Венец для королевы проклятых
– Ничего! – улыбнулся он. – Ведь у нас впереди еще много лет, все может случиться… И в конце концов, есть еще монастыри и храмы! Если наш сын захочет провести жизнь в молитвах и благочестивых размышлениях, мы ведь не станем ему препятствовать, не так ли, дорогая?
Он нежно потрепал юную супругу по щеке, но принцесса Эвина разрыдалась и выбежала прочь. Повернувшись на каблуках, принц вышел, не говоря ни слова, и на его лице впервые мелькнуло совсем другое выражение – одновременно злое и обиженное, как у ребенка, которого оставили без сладкого за обедом. Впервые за все время, что Гвендилена служила своей госпоже, принц покидал покои супруги таким раздосадованным и недовольным!
С того дня он стал наведываться к ней значительно реже. А если и приходил, то уже не оставался надолго, и из спальни не слышно было больше ни смеха, ни нежных словечек… Принц Хильдегард лишь исполнял супружеский долг и тут же спешил куда-то прочь, словно покончив с надоевшей обязанностью. Эвина тяжело переживала охлаждение мужа и часто ходила бледная и печальная. Вместе с другими фрейлинами Гвендилена утешала госпожу, но в сердце ее уже шевелилась робкая, слабенькая надежда.
Однажды малыш Римеран не пришел к ужину. Поначалу это никого особенно не встревожило, но мальчик не появился, даже когда пришло время ложиться спать, и мать не на шутку забеспокоилась. Фрейлины отправились искать его в дворцовых закоулках. Вместе с ними искала и Гвендилена. Со свечой в руке она обходила темные коридоры, досадуя на несносного мальчишку. Там, в башне, Гила снова ждет ее, но вместо того, чтобы постигать ее науку, приходится ловить этого сорванца!
Она и сама не знала, что заставило ее зайти в кладовую, где обычно хранились вещи, вышедшие из употребления, прежде чем отправиться в приют для бедных – принцесса Эвина любила заниматься благотворительностью! – и открыть тяжелую створку стенного шкафа. Там, среди пыльных подушек и траченных молью бархатных занавесей, свернувшись в клубочек и подложив ладонь под щеку, спал маленький принц. Он выглядел таким одиноким и беззащитным… Лицо, изрытое глубокими шрамами, казалось уродливой грубой маской. На щеках остались мокрые дорожки от слез, и видно было, что малыш долго плакал, перед тем как заснуть.
Глядя на несчастного ребенка, Гвендилена почувствовала острый укол стыда за то, что сделала с ним. Она сама готова была расплакаться, но тут мальчик проснулся.
– Кто здесь? – пробормотал он, отворачиваясь от света и прикрывая лицо рукой. – Уходи!
Глаза были синие, отцовские… И взгляд такой же. «Наверное, он должен был вырасти красивым юношей, если бы не тот случай, – подумала Гвендилена. – Но я ведь не знала, что так получится!»
– Это я, Гвендилена, одна из фрейлин вашей матушки, – сказала она. – Пойдемте скорее, ваше высочество, она очень волнуется!
Она протянула ему руку, но мальчик вовсе не собирался сдаваться просто так.
– Не хочу! Не пойду! – кричал он, отталкивая ее.
Гвендилена осторожно поставила свечу на пол и ловко подхватила малыша на руки. Он отчаянно отбивался, но девушка не обращала внимания и прижимала к себе, как в тот день, когда вытащила его из очага. «Ничего, не плачь, все будет хорошо…» – шептала она, гладя его по голове, и постепенно ребенок затих, уткнувшись ей в плечо. Отчаянные рыдания перешли в тихое всхлипывание, и Гвендилена уже собиралась отнести его к матери, когда он вдруг встрепенулся и поднял голову.
– Теперь я урод… Зачем ты спасла меня? – выдохнул он.
Он выглядел маленьким старичком, и в голосе его звучало совершенно взрослое, беспредельное горе. Хотелось как-то утешить его, но что тут поделаешь? В замке полно зеркал, и любое из них поведает мальчику горькую правду.
Почему-то девушка вспомнила сказки, что рассказывала старая Аливель. Она знала много историй, и большую часть Гвендилена давно позабыла, но одна всплыла в памяти.
– Людрих Великий тоже был покрыт роговым панцирем вместо кожи! – выпалила она. – Его обожгло дыхание дракона, но он стал героем и великим королем.
Мальчик явно не ожидал такого. Он мигом перестал плакать, утер слезы кулаком и удивленно уставился на нее.
– Это правда? – озадаченно спросил он.
– Конечно! – храбро ответила Гвендилена. Старая Аливель, конечно, была сумасшедшей и часто несла всякий вздор, но ведь история об Аннуне оказалась правдой…
– А ты расскажешь мне про Людриха? – спросил маленький Римеран.
– Расскажу. Непременно расскажу! – улыбнулась Гвендилена. – Но это будет наш секрет. И только если ты будешь слушаться.
– Буду… Правда буду.
– Тогда пойдем к маме. Я только возьму свечу, чтобы мы не заблудились в темноте…
Мальчик доверчиво прижался к ней, обхватив за шею, и Гвендилена чувствовала его теплое дыхание у себя где-то возле уха. Когда она вошла в покои принцессы, ребенок уже крепко спал.
Принцесса Эвина была вне себя от беспокойства. Она металась из угла в угол и распекала фрейлин за нерадивость, что вообще-то случалось с ней нечасто. Увидев Гвендилену с малышом на руках, она кинулась к ней.
– Что случилось? Что с моим сыном?
– Ничего… – пожала плечами Гвендилена, – его высочество просто играл в кладовой и заснул.
После этого случая принц Римеран действительно стал гораздо более покладистым. Он послушно соглашался мыть руки, есть, отправляться гулять в парке и даже учиться грамоте, но только если Гвендилена была рядом. Старый Эйрик – он ведал библиотекой в замке и когда-то давно обучал еще короля Людриха – не уставал удивляться успехам маленького принца. А вскоре и сама Гвендилена с удивлением обнаружила, что непонятные закорючки в книгах стали сами собой складываться в слова… Она даже писать научилась потихоньку, выводя буквы тонкой палочкой на покрытой воском доске!
Как-то само собой получилось, что в свите принцессы Гвендилена оказалась на особом положении. Госпожа часто хвалила и отличала ее, ставила в пример другим и даже подарилалаввис – тяжелый золотой браслет, украшенный самоцветами, служащий знаком отличия для девушки из знатной семьи.
– То, что не дано от рождения, можно заслужить терпением и преданностью! – сказала она и, обернувшись к другим девушкам, добавила: – Пусть для всех вас это послужит уроком.
Вскоре Гвендилена стала замечать, что другие фрейлины перестали смеяться над ней. Некоторые даже заискивали и искали ее дружбы, но она так ни с кем и не сблизилась. Товарок она в глубине души считала сборищем безмозглых куриц и не видела особой разницы между обществом благородных девиц и служанок на кухне, но держалась со всеми ровно, спокойно и приветливо.
Но еще удивительнее было другое. Каждый день Гвендилена видела, как расцветает ее красота – кожа становится белее и мягче, на щеках проступает легкий румянец, и волосы блестят, отливая цветом воронова крыла. Ее талия стала такой тонкой, что все платья приходилось ушивать, налилась грудь, раздались бедра… Исчезла неуклюжесть и скованность, теперь ее движения были грациозными и легкими, а походка – плавной. Но главное – ее отражение в зеркале все чаще, все сильнее напоминало то прекрасное лицо, что когда-то Гвендилена увидела в водах озера Трелоно! Только венца на голове не хватало…
Это и радовало, и пугало одновременно. Изменения были такими разительными, что Гвендилена пыталась до поры до времени спрятать их – притушить сияние глаз, скромно опуская ресницы, скрыть под одеждой фигуру, спрятать лицо от любопытных взглядов. Но, как она ни старалась, перемены, происходящие с ней, скоро стали заметны и окружающим. Даже принцесса Эвина однажды сказала:
– Ты так похорошела, Гвендилена… Стала совсем другой. Может, ты влюблена? Скажи правду, не стыдись! Каждая девушка хочет быть счастливой.
Гвендилена вспыхнула от смущения. Сама мысль о том, что Эвина догадается о ее чувствах к принцу Хильдегарду, повергала ее в ужас… Она покраснела и, опустив глаза, тихо вымолвила:
– О нет, ваше высочество! Служить вам – уже счастье для меня.
Глава 4
Время шло. Кончилась зима, растаял снег, и с моря задули теплыеаккары — ветры, приносящие лето. В саду зацвели персики и миндальные деревья. Принцесса Эвина почти каждый день прогуливалась там с детьми и фрейлинами.
