«Тигр» охотится ночью

– Если хотите, мы с фрейляйн Джилл сходим покормить зверушек Клауса, – деликатно предложил Йохен.

– Останьтесь, – по-хозяйски распорядилась Маренн. – Какие у нас могут быть друг от друга секреты? К тому же я не думаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Или я ошибаюсь? – она снова пристально посмотрела на Шлетта.

– Отнюдь, – пожал тот плечами. – Вы правы: ничего особенного не случилось. Я, во всяком случае, именно так и думаю. А уж как там думает фрейляйн Натали, мне неведомо. Просто недавно я побывал в ее квартире на Монмартре: проводил после ресторана, и она сама пригласила меня на чашечку кофе. Возможно, надеялась, что я откажусь, но я согласился: в гостях все лучше, чем скучать в одиночестве в номере отеля. Так вот, пока фрейляйн Натали варила кофе, я заметил у нее на комоде ворох бумаг и, разумеется, заглянул в них. Оказалось, банальные счета за квартиру, но почему-то все не оплаченные. Я удивился, поскольку знаю, что она работает у тебя в клинике, Ким, и заработок, значит, имеет приличный. Однако за кофе не удержался и спросил ее об этих счетах напрямую. И тут фрейляйн Натали словно подменили! Она страшно на меня разозлилась и велела не совать нос в чужие дела. А уж когда начала жаловаться на разыгравшуюся у нее якобы головную боль, я понял: хочет, чтобы я ушел. Одним словом, романтический вечер не состоялся. Но квартирные счета у нее не оплачены, Ким, и это факт. Причину я так и не выяснил, поэтому выясняй сама. А фрейляйн Натали наверняка догадывается, что я тебе все расскажу, вот и не спешит примкнуть к нашей компании.

– Неоплаченные счета?! – Маренн обеспокоенно взглянула на Джилл: – Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Нет, мама, впервые слышу, – недоуменно пожала плечами дочь. – К тому же ты и сама знаешь, что за все те годы, что Натали снимает квартиру на Монмартре, я ни разу не была у нее в гостях. Она почему-то не приглашает меня к себе. И старательно избегает моих расспросов о том, как она там живет.

– И сколько она задолжала? – Маренн вновь повернулась к Францу.

Тот удивленно вскинул бровь.

– Я не считал. Хотя и задал ей тот же вопрос. Даже предложил свою помощь в оплате, чтобы тебя лишний раз не беспокоить. Но она разозлилась еще пуще. Сказала, что ей от меня ничего не надо. Так что сумма ее долга мне тоже неизвестна, прости, Ким.

– Разве в Советском Союзе не принято платить за квартиру? – вновь встряла в разговор Джилл, пытаясь докопаться до истины. – Или у коммунистов все общее и бесплатное?

– Не говори глупостей, Джилл, – поморщилась Маренн. – За любые услуги, в том числе коммунальные, платят во всем мире, и в Советском Союзе тоже. Не с неба же у них там горячая вода льется! Если, конечно, русские вообще знают, что это такое. К тому же Натали приехала во Францию не вчера, так что успела уже ознакомиться с правилами здешней жизни. Но я все равно ничего не понимаю! Спасибо, что ты обо всем рассказал мне, Франц. При случае я всенепременно поговорю с ней. Но сейчас, когда она придет с прогулки и присоединится к нам, прошу всех, – Маренн многозначительно посмотрела на Джилл, – обойтись даже без намеков. Ни слова!

– Я поняла, мама.

11

Голубой круг – отсвет чуть покачивающейся на ветру лампы – медленно передвигался по лаковой поверхности круглого белого столика, украшенного ажурной резьбой. С едва слышимым шорохом шевелились прозрачные шторы, закрывавшие выходящее на море окно. Балконная дверь была приоткрыта, и с моря тянуло зимней холодной сыростью. Наталья молча смотрела в стол прямо перед собой.

– И все-таки я позволю себе задать тебе волнующий меня вопрос, Натали, – Маренн опустилась в накрытое леопардовым мехом кресло напротив. – У тебя возникли затруднения с деньгами?

– Франц доложил? – ответила вопросом на вопрос Наталья, так и не подняв головы.

– Да, Франц, – не стала лукавить Маренн. – Но почему я узнаю о твоих проблемах от него, а не от тебя?! Ты же знаешь: я всегда готова помочь тебе! И могу помочь. Ты только объясни, отчего вдруг возникли трудности с деньгами?

– Хозяйка повысила арендную плату почти вдвое, – призналась Наталья чуть ли не со стоном, – и денег стало не хватать. Ведь мне же надо оплачивать еще и учебу! Пока квартирная хозяйка считала меня просто русской эмигранткой, она относилась ко мне с сочувствием. Но когда увидела у меня в гостях Франца и услышала, что я говорю с ним по-немецки, ее точно подменили! На следующий же день повысила стоимость квартплаты задним числом, и теперь мне от долгов никуда не деться…

– Почему же ты молчала, девочка моя?! – Маренн инстинктивно подалась вперед. – Вдвоем мы давно бы уже решили эту проблему. Итак, слушай меня! В ближайшее же время ты снимешь другую квартиру. Такую, где хозяева не слишком негативно относятся к бошам. Хотя нет! Ты просто переедешь ко мне, чтобы не тратить деньги на твою ерунду вроде так называемой «независимости», а тратить их только на учебу!

– Но хозяйка меня не отпустит! – Наталья в отчаянии обхватила голову руками. – Она уже пригрозила мне, что в случае чего обратится в полицию.

– Ты забыла о Клаусе, дорогая? – вкрадчиво произнесла Маренн, поднявшись с кресла и подойдя к Наталье. – Он ведь у нас уже почти стопроцентный юрист, и, смею заметить, весьма неплохой юрист. Вот мы и отправим Клауса к твоей квартирной хозяйке. Думаю, он ей быстро растолкует правила соблюдения договора. У тебя ведь есть договор на аренду помещения?

– Есть, – растерянно кивнула Наталья.

– Вот и отдашь Клаусу этот документ. А после его беседы с твоей алчной хозяйкой еще неизвестно, у кого из вас возникнут неприятности: у тебя или у нее. Полагаю, Клаус взыщет с нее еще и моральную компенсацию за твои слезы и унижение, так что платить придется не тебе, а ей, девочка моя. Она ведь наверняка думает, что ты оказалась в чужой стране одна и потому беззащитна. Но мы докажем ей, что это не так. Главное, – Маренн взяла Наталью за подбородок, подняла ее лицо к себе и посмотрела прямо в глаза, – чтобы ты сама относилась к нам с доверием. К нам ко всем. Ко мне, к Джилл, даже к Францу. Мы все на твоей стороне, даже не сомневайся в этом. Мы не оставим тебя в беде. Никогда!

Снизу послышалась музыка: это Йохен заиграл на рояле «Опавшие листья» Армстронга. Потом что-то сказал Франц. Потом засмеялась Джилл.

– Мама, мама! – раздался ее веселый голос. – Иди сюда! Ты только послушай!

– Извини, Натали, я должна спуститься к ним, – сокрушенно покачала головой Маренн. – Но я скоро вернусь. Дождись меня.

– Хорошо… мама.

Черный шелковый материал платья мадам зашуршал по ступеням лестницы.

12

– Ну и что я должна послушать?

– Мама, это невероятно! – Джилл возбужденно отпила из бокала глоток шампанского. – Я узнаю от них о войне такое, о чем раньше даже не подозревала!

– Например? – Маренн бросила настороженный взгляд на Йохена, но тот лишь невинно улыбнулся в ответ. – Они тