Венец для королевы проклятых
Проходя мимо окна, она заметила, что тяжелая бархатная портьера как-то странно торчит. Гвендилена хотела было поправить ее, но что-то мешало. Наконец, она отдернула занавесь резким движением и замерла, увидев перед собой молодого рыцаря в сером плащеджедри-айр с золотым крестом. Став королем, Хильдегард сохранил свою личную гвардию… Но как этот парень попал сюда? И почему сжимал в руке короткий и острый кинжал?
В первый момент Гвендилена растерялась. Наверное, нужно было бы закричать, но горло сжалось, и она застыла на месте, не в силах произнести ни звука.
«Молчи, – тревожно шепнул знакомый голос в голове, – он успеет убить тебя раньше, чем ты раскроешь рот!»
Это был странный совет, но Гвендилена сочла за лучшее последовать ему, тем более что голос в голове столько раз выручал ее раньше… И неожиданно почувствовала, как что-то сжало виски и лоб – совсем как тогда, давно, когда они с сестрой нашли волшебный венец на озере Трелоно. Казалось, будто венец каким-то чудом вновь оказался у нее на голове, облекая силой и властью иного мира.
Казалось, это продолжалось бесконечно долго… Гвендилена смотрела в лицо юноши не отрываясь, и он не выдержал ее взгляда! На его лице появилось странное выражение – восторга и ужаса одновременно. Он как-то стушевался, опустил голову, пальцы его разжались, и кинжал со звоном упал на каменный пол.
– Что… ты… здесь… делаешь? – выдохнула Гвендилена, с трудом шевеля непослушными губами.
– Простите меня, госпожа королева… Простите, – забормотал он, – я в вашей власти, я не причиню вам зла…
Теперь и в самом деле можно было бы позвать на помощь… Но почему-то Гвендилена этого не сделала. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, так что не смогла бы и шагу ступить, но показать свою слабость незнакомцу, который, очевидно, явился с недобрыми намерениями, разумеется, было никак нельзя.
– Кто ты такой? – строго спросила она.
– Здесь меня знают как Отиса из Арн-Круса… – начал было юноша, но голос его звучал так неуверенно, словно он сам не верил своим словам.
– Кто ты на самом деле? Зачем ты пришел сюда? – перебила его Гвендилена.
Юноша вскинул голову. Последний луч заходящего солнца позолотил его кудри, и казалось, будто лицо окружено сиянием… В этот миг он был так красив, что Гвендилена невольно залюбовалась им.
– Я Теобальд, сын графа Ральхингера! Много лет назад мой отец был казнен по приказу короля Людриха. Но принц Хильдегард виновен в этом никак не меньше, а может быть, даже больше. Во времятаймери-гивез,на пиру он оскорбил моего отца, тот ответил… Сочинил каламбур, в котором осмелился намекнуть, что принц Хильдегард был рожден бастардом. Это была удачная шутка, все смеялись! А на следующий день Хильдегард донес королю, что мой отец – изменник и готовит переворот.
Гвендилена вздрогнула и прикусила губу. Надо же случиться такому совпадению! Графского отпрыска она видела лишь один раз, издали… В праздник Жатвы отец по обычаю поднял его на руки и показал наследника своим поселянам, чтобы крепостные знали будущего хозяина. Румяный, в золотых кудряшках, наряженный в шелк и бархат, младенец был похож на ангелочка, сошедшего с фрески из церкви всех богов, только крылышек не хватало. Сейчас, конечно, он не мог бы вспомнить ее – худую, неуклюжую, застенчивую деревенскую девчонку, – но Гвендилена почему-то испугалась. Давно уже не осталось никого, кто помнил бы ее такой, кто мог бы узнать!
Но, к счастью, молодой человек не заметил этого. Он говорил, словно хотел выплеснуть все, что накипело на душе:
– Моей матери пришлось бежать, спасая меня и себя, бросить родовое поместье… Самые близкие отвернулись от нас, боясь королевского гнева. Перед нами закрылись все двери. Даже родной брат не пустил ее на порог своего замка, когда она явилась просить защиты и приюта! Она умерла, зачахла с горя и перед смертью просила меня лишь об одном – отомстить за нашу семью.
Гвендилена вспомнила разоренную деревню, горящий сарай с запертыми в нем стариками и детьми, соседей, закованных в цепи, – и содрогнулась. Дорого же обошлась им всем графская шутка на пиру!
И в первую очередь – ему самому.