Несмотря на охлаждение супруга, она снова носила под сердцем дитя. На этот раз беременность давалась ей тяжело. Ее прелестное лицо стало бледным и одутловатым, на щеках выступили темные пятна, ноги опухали… Фрейлины и служанки сбивались с ног, стараясь угодить ей, но это было нелегко – принцессе хотелось то свежей клубники, то буйволиного молока со льдом, то горячего отвара из травыгиззал с медом. Однажды она среди ночи потребовала принести большой кусок свиного сала с кожей и тут же с жадностью съела. Иногда, напротив, она вовсе не могла есть, страдая от тошноты, и лицо ее страдальчески кривилось от одного вида или запаха приготовленных кушаний. Напрасно Калеа уговаривала ее, как ребенка, съесть хотя бы ложку супа или крылышко цыпленка! Принцесса лишь качала головой.
– Унесите это, – повторяла она, – унесите поскорее!
Лишь на свежем воздухе, в саду, ей становилось легче, и, бывало, она проводила тем целые дни, сидя в любимом кресле под старой яблоней. Иногда, придя в хорошее настроение, она приказывала позвать Лейра из Адлона – молодого, но уже прославленного певца, прозванного также Сладкоголосым.
Лейр был как ясный день… Даже суровая Калеа благоволила к нему! Любую, даже старую и всем известную балладу вроде «Возвращения моряка» или «Лесной тайны» он умел спеть так, что всем казалось, будто слушают ее в первый раз. Когда Лейр пел о любви, в груди любой женщины что-то замирало, словно он пел для нее одной… И что уж греха таить – многие девушки из свиты принцессы грезили ночами о его голубых глазах, золотистых кудрях до плеч и белозубой улыбке!
Впрочем, напрасно юные фрейлины вздыхали и строили глазки красавчику-певцу. Со всеми он был изысканно любезен и вежлив, но не более того. Лишь когда ему случалось взглянуть на принцессу, Лейр почему-то спешил отвести глаза, и на лице его мелькало странное выражение – одновременно испуганное и молящее, почти благоговейное, будто в храме…
В один из дней, когда солнце пригревало особенно сильно, почти по-летнему, Гвендилена, возвращаясь с прогулки, вдруг заметила, что потеряла кольцо – первый подарок принцессы Эвины, то самое, что она когда-то прислала ей в знак начала ее новой службы. Это опечалило ее так, что она готова была расплакаться от досады. Кольцо было не просто украшением, но символом ее положения, знаком чуда… Как иначе назвать превращение из жалкой кухонной рабыни в придворную даму? Напрасно госпожа утешала ее, обещая подарить другое.
– Благодарю вас, ваше высочество, – Гвендилена грациозно присела в реверансе, чуть приподняв пышные юбки и скромно опустив ресницы, – вы очень добры… Мне кажется, я обронила кольцо в саду. Прошу, позвольте мне пойти поискать его.
– Ступай, – отозвалась принцесса, – но не задерживайся слишком долго! У принца Римерана урок чистописания, скоро придет наставник… Мой сын любит, чтобы ты была рядом.
На миг Гвендилене показалось, что в голосе госпожи слышится ревность, но она не подала виду.
– Благодарю вас, я скоро вернусь!
Оказавшись в саду, Гвендилена даже позабыла, зачем пришла. Впервые она была здесь одна! Не нужно было следить за детьми и угождать госпоже, и Гвендилена, вдыхая нежный аромат цветов, впервые за долгое время чувствовала себя свободной. Легкий ветерок щекотал шею, нашептывал на ухо о чем-то сладком и грешном, словно юный влюбленный, и мир был прекрасен, как никогда раньше…
Кольцо отыскалось неожиданно быстро. Впрочем, Гвендилена отчего-то была совершенно уверена, что найдет его! Когда среди корней старого дерева, вцепившихся в землю, как длинные узловатые пальцы, что-то блеснуло, она почти не удивилась. Девушка наклонилась, осторожно достала кольцо и поспешила надеть его. Она даже руку сжала в кулак – для верности, чтобы не упало снова!
Пора было возвращаться, но Гвендилена все медлила. В саду было так хорошо, что уходить не хотелось. Вдруг цветущие ветки как-то странно закачались, и девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. Она оглянулась, пытаясь понять, кто наблюдает за ней, да так и застыла на месте. Перед ней стоял сам принц Хильдегард! В его синих, чуть прищуренных глазах сверкали золотые искры, на губах играла легкая усмешка, и белые лепестки цветущей яблони осыпались на плечи и волосы, словно снежные хлопья. Гвендилена почувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Столько дней она мечтала оказаться наедине с возлюбленным, а теперь вдруг совершенно растерялась!
