем не в центре. В первый же день мы, вооружившись картой города, шли минут сорок до здания Оперы, а потом еще примерно полчаса до Лувра. Мы решили, что центр города все-таки где-то здесь.

Номер на первый взгляд был очень даже неплох, но в ванной стоял адский холод: в ней было огромное окно на улицу, но не было никаких батарей. Я подолгу держала включенной горячую воду, чтобы хоть как-то согреть помещение перед принятием душа.

Татьяне мы вежливо высказывали свои претензии, но взять с нее было нечего: она находилась в таком же положении, как и мы, и даже хуже, так как к ней вежливо ходило жаловаться полгруппы.

Но Париж был прекрасен! Это скрадывало все нюансы нашей первой поездки. Мы излазили пешком весь город, изучили его вдоль и поперек и считали его уже родным и близким, как будто бывали здесь уже раз сто.

Женька был менее восторжен, чем я, но его радовало мое прекрасное настроение, он ходил послушно за мной по музеям, честно изучал меню в парижских бистро, впервые предоставив возможность заказывать блюда мне вследствие полного незнания французского языка. Я впервые за всю нашу семейную жизнь решала какие-то вопросы, принимала решения и вела за собой. Летом в Грассе это не чувствовалось так сильно, так как вела я за собой всех проживавших на вилле, и Женька просто как бы подчинялся общим для группы правилам. А ели мы с ним там в основном на вилле, еду покупали в супермаркете, так что с этим вообще проблем и не было.

В Париже никакой кухни не было, и мы часто заходили в небольшие бистро, попадавшиеся нам просто на каждом шагу. Мы ели продававшиеся на каждом углу жаренные каштаны, мы попробовали огромные блины со всеми возможными начинками. Наконец, мы съели знаменитый луковый суп, забредя в какое-то маленькое кафе на Монмартре.

На сам Новый год женщина в зимних сапогах сагитировала всю группу пойти за сто пятьдесят долларов с носа в какой-то итальянский ресторан. Умных отказавшихся оказалось всего четверо или пятеро на все двадцать с лишним человек. Даже Татьяна бухнула на это мероприятие половину своих денег. Тетя нас, конечно же сильно нагрела. Ресторан был действительно итальянским, но совсем недорогим, а само празднование не стоило таких безумных денег. Время мы тем не менее провели весело, отметив сначала Новый год по-русски, шокировав в десять часов вечера сидевших в ресторане людей громкими тостами, поздравлениями и неуемной радостью. В двенадцать мы снова отметили Новый год уже по-местному времени, а далее нам подали десерт и начались танцы.

В четыре утра мы с Женькой брели по пустому городу в сторону своей гостиницы. Кто-то ушел раньше нас, кто-то заказал такси, а мы шли, не спеша, слегка пошатываясь от непривычно большого количества выпитого, и почему-то вспоминали нашу первую поездку в Сочи. Нам было смешно, мы громко хохотали на весь сонный Париж, иногда останавливаясь, чтобы обняться и поцеловаться. Мне было холодно ранним утром в туфельках-лодочках и коротеньком платье. Длинное новое французское пальто было красиво, но не очень грело. Но я не жаловалась, потому что мне было тепло внутри, да и не хотелось нарушать своими жалобами какую-то совершенно нереальную, тонкую, хрустальную идиллию.

Потом, уже после Нового года, буквально за два оставшихся до отъезда дня, я умудрилась прочесать несколько парижских магазинов, скупив там неимоверное количество вещей. Женька снисходительно улыбался, платил и периодически повторял, что как ни странно в Париже все стоит гораздо дешевле, чем в Москве. Дороже, конечно, чем в Китае, но и качество…

Я же купалась в невиданной доселе роскоши: я мерила по несколько пар обуви, тащила в примерочные неподъемные груды одежды, копалась в контейнерах с распродаваемой детской одеждой, и потом еще звала Женьку на совет: что брать, что мне идет, как сочетается то и это. Муж честно давал советы и стойко переносил все трудности последних дней пребывания в Париже.