– Чтобы попасть сюда, мне пришлось назваться чужим именем, – продолжал Теобальд, – я поступил в оруженосцы к одному рыцарю… Он был добр ко мне. Но даже ему я не осмелился открыть свою тайну! Быть безродным сиротой лучше, чем сыном изменника, это я понял крепко.
«Долго же ты шел сюда! – подумала Гвендилена. – И ты опоздал. Убивать человека, который и так одной ногой стоит в могиле, – глупая затея».
Но вслух она сказала совсем другое:
– Так ты хотел убить своего короля? Может быть, твой отец и был казнен безвинно («так же, как и сотни, тысячи других!» – прошелестел знакомый голос у нее в голове), но ты сам стал изменником!
Неожиданно молодой человек коротко рассмеялся, словно услышал нечто забавное.
– Вы совершенно правы, госпожа королева! И, прошу заметить, даже не смог довести задуманное до конца… Я в вашей власти, можете звать слуг и стражу. Или предпочитаете, чтобы я сам сдался начальнику караула?
Он говорил шутливо, но отчего-то Гвендилена была совершенно уверена, что стоит ей приказать сейчас – и он бестрепетно отдаст себя на муки и смерть. Неожиданно для себя самой она почувствовала жалость к этому юноше…
То, что произошло дальше, она еще долго вспоминала со странным, смешанным чувством стыда и наслаждения тайной запретной радостью. Неизвестно, что было тому виной – то ли весенний воздух, сладкий и лукавый, словно молодое вино, то ли то, что молодой Теобальд был красив, словно юный бог, а Гвендилена так долго не знала мужской ласки, то ли просто звезды так сошлись на небе в тот вечер, но случилось то, что случилось.
Юноша сделал шаг вперед – всего один шаг! Она уперлась ладонью ему в грудь… Но не слишком сильно. В этот миг силы оставили ее окончательно, колени подломились, и она, наверное, упала бы в обморок, но молодой человек оказался проворным и ловким. Он подхватил ее на руки и понес к кровати, осторожно держа перед собой, словно хрупкую и драгоценную ношу. Она чувствовала биение его сердца, его запах, слышала его дыхание и – вот странное дело! – не испытывала к своему возможному убийце ни страха, ни гнева, напротив – лежать в его объятиях было весьма приятно!
Он бережно опустил ее на ложе, и в этот миг ее руки кольцом сплелись у него на шее. В глазах юноши мелькнула растерянность и страх.
– Простите, госпожа, кажется, я не вполне верно понял вас… – пролепетал он.
– Иди ко мне, – тихо сказало Гвендилена.
* * *Утром ее разбудили первые лучи рассветного солнца. Та самая портьера так и осталась незадернутой… Открыв глаза, Гвендилена увидела рядом безмятежно спящего Теобальда и блаженно улыбнулась. Она уже и забыла, каким горячим и страстным может быть мужчина, забыла о том, что значит отдаваться своим желаниям и наслаждаться этим, а не ублажать стареющего венценосного мужа!
Эта ночь была прекрасна…
Однако она прошла, а значит, следовало позаботиться о делах насущных, иначе несдобровать ни ей, ни ему. Гвендилена потрясла Теобальда за плечо.
– Просыпайся! Вставай скорее!
– Моя госпожа…
Он сел на ложе и потянулся было, чтобы поцеловать ее, но Гвендилена отстранила его.
– Быстро одевайся и уходи отсюда!
– Да-да, конечно!
Пока Теобальд поспешно одевался, Гвендилена думала, что делать дальше. О том, чтобы выдать страже своего случайного любовника, конечно, и речи быть не могло… Но что, если он проболтается? Или повторит попытку убить короля?
«Тебе не стоит об этом беспокоиться! – послышался знакомый тихий голос в голове. – Лучше подумай, кого он тебе напоминает?»
Это был странный вопрос. Гвендилена задумалась… Наверное, сын должен быть похож на отца, но уловить фамильное сходство было невозможно. Высокий, стройный, широкоплечий молодой Теобальд ничем не напоминал господина графа, которого Гвендилена запомнила пузатым и кривоногим! Может быть, графиня не блюла верность мужу, а может быть, юноша просто удался похожим на мать…
Но сейчас это уже не имело никакого значения.