– Приветствую вас, мой господин… – пролепетала она, – пусть этот день будет добрым для вас.
Принц шагнул к ней. В его глазах было такое удивление, словно перед собой он видел единорога или морскую деву с рыбьим хвостом.
– Как тебя зовут? – тихо вымолвил он.
– Гвендилена…
– Кто ты, откуда? Почему я не встречал тебя раньше?
Гвендилена вскинула голову. «Ты видел меня каждый день! – хотела крикнуть она. – Видел, но не замечал!» Но вслух сказала совсем другое:
– Я одна из фрейлин вашей супруги.
– Как я мог быть таким слепцом? Не заметить подобной красоты…
Теперь он говорил шутливо, в привычной манере, но в голосе, в глазах, в учащенном дыхании было заметно волнение.
– Вы очень добры, ваше высочество, – Гвендилена присела в реверансе, бросив на принца быстрый кокетливый взгляд из-под ресниц. Она уже вполне оправилась от смущения. Впервые в жизни она чувствовала себя красивой и желанной, но главное – ощущала свою власть над мужчиной! «Будет бегать за тобой, как пес за сукой», – вспомнила она слова целительницы. Да, грубо, но доля правды в этом определенно есть!
– Позвольте проводить вас в замок, прекрасная дама! – церемонно произнес он. – Юной девушке не стоит бродить одной в этих зарослях!
Вспомнив дремучий лес, окружающий родную деревню, Гвендилена чуть не прыснула от смеха. Даже там она, дочь лесника, никогда не заблудилась бы! Но здесь, в замке, все по-другому… И роль благородной девицы, пугающейся собственной тени, ей придется играть до конца.
– Благодарю вас, – ответила она, – это честь для меня!
Гвендилена церемонно протянула руку и вдруг оступилась, да так, что еле удержалась на ногах. Неизвестно, что было тому виной – то ли кривой узловатый корень под ногами, то ли голова закружилась от солнца и одуряюще-сладкого запаха. Наверное, она бы упала, но принц Хильдегард ловко подхватил ее за талию, привлек к себе…
То, что было дальше, Гвендилена помнила смутно. Хильдегард сжал ее в объятиях, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи… Его губы были такими горячими и жадными, а руки – сильными и нежными! Они опустились на землю, усыпанную опавшими лепестками, и молодая травка была мягче шелкового ковра. Цветущие ветви сомкнулись над ними, укрыв от всего мира. На миг Гвендилена почувствовала боль, но уже в следующее мгновение ее словно подхватила теплая волна, унося куда-то далеко… Противиться этому было просто невозможно! «Я не знала, что так бывает…» – успела подумать она, проваливаясь в сладкое небытие.
Сколько это длилось, Гвендилена не знала. Когда она пришла в себя, небо уже окрасили лучи закатного солнца. Первая мысль была: «Мне давно пора быть в замке!» Девушка вскочила, торопливо оправляя помятое платье. Принц наблюдал за ней, закинув руки за голову, и странное у него было лицо – одновременно счастливое и смущенное.
– Послушай… Ты девственница? – вдруг спросил он. – Я был первым у тебя?
Она обернулась к нему.
– Да… И я счастлива! А сейчас мне пора идти, ваше высочество.
– Я ведь еще увижу тебя, Гвендилена? – крикнул он ей вслед.
– О да, конечно! Когда пожелаете, – лукаво отозвалась она и, подхватив пышные юбки, почти бегом пустилась к замку.
* * *Беспокоилась она не напрасно – принцесса Эвина была явно не в духе.
– Почему тебя не было так долго? – спросила она. – Принц Римеран опять капризничает!
– Прошу прощения, – Гвендилена опустила глаза. На щеках ее рдел стыдливый румянец, но сердце пело от радости, – в саду было так жарко… Я присела отдохнуть под деревом и случайно задремала. Простите меня, это вышло случайно!
Ее сожаление выглядело таким искренним, что принцесса тут же смягчилась.
– Но ты хотя бы нашла что искала? – спросила она.
– О да… – Гвендилена вытянула вперед руку с поблескивающим на среднем пальце кольцом.
И добавила, стараясь спрятать улыбку торжества:
– Нашла… И больше уж не потеряю.
