– И?
– По делам, – буркнул сын.
Исчерпывающая информация!
Стрельников зашел в свой бывший кабинет и оттуда позвонил Сергею.
– Можешь посмотреть, куда моя жена поехала? – попросил он. Хотя сама просьба больше напоминала приказ.
– Нет, Вит, одного раза достаточно. Помогать тебе шпионить за сестрой я не стану, – отрезал Серега и отключился. Витольд уселся в старое кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.
В детской заворочалась Ева, позвала громко:
– Мама! Мама!
– Ее нет дома! – прокричал из своей комнаты Ленька. – Спи, пиявка!
Витольд услышал, как по паркету прошлепали босые ножки, и кто-то на кого-то прыгнул.
– Ева-а, – протянул старший брат.
– Леня, а где мама? – всхлипнула малышка.
– Скоро приедет, – успокоил сын. – Смотри, игра какая. Птицы против свиней. Нужно правильно шарики пулять.
– Леня, а мама нас не босит? – забеспокоилась Ева.
– Нет, не бросит, точно тебе говорю, – серьезно заверил Ленька.
– А папа? – снова затормошила брата Ева.
– Папа с нами не живет, – пробормотал Леня. – У него сложный график. Но он все равно наш папа.
– Папа босил, у него гафик, – тяжело вздохнула Ева и добавила печально: – А мама не босит?
– Я же тебе сказал, пиявка, – рассердился Леня. – Мама никогда нас не бросит.
Витольд подхватился с места и кинулся к детям. В комнате сына на диване валялся Леня с планшетом, а рядом, уткнувшись брату в плечо, лежала заплаканная Ева. Оба с деловым видом тут же уставились в игрушку, стоило ему показаться на пороге.
– Леня, Ева, – выдохнул Стрельников. – Никогда вас не брошу. Обещаю.
Первой к нему кинулась Ева, потом потянулся Ленька.
– Только не обмани, пожалуйста, – протянул взрослый сын. – Мама второй раз не выдержит.
Телевизор орал на полную громкость, показывая очередное творение Голливуда. Ольга всмотрелась в профиль мужа, напряженно следящего за экранным действом. Она наперед знала, что любой фильм Чапай оценит фразой:
– Опять капиталисты фигню гонят. Наши фильмы лучше.
И снова хмыкнет на Ольгин вопрос:
– А зачем ты тогда смотришь?
– Чтобы быть в курсе происходящего, голова два уха, – отрежет Чапай.
Уйти, заняться своими делами никогда не получалось. Василий Иванович предпочитал смотреть телевизор в присутствии жены. Традиция у него такая. Ольга глянула на экран, где шла очередная перестрелка. Том Круз, милый мальчик из «Далекой страны», превратился в супергероя. И все фильмы с ним казались Ольге на один манер. Она прикрыла глаза, пытаясь совладать с мыслями. От нервов разболелся желудок.
«Маленькие детки – маленькие бедки, – подумала Ольга. – Все дети, все выросли непутевые. Даже к Маше, с которой все пылинки сдували, судьба оказалась немилостива. Эх, Виташа, Виташа, что же ты натворил, мальчик мой? Почему моя радостная и красивая дочка в одночасье превратилась в тень самой себя? Почему не ходил на сторону тихо, как остальные, оберегая покой и честь жены? Зачем тебе понадобилось устроить карнавал из личной жизни?»
Ольга Сергеевна тяжело вздохнула. Это не укрылось от Чапая.
– Ты чего, Олюшка? – поинтересовался, уменьшая звук на рекламу.
– Желудок болит, – пожаловалась Ольга.
– К Виту в клинику нужно тебя положить, пусть обследует зятек, – пробормотал Чапай.
– Носишься с ним как с писаной торбой, – не выдержала она. – Только я думаю, зря мы ему Машу в жены отдали. Вся семейка гулявая. Что Сашка-покойник ни одну медсестру мимо себя не пропускал, что Еленочка…
– Перестань старые портянки ворошить, – поморщился Чапай. – Хочешь, иди ложись, я тебе таблетки принесу. Только скажи какие. Или Маше позвоню, спрошу.
– Не надо. Перепугаешь только, – остановила она мужа. – Я сама все возьму. Не беспокойся, Чапай.
– Всегда Чапай, – пробурчал он. – Уже забыл, когда по имени называла…
Ольга погладила его по башке, прошлась пальцами по линялым редким волосам и чмокнула в макушку.
– Васенька, – прошептала мужу на ухо и пошла на кухню за лекарствами. Он приплелся следом. Потом потащился за ней в спальню.
– Оль, – пробормотал тихо. – Я всю жизнь чувствую свою вину за Лиду, но тогда мне казалось, что ты меня бросила и больше не вернешься.
– Я знаю, Вася, – глухо заметила она.
Ольга положила голову на плечо мужу, погладила по груди.
– Я саму себя спрашиваю, она знает, что не родная мне? Я же никогда не делала различий между своими сыновьями и Лидой. Мог ли кто сказать ей правду?
– Ты ее единственная мать. Хорош ерунду болтать, – отмахнулся Чапай. – Кроме Кольки, никто ничего не знает. Ложись-ка ты спать… – пробурчал Архипов, наблюдая, как жена снимает длинный шелковый халат и укладывается в постель. Чапай сел рядом, поправил тонкое одеяльце.
– Куршивому поросенку и на Петривки холодно, – улыбнулся он. – Спи, голова два уха. Завтра наговоримся.
– Подожди, Вася, – попросила она.
– Чего такое? – недовольно хмыкнул он.
– Я очень тебя прошу, не дави на Машу и не помогай Витольду. Пусть сами разбираются.
– Как же, разберутся они! – в сердцах крякнул Чапай. – А потом дети – сироты? Евка нервная, Машку замордовала совсем. Пусть возвращается уже. Хватит, нагулялся!