Застегивая пряжку плащаджедри-айр на плече, Теобальд бросил на нее взгляд – долгий взгляд, восторженный и нежный. Так – ну или почти так! – смотрел когда-то на принцессу Эвину юный певец Лейр Сладкоголосый. Так вот кого напомнил ей несостоявшийся убийца! Красавчик Лейр, что умел сочинять песни, трогающие сердца, и умер в пыточном подвале, так и не предав свою любовь…
«Умер по твоей вине, не забывай об этом!» – напомнил знакомый голос в голове, но Гвендилена лишь отмахнулась от него. Что прошло, то прошло, это было так давно!
– А теперь уходи, – вымолвила она, – да осторожнее, постарайся, чтобы тебя не заметили. И подбери свой кинжал с пола, мне не нужны чужие вещи!
Глава 8
В жаркий полдень в середине лета улицы Терегиста безлюдны. Жители скрываются в своих домах, торговцы закрывают лавки, и даже бродячие собаки лежат в тени, высунув языки и тяжело дыша. Пока не ослабеет зной, город кажется пустым, словно вымершим…
А в королевском дворце, несмотря на жару, жизнь идет своим чередом.
* * *В малом обеденном зале стояла живительная прохлада. В небольшом фонтане – еще одном вдохновенном творении мастера Броквура – журчала вода, создавая приятную атмосферу, и солнечный свет, отражаясь в цветных витражах, рассыпал причудливые блики по стенам и потолку.
Королевская семья собралась за столом. Юная Амаласунта, прелестная и немного отрешенная – в последнее время она вся ушла в хлопоты по приготовлению приданого и мысли о скором отъезде к жениху, – принц Римеран в грубой холщовой рубахе, словно простой пехотинец, Альдерик, с бледным и строгим лицом, несмотря на жару, затянутый в черный суконный камзол… Ну и конечно, сам Хильдегард – осунувшийся, с седыми волосами и потухшим взглядом, восседающий во главе стола.
Король произнес короткую молитву (с некоторых пор он стал очень набожен!) и дал знак приступить к еде. К столу по случаю жары подавали холодный супмервилон, мясо в кисло-сладком соусе, жареных цыплят, тушеные овощи… Сам Хильдегард, впрочем, довольствовался простой ячневой кашей и отваром из трав вместо доброго вина. «Умеренность во всем – вот что должно отличать истинно благородного мужа! – любил повторять он в последнее время. – Умение смирять свои телесные страсти угодно богам».
«Еще бы, легко смирять то, чего нет! Совсем старик, – рассеянно подумала Гвендилена, кинув быстрый взгляд на мужа из-под опущенных ресниц, – а я ведь любила его когда-то! Даже странно».
Она осторожно зевнула, прикрыв рот ладонью.
– Ты выглядишь утомленной, любовь моя, – заметил Хильдегард, – наш малыш снова не давал тебе спать этой ночью?
– Да, он такой беспокойный…
Гвендилена действительно не выспалась, но, по правде говоря, младенец был совершенно ни при чем. Молодой Теобальд снова ушел из ее спальни под утро, и ночь пролетела как одно мгновение! Страсть молодого любовника, конечно, приятна, но дело не только в этом. Его восхищение и любовь, почти молитвенный восторг – вот что радовало ее по-настоящему, грело душу, заставляло сердце приятно трепетать… Недаром он напомнил ей Лейра Сладкоголосого! Что-то общее у них определенно было.
«Однако все-таки стоит быть осторожнее, – решила Гвендилена, – мой муж, конечно, постарел и ослаб, но из ума еще не выжил. И Альдерика не стоит списывать со счетов – уж он-то не упустит возможности насолить мне!»
– Тебе надо больше отдыхать и беречь себя, – наставительно сказал Хильдегард, – хотя, конечно, быть заботливой матерью – высшее предназначение женщины!
«Да уж… Эвина была куда как заботлива, ей ничего не нужно было, кроме как сидеть в тихом углу и квохтать над своим выводком, словно наседка… Но разве это ей помогло?»
Некстати вспомнив о былой сопернице, Гвендилена неожиданно почувствовала, как остро и болезненно сжалось сердце. Столько лет прошло, но вдруг это старое дело всплывет снова, как распухший и обезображенный труп утопленника? Что, если кто-то – например, Альдерик! – догадается о той роли, что она сыграла когда-то в том, что Хильдегард сослал бывшую супругу в отдаленное поместье?
Или уже догадался.