* * *Вечером, как обычно, Гвендилена направилась в комнату Гилы. Она долго прикидывала, как сообщить ей о том, что произошло с ней сегодня, искала подходящие слова, но Гила все поняла, едва взглянув ей в лицо.
– Вижу, ты добилась своего! – сказала она. – Что ж, я так и думала.
Она искоса посмотрела на Гвендилену и добавила:
– Похоже, я не зря тратила на тебя время.
– Да… Благодарю тебя, Гила! Принц был со мной! Я не верила, что так может быть, но… Воистину, ты совершила настоящее чудо! Это было так прекрасно…
Она готова была прыгать, петь, кружиться по комнате… Но Гила быстро охладила ее пыл:
– Погоди радоваться. Это хорошо, но далеко еще не все.
– Я счастлива! Чего же мне еще? – удивилась Гвендилена.
– Глупая девочка… – тонкие губы целительницы скривились в привычной усмешке. – Думаешь, отдаться мужчине – это самое важное? Тебе еще многому предстоит научиться – разумеется, если хочешь достичь чего-то большего!
Она зачем-то подошла к окну и долго смотрела в небо, словно ища там какие-то знаки. Гвендилена замерла в ожидании. Наконец Гила снова обернулась к ней и сказала совсем другим, деловым тоном:
– Теперь ты не сможешь приходить ко мне так часто, как раньше… Думаю, что ночью у тебя будет другое занятие! Когда будешь с принцем в следующий раз, добудь его волос и каплю крови и принеси мне.
– Зачем? – удивилась Гвендилена.
Гила посмотрела на нее как на неразумную.
– Приворотное зелье надлежит варить в полнолуние, так что стоит поторопиться! А сейчас – зажигай красную свечу, да поживее. И повторяй за мной…
Глава 5
День выдался жаркий, и ночь не принесла желанной прохлады. Тяжелая духота накрыла замок, от камней, раскаленных за день, исходило тепло, как от печки… Но не поэтому Гвендилена ворочалась в своей постели, напрасно пытаясь заснуть.
После того дня в саду вся ее жизнь превратилась в томительное ожидание. Краткие свидания с принцем Хильдегардом пролетали, как одно мгновение… Он настоял, чтобы их связь была тайной, хотя о прежних его многочисленных похождениях в замке судачили почти открыто.
Теперь принца как будто подменили. Целые дни он проводил в покоях супруги, играл с детьми, шутил с фрейлинами… О выполнении супружеского долга и речи не было – принцесса Эвина была уже на сносях! – но с ней он был так очарователен, так изысканно-любезен, что бедняжка просто не знала, какому богу молиться от радости. Он приносил ей фрукты и сладости, помогал подняться, развлекал беседой… «Перебесился, успокоился!» – шептались слуги и придворные. И только Гвендилена отводила глаза и сжимала губы, чтобы ни словом, ни взглядом не выдать тайну, связавшую их.
А по ночам начиналась совсем другая жизнь. Каждый раз это случалось неожиданно… После сигнала к тушению огней в комнату Гвендилены являлся Яспер – доверенный слуга принца. Этого толстого, неприятного человека с желтоватым лицом и вьющимися, будто маслом смазанными, черными курчавыми волосами девушка всегда опасалась. Ни слова не говоря, он протягивал ей плотный серый плащ с капюшоном, украшенный золотым крестом. В таких ходилиджедри-айр – солдаты из личной гвардии принца, его охрана. Нужно было укутаться, скрыть лицо и следовать за Яспером, молча и быстро.
Длинный коридор, поворот налево, вверх по лестнице, потом направо и три ступеньки вниз… Этот путь Гвендилена могла бы пройти даже с закрытыми глазами! Небольшая комната, спрятанная за толстой дубовой дверью, стала их тайным убежищем.
Едва переступив порог, Гвендилена сбрасывала плащ и тут же оказывалась в объятиях возлюбленного. На руках он переносил ее на ложе, убранное пестрыми шелками, и то, что было потом, казалось ей сказкой, сладким сном… Раньше она и представить себе не могла, что между мужчиной и женщиной может происходить нечто подобное! Хильдегард был горяч и ненасытен, но в то же время нежен, и Гвендилена в его объятиях чувствовала себя так, будто попала в рай.
Впрочем, она не забывала добавлять в вино приготовленное Гилой приворотное зелье. Может быть, все дело было в нем, а может, и нет, но, во всяком случае, пренебрегать им не стоило! Став любовницей принца, Гвендилена уже не представляла себе жизни без него и готова была на что угодно, лишь бы ее счастье продлилось как можно дольше.