Перед отъездом я набрала в отеле кучу проспектов с рекламой различных экскурсий, магазинов, несколько карт Парижа и с чувством выполненного долга запихала все это в итак уже с трудом закрывающийся чемодан.

В Москве нас почему-то заставили идти к зданию аэропорта по летному полю. Было темно, падал снег, я топала в своих французских ботиночках по обледеневшему асфальту и ежилась от холода. Некоторые члены нашей группы решили, что снова путч. Я же поняла, что мы снова на Родине, вот и весь фокус. И уже много позже, годы спустя, я все также остро буду чувствовать вкус своего Отечества. Даже если нас будут пропускать через теплый «рукав», даже если не будет идти снег, все равно, пролетая над елями перед самой посадкой, я всегда буду чувствовать эту сладкую боль – я дома, я снова в другом измерении, в другом мире, так отличном от того, из которого только что прилетела. А сумасшедшая очередь на паспортном контроле только прибавит к этому печали…

Конечно, Малыш по нам скучал, конечно, мы его тискали по очереди, параллельно доставая из чемодана подарки ему и Жениной маме. Конечно, мы были снова рады нашей теплой ванной и большой спальне (не то чтобы мы сильно возражали в Париже против того, что в нашем номере можно было только лежать в постели, передвигаться там было просто негде, но все-таки как-то соскучились по жизненному пространству). Конечно, мы с удовольствием съели заготовленные заранее свекровью бутерброды с красной икрой, но все-таки вздохнули тайно, вспоминая афродизиадские устрицы. И потом уже поздно вечером, когда мы остались одни в своей еще не очень обжитой гостиной, я сказала Жене:

– Жень, я хочу открыть свое турагентство.

* * *

С менеджером вышла хохма. Она ж маленькая, худенькая. Ее сильно и бить не пришлось. Но с другой стороны, она меня испугалась. Все остальные удивлялись, но спокойно так здоровались. Тут я их бух по башке. А эта чего-то испугалась. Но маленькая, только вздрогнула и все. Даже вскрикнуть не успела. Поздно домой приходила-то из своей фирмы. Во как менеджеры, оказывается, работают! Допоздна.

В газете в этот раз, между прочим, параллелей не проводили. Забылись видать те случаи. А тряпочка чистая осталась. Даже выбрасывать не надо было. Везет же иногда.

Февраль, 1993

Буквально за один час нам выдали за сто баксов все документы на новую фирму. У Женьки уже был опыт открытия своего предприятия, поэтому мы смело направились по его стопам. Поскольку в том подвале, в котором сидел мой муж, освободилась еще одна комната, меня с моим турагентством определили туда же. В комнате стояло два стола, несколько стульев и небольшой шкаф, доставшиеся мне в наследство от предыдущих владельцев. Я купила факс, притащила из дома все собранные в Париже проспекты и начала поиски рабочей силы.

В первую очередь мне нужна была секретарша. Нужно, чтобы кто-то сидел весь день на телефоне, а если необходимо и принимал туристов.

В один прекрасный день я гуляла с Малышом во дворе и случайно познакомилась с женщиной, которая просто шла мимо и присела отдохнуть на нашу скамеечку. Мы разговорились, и я узнала, что у нее есть две дочери-близняшки, которые в прошлом году закончили институт, и с тех пор никак не могли найти себе работу. Я предложила им зайти ко мне.

Мы встретились на следующий же день в подвале и сразу понравились друг другу. Я решила взять обеих близняшек. Так мы и начали нашу туристическую деятельность – я и две девочки, очень сильно похожие друг на друга.