Гвендилена украдкой посмотрела на пасынка, но тот с невозмутимым видом разделывал тушку жареного цыпленка. Альдерик всегда ел очень аккуратно, словно брезгуя испачкать руки, пользовался за столом специальной двузубой вилкой и разделывал мясо небольшим, но острым ножом с рукояткой из лазурита, отделанной золотом. Этот нож он всегда носил с собой и очень дорожил им.
Хильдегард отодвинул тарелку. То ли каша сегодня не удалась, то ли ему просто не хотелось есть, но большая часть осталась нетронутой… Он промокнул губы салфеткой и уже собирался было удалиться, пожелав домочадцам приятной трапезы, как делал нередко, но вдруг обвел глазами собравшихся и недовольно нахмурился.
– А где Людрих? – спросил он.
– Упражняется в стрельбе из лука с мастером Алларием! – отозвался Римеран, с энтузиазмом обгладывая куриную ножку. Он-то никогда не утруждал себя тонкостями этикета за столом! – Наверное, слишком увлекся… Если позволишь, отец, я пойду и приведу его!
Он уже отодвинул тяжелый дубовый стул, чтобы встать, но этого не понадобилось. Дверь распахнулась, словно от сильного порыва ветра. Раскрасневшийся, загорелый Людрих, растрепанный и счастливый, вбежал в обеденный зал, торопливо поклонился отцу и занял свое место за столом. Хильдегард вовсе не выглядел рассерженным или недовольным, напротив – смотрел на своего любимца с легкой улыбкой.
– Чем ты занимался сегодня? – спросил он.
– Мы с братом фехтовали на деревянных мечах, и я почти победил! – ответил Людрих, уплетая мясо с овощами за обе щеки. – Правда, Римеран?
Тот кивнул.
– Так и было! Почти, – очень серьезно подтвердил он, и лишь в глубине глаз притаилась легкая усмешка, – счастье еще, что скоро я стануарвераном, а то бы мне несдобровать!
Амаласунта фыркнула в кулачок, но Людриха уже было не остановить.
– А потом я стрелял из лука… И попал в кольцо семь раз из семи! – похвастался он. – Наставник Алларий говорит, что скоро я смогу участвовать в турнире! В следующем году он обязательно разрешит.
– Я горжусь тобой, сын мой, – Хильдегард потрепал мальчика по голове, – и верю, что ты непременно победишь!
Скрежет ножа по тарелке заставил Хильдегарда досадливо поморщиться. Альдерик с каменным лицом все кромсал тушку цыпленка, не замечая, что вот-вот прорежет тарелку!
– В чем дело, сын мой? Чем ты недоволен? Людрих твой брат и такой же мой сын, как и ты.
На щеках юноши вспыхнули красные пятна.
– Да! Но позволь напомнить, что моя мать была – и остается! – женщиной королевской крови, а не бывшей служанкой. К тому же я рожден после брачного обряда…
Этого король вынести не смог.
– Вон! – взревел Хильдегард. Лицо его побагровело, на лбу вздулись жилы, но в этот миг он как будто помолодел и стал похож на прежнего себя. – Вон отсюда, я не желаю тебя видеть!
Альдерик вскочил с места и выбежал прочь. Хильдегард побледнел и обмяк на стуле, словно вспышка гнева окончательно лишила его сил, юная Амаласунта расплакалась, закрыв лицо руками, Римеран сидел, опустив голову и уронив на стол пудовые кулаки…
Только Гвендилена осталась спокойна. Она смотрела не отрываясь на маленький нож с лазуритовой рукояткой, что Альдерик в спешке забыл прямо в тарелке с недоеденным цыпленком. Почему-то эта красивая вещица привлекла ее внимание больше, чем все происходящее! «Вещи нельзя разбрасывать где попало, – шепнул на ухо знакомый тихий голос, – ты ведь помнишь об этом, не правда ли?»
«Да, пожалуй, если эта вещица окажется не в том месте, от этого многое может измениться, – решила Гвендилена, – но для начала ее нужно заполучить…»
Она встала, подошла к Хильдегарду, нежно обняла его и поцеловала в висок.
– Прошу тебя, муж мой, не гневайся на сына! Он еще так молод…
Хильдегард накрыл ее руку своей.
– Благодарю тебя. Ты всегда была добра к моим детям. Может быть, даже слишком добра, но я не могу порицать тебя за это, – устало ответил он и, чуть помедлив, добавил: – Поистине, только боги могут наградить человека столь прекрасной и добродетельной женой! Жаль, что в придачу они не дали мне почтительного сына.
Гвендилена скромно опустила ресницы.