* * *Луна светила в окно так ярко… «Нет, сегодня принц вряд ли позовет меня к себе, – подумала девушка, отворачиваясь к стене, – лучше бы постараться заснуть хоть ненадолго».
Она уже начала проваливаться в дремоту, когда послышались осторожные шаги, потом – тихий стук в дверь. Один удар, перерыв, два подряд… Яспер! Так стучит только он.
Гвендилена проворно вскочила с постели и, как была, в одной сорочке, метнулась к двери. Яспер смерил ее неодобрительным взглядом, но ничего не сказал. Девушка слишком поздно сообразила, что не успела одеться… Но исправлять эту досадную оплошность было уже некогда. Как обычно, она завернулась в плащ и последовала за ним, не говоря ни слова.
* * *Первые лучи восходящего солнца окрасили кучевые облака нежно-розовым и золотистым цветом. Внизу шумело море. В эту ночь принц Хильдегард и Гвендилена опять не сомкнули глаз и теперь, вдоволь насладившись друг другом, утомленные и счастливые, лежали рядом на ложе среди смятых шелковых простыней.
– Ты прекрасна… Что тебе подарить? – спросил принц, поглаживая ее гладкое бедро. – Можешь просить все что хочешь!
Гвендилена потянулась, как кошка, жмурясь от удовольствия. Слова Хильдегарда отозвались небесной музыкой у нее в ушах… Как раз накануне она мечтала о золотом ожерелье с эмалевыми подвесками – таком, как у принцессы! – но с этим пока придется повременить. «Ничего не проси! – наставляла ее Гила. – Хочешь получить все – умей отказываться от мелочей!»
– Мне ничего не нужно, – нежным, воркующим голосом ответила она. – Ты мой король, я твоя королева… Чего же мне еще?
Принц Хильдегард вдруг изменился в лице.
– Я не король! – резко ответил он. – И никогда им не буду. Король – мой отец, а мой старший брат – его законный наследник. Мне остается только быть благодарным за то, что отец признал меня, избавив от участи бастарда… И довольствоваться этим, как слуги довольствуются объедками с господского стола.
Он сел на ложе и принялся одеваться. На Гвендилену даже не взглянул, лишь коротко бросил ей:
– Тебе пора уходить!
В первый момент обида обожгла ее. Только что он был так нежен! Гвендилена чуть не расплакалась, но вовремя вспомнила слова Гилы: «Мужчины – звери…»
«Да, так и есть!» – думала она. В замке графа Ральхингера когда-то жил медведь на цепи. Отец принес его из леса еще медвежонком… Егерь по имени Фемель ходил за ним, как за ребенком, – кормил, расчесывал, менял подстилку. Медвежонок был ласковый, охотно позволял себя гладить и так потешно брал сладкий кусок с ладони! Фемель нарадоваться не мог на своего питомца. А потом медведь вырос и одним движением когтистой лапы своротил ему челюсть на сторону, содрал кусок кожи с головы и сломал ключицу. Несчастный еле выжил, медведя пришлось убить, а отец долго еще ворчал и ругался, поминая злополучного Фемеля недобрым словом:
– Ну что за недоумок! Это же дикий зверь, а не кошка! Он всегда остается зверем.
Вот и мужчина – почти что зверь. Он может казаться добрым, ласковым, ручным, даже любящим… Но стоит зазеваться, показать слабость, повернуться спиной – и тебе несдобровать!
– Ты не слышала, что я сказал тебе? Вставай!
Хильдегарт обернулся к ней. Голос звучал раздраженно, почти зло… Но Гвендилене в этот миг принц показался похожим на обиженного ребенка. Даже губу выпячивал точно так же, как маленький Римеран, когда у него отбирали любимую игрушку!
«Ты такой же, как твой сын, – думала Гвендилена, глядя ему в лицо, – только игрушки у тебя другие. Ты хочешь стать королем? Досадуешь на отца и брата за то, что стоят у тебя на пути? Что ж, в этом мире все возможно, даже если пока ты об этом не догадываешься!»
– Да-да, конечно, – она улыбнулась безмятежно и светло, – я сейчас же уйду… Но перед этим я должна сказать вам нечто важное, ваше высочество!
Принц выглядел обескураженным. Казалось, он уже успел пожалеть о своих словах. Гвендилена обняла его, прижалась к нему всем телом… И тихо шепнула на ухо:
– Все еще может измениться!