Наша первая группа собралась совершенно спонтанно – Танин шеф, узнав, что я теперь работаю на ниве туризма, предложить объединить усилия и отправить в Париж общую группу на восьмое марта. Я дала маленькую рекламку в газете «Вечерняя Москва», но народу по ней набежало аж пятнадцать человек, окупив собой и рекламу, и аренду подвала за февраль-месяц. Себе я решила зарплату никакую не платить, но девчонкам по двести долларов перепало.

Женька был готов помогать на первом этапе, но пока больших вливаний от него не потребовалось. А я снова засобиралась в Париж. Мне надо было найти там партнера для дальнейшей работы. Как я его там буду искать, мне не очень было понятно, но я решила, что за неделю как-нибудь да решу этот вопрос.

Если сказать честно, то мой муж был не в восторге от всей этой затеи: он бы предпочел, чтобы я продолжала сидеть дома. Но вначале противиться не стал, видя мой энтузиазм и желание начать работать. Позже, особенно узнав о моем намерении снова рвануть в Париж, Женька выразил свое не очень положительное отношение к подобному повороту событий, но по большому счету уже было поздно – я подсела на свой проект под названием «туризм» и с головой ушла в разработку различных программ и туров.

В этот раз мне пришлось довольствоваться тем, что предлагал Тарас Юрьевич. Но мы честно предупреждали наших клиентов о месторасположении отеля, а также нам удалось уговорить шефа убрать из программы две экскурсии, что сильно удешевило путевку. Тарас Юрьевич уже начал со мной заигрывать, что упрощало ведение всяческих с ним деловых переговоров – он старался понравиться и проявлял гибкость. От их фирмы в этот раз никто не ехал, и бесплатное место щедро предоставили мне. Тем более, что моих туристов в группе оказалось несколько больше, чем Тарасовых.

* * *

Я уже освоился с электрикой. А ведь в школе по физике еле трояк поставили. И вот – понимаю все, что куда. Палыч мной гордится. Он теперь, если в запое, то я могу и сам сходить, посмотреть что-как. Не всегда все получается, но тут главное, чтоб током не шарахнуло. Да и то ведь привык. Ко всему привыкаешь. Я вон и к жене привык. Она уже подъезды не метет, оформила декрет, сидит дома, борщи варит. Мать все ходит на свой завод, но их грозят перевести за город. Туда она за бесплатно, конечно, ездить не будет. Сказала, что будет сидеть с ребенком, а жена пусть работать идет. Она все-таки молодая, крепкая. Жена и не против. Ей очень на рынке вещевом нравится. Мечтает туда устроиться, шмотками торговать.

Март, 1993

Женька отпускал меня с трудом. Поехать вместе мы не могли, так как у него в Москве в этот момент было очень много дел. Оставить все только ради того, чтобы быть вместе, казалось несколько нелепым. И все-таки он страдал. Страдал больше, чем я, потому что я-то ехала в мой ставший уже любимым Париж. Я ехала по делам, которые стали мне интересны. В конце-концов я снова вырывалась из той золоченой клетки, в которой сидела уже почти два года.

В Париже я в первый же день познакомилась с мужчиной лет сорока, который работал на телевидении. Он поехал в поездку с женой, но, тем не менее, активно ухаживал за всеми особями женского пола, находившимися в поле его зрения. В этом поле оказалась и я. Разговорившись, выяснилось, что у Юры есть некая знакомая в Париже, которая владеет маленьким отелем. Юра благородно обещал нас познакомить. «Заодно, – говорил он, – я смогу потом пользоваться твоими услугами со скидкой, учитывая мою неоценимую помощь и поддержку».

День на третий нам удалось дозвониться до Юриной парижской знакомой. Она сказала, что ее отель очень маленький и расположен далеко от центра города, но вот ее брат работает в небольшом туристическом агентстве, которое может быть очень даже заинтересовано в сотрудничестве с русскими.

Встреча с братом была организована в считанные минуты, и так у меня появился мой любимый и незаменимый французский партнер Серж. У него не было еще никаких налаженных связей с русскими, он выглядел как совершенно затрапезный эмигрант, но в нем был шарм, полет души и желание идти своим новым партнерам навстречу во всем.