– Я хотела бы удалиться сейчас. Наш малыш ждет меня! Ты позволишь?
– Да-да, конечно…
Проходя мимо того места, где только что сидел Альдерик, Гвендилена вдруг покачнулась и схватилась за стол. Как будто случайно она задела тарелку широким рукавом и смахнула ее на пол. Осколки тонкого фарфора со звоном разлетелись по каменным плитам вперемешку с недоеденными остатками цыпленка.
– О, я такая неловкая! – Гвендилена беспомощно улыбнулась. – Просто голова закружилась. Наверное, это из-за бессонной ночи.
– Я же говорил, что тебе нужно больше беречь себя! – король выглядел встревоженным. – Сейчас же прикажу служанкам проводить тебя в спальню!
– Нет-нет, благодарю тебя, любовь моя, – отозвалась Гвендилена, стараясь поудобнее припрятать в рукаве маленький ножик с лазуритовой рукояткой, – все хорошо, не волнуйся за меня!
Глава 9
Долгий жаркий день подходил к концу. Сидя у окна в своей спальне, Гвендилена рассеянно вертела в руках маленький ножичек. Заполучить эту вещицу было непросто, но еще труднее – придумать, что делать с ней дальше!
Снова и снова Гвендилена вспоминала давешнюю ссору за обедом.
«Альдерик ненавидит меня, но это давно уже не новость, – рассуждала она, – к счастью, он еще молод и не умеет держать себя в руках, потому и рассердил отца сегодня. Хильдегард с радостью сделал бы наследником Людриха, своего любимца… Но есть закон, что предписывает передавать трон старшему сыну, к тому же Людрих еще несовершеннолетний! Ссора за столом – слишком уж мелкий повод для того, чтобы пойти против вековых традиций».
«А что, если повод будет более значительным? – шепнул на ухо знакомый тихий голос. – Что, если у короля отнять то, чем он больше всего дорожит?»
Гвендилена задумалась. В последнее время Хильдегард совсем отошел от земных дел и отрешился от всех привязанностей…
Кроме одной.
«Людрих. Ну конечно! Если уж есть в этом мире кто-то, кого Хильдегард любит по-настоящему, то это он – сын ничтожной прачки, который когда-то помог мне стать королевой… Поэтому Альдерик так злится и ревнует. Он с радостью отправил бы сводного брата в монастырь или сделаларвераном, но на убийство он не пойдет!»
«То, что не сделает один человек, всегда может сделать другой, – наставительно произнес голос в голове, – а если рядом с телом найдут любимый нож Альдерика…»
Гвендилена с трудом сглотнула вязкую слюну. Горло сжалось, перехватило дыхание… Пусть она и не испытывала к пасынку особой любви и привязанности, даже досадовала порой, что вынуждена была столько лет притворяться и лгать, называя его сыном, но сама мысль о том, чтобы убить его – веселого и добродушного мальчугана, который в жизни не сделал никому зла, – была ужасна, даже чудовищна!
Но голос был неумолим, и заставить его замолчать было не так-то просто.
«Что ж, как хочешь, – продолжал он, – можешь оставить все как есть. Возможно, когда Хильдегард умрет, Альдерик позволит тебе удалиться в замок Кастель-Мар, чтобы доживать там свой век… А может быть, и нет. Как ты думаешь, долго ли проживет твой сын без тебя?»
Он помолчал недолго и уточнил:
«Твойнастоящий сын, которого ты так ждала, вымаливала у богов…»
Голос в голове звучал проникновенно, почти сочувственно:
«Наверное, тяжело будет провести оставшиеся годы в монастыре или темнице и знать, что ты могла предотвратить это, но не стала! Зато совесть твоя будет чиста… Не совсем, конечно, но все же».
Гвендилена вспомнила сестру Айю, маленького Римерана, певца Лейра Сладкоголосого, короля Людриха… «Да уж, праведницей меня не назовешь! – с горькой усмешкой подумала она. – Иначе я давным-давно сгинула бы от тяжелого труда, от голода, от любой прихоти сильных мира сего… И уж точно не стала бы королевой!»
«Верно, – согласился голос в голове, – а потому прекрати тратить время напрасно и попусту терзаться сомнениями!»
Гвендилена упрямо замотала головой.
«Нет, нет, я все равно не смогу убить своего названого сына! К тому же Людрих вырос крепким и ловким подростком…»
Зловредный голос в голове ехидно хихикнул.
«Глупая женщина! – снисходительно произнес он. – Разве все и всегда нужно делать самой? Ты столько лет была королевой и не знаешь этого?»
Гвендилена задумалась. Конечно, сделать все чужими руками было бы гораздо проще и легче… Но кто пойдет на такое?
«Хороший вопрос, – согласился голос в голове, – такое дело нельзя доверять кому попало! Подумай, кто предан тебе душой и телом? Кто не мыслит жизни без тебя? Кто ради тебя предпочел забыть о мести, которую лелеял много лет?»
Перед глазами Гвендилены на миг предстало лицо Теобальда, его взгляд – покорный, молящий и нежный. «Для меня он пойдет на все, – подумала она, – недаром он так напоминает покойного Лейра! Жаль, что потом придется избавиться и от него – он красив и к тому же прекрасный любовник… Но с другой стороны – при дворе немало других молодых людей, наделенных многими достоинствами. Зато малыш Ригор унаследует трон своего отца и станет королем, когда подрастет. А что до Людриха… Что ж, он и так прожил гораздо дольше, чем мог бы, учитывая все обстоятельства! Его жизнь была счастливой, не омраченной ничем, а смерть будет быстрой и безболезненной».
Гвендилена отложила в сторону нож с лазуритовой рукояткой. Теперь, когда решение было найдено, она чувствовала значительное облегчение, как человек, который долго блуждал по лесу и наконец вышел на проторенную тропу. Пусть впереди еще долгий путь, но если знаешь, куда идти, преодолеть его становится намного проще!
«Теперь все будет хорошо, – думала она, – как известно, все еще может измениться!»
Глава 10
В небе взошла полная луна, но в эту ночь ее серебристый диск казался багровым, будто запятнанным кровью. Кровавая луна издавна считалась недобрым предзнаменованием в Терегисте, и потому жители плотно закрывали ставни, задергивали шторы, чтобы лучи не проникали внутрь, не приносили в дома зло и раздоры…
После сигнала к тушению огней королевский дворец погрузился в темноту и тишину. Лишь в покоях Гвендилены горел маленький светильник, и пламя озаряло комнату колеблющимся неверным светом.
«Неужели он не придет? Не придет именно сегодня?» – тревожно думала она, вслушиваясь в малейший шорох. Может быть, впервые Гвендилена с таким нетерпением ждала своего любовника!
Наконец в коридоре послышались быстрые легкие шаги, потом кто-то тихо поскребся в дверь, словно загулявший кот, что возвращается домой на рассвете. Гвендилена знала, что у Теобальда есть чудо-ключ, изготовленный мастером Броквуром и подходящий ко всем замкам во дворце. Старый мошенник не смог устоять перед крупным бриллиантом – последним остатком достояния покойного графа Ральхингера! Камень понадобился ему для того, чтобы изготовить какую-то особую линзу для одного из будущих изобретений, а Теобальд получил возможность проходить куда пожелает. С помощью этого ключа он проник в ее спальню, когда у них все случилось в первый раз… Правда, с того дня он уже не смел им пользоваться и смиренно ждал, пока она впустит его.
Гвендилена метнулась к двери, осторожно открыла, стараясь, чтобы не заскрипела створка, не щелкнул замок. Теобальд стоял на пороге. Его глаза сияли ей навстречу такой искренней радостью, что Гвендилена невольно смутилась и на мгновение отвела взгляд.
– Входи быстрее…
Теобальд потянулся было, чтобы поцеловать ее, но Гвендилена легко отстранила его.
– Постой, – она покачала головой, – не сейчас! Мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно!
Гвендилена указала Теобальду на мягкое кресло, но сама осталась стоять, скрестив руки на груди. Вид у юноши был немного удивленный – еще бы, от этой встречи он ожидал совершенно другого! – но он покорно ждал, что она скажет, не выказывая нетерпения.
– Послушай, Теобальд, – медленно, взвешивая каждое слово, начала она, – помнишь ли ты, зачем пришел сюда впервые?
Теобальд покраснел и опустил голову. А Гвендилена безжалостно продолжала:
– Ты хотел ведь убить моего мужа, так?
Он хотел было что-то сказать, но Гвендилена остановила его движением вытянутой руки.
– Молчи, не говори ничего! Я знаю, у тебя были на то причины – Хильдегард погубил твоего отца, ты поклялся отомстить… Ты хотел причинить ему боль? Заставить его страдать?
Юноша решился вставить слово:
– Это было раньше… До того, как я узнал вас, госпожа королева!