Первое же мое пожелание было найти нормальный отель. Меня волновал не размер комнат, а месторасположение. Я уже успела понять, что в Париже этот пункт должен стоять на первом месте. Остальное не так уж важно. Серж был готов искать для меня подходящие варианты. Вторым пунктом стоял летний отдых. Вилла в Грассе была хороша, но ставить на поток поездки с проживанием на виллах не имело никакого смысла – надо было искать недорогой отель. Серж опять кивал головой и выражал полное согласие искать.

За оставшиеся дни я сумела объехать несколько предложенных Сержем отелей и даже умудрилась выбрать один из них в качестве отправной точки в нашей дальнейшей работе. Гостиница находилась в престижном шестнадцатом районе, ванные комнаты в ней были теплыми, а холл и номера чуть больше привычных метр на метр. За начало нашего сотрудничества мы с Сержем выпили Кир Рояль в бистро, расположенном неподалеку от выбранного отеля. Что такое Кир я узнала именно тогда – шампанское, смешанное с черносмородиновым ликером, надолго стало моим любимым напитком, который я пыталась заказывать везде, где только можно, но только во Франции его подавали всегда и без удивления.

* * *

Натыкаюсь на придурков из моего класса. Некоторые пооткрывали свои фирмы. Некоторые работают менеджерами. Я теперь знаю, что так называют тех, кто на фирмах работает. Все менеджеры занимаются разными делами. Как мать говорит «перекладывают бумажки с места на место». Я стараюсь все фамилии удержать в голове. Напротив четверых уже стоят галочки. Иногда читаю про всяких там маньяков и серийных убийц в газетах. Про меня ни слова. Да какой из меня серийный убийца или тем более маньяк. У меня цель в жизни. Высокая и благородная. Типа я мушкетер. Я смотрел про них кино. Ничего так смотрятся.

Апрель-май, 1993

Всю весну я активно занималась раскруткой своего турагентства. Потихоньку расширяла рекламу, рассылала свои предложения другим агентствам, во всю готовила летнюю программу. На работе я проводила все больше и больше времени, полностью доверив Малыша Жениной маме. К тому времени она решила совсем уйти из своего научно-исследовательского института и могла сидеть у нас дома весь день. Женька ворчал, конечно, не получая порой во время своего горячего ужина, но так как работали мы в соседних комнатах, он всегда был в курсе моих дел и порой ждал меня после работы, если мне приходилось задерживаться в ожидании какого-нибудь припозднившегося клиента.

Тарас Юрьевич, которого я уже называла просто Тарас и на «ты», все чаще своих туристов отдавал мне, так как их фирма все больше посвящала времени другим видам деятельности, приносившим более ощутимую прибыль. Тем более оказалось, что в Татьяне, на которую изначально делалась ставка, напрочь отсутствует предпринимательская жилка и никакими премиями и комиссионными ее нельзя было простимулировать настолько, чтобы она собрала наконец необходимое для получения хоть какой-то прибыли количество туристов.

Время от времени Татьянин шеф приглашал меня куда-нибудь пообедать, чтобы обсудить, как он говорил, «деловые вопросы». Особенно мы ничего такого уж не обсуждали. Все условия сотрудничества у нас были оговорены заранее и за их рамки мы практически никогда не выходили. За обедами же беседовали за жизнь.

Татьяна постоянно меня предупреждала об опасности вляпаться с Тарасом в любовную историю, но мне и в голову не приходило изменять мужу. Мне просто нравилось выйти в свет с привлекательным мужчиной, который был меня старше почти на пятнадцать лет и соответственно отличался от Женьки, как отличается солнце от луны. С Тарасом было интересно, Тарас принадлежал к другому поколению, Тарас был в конце концов тем типом мужчины, с которым до этого я никогда дела не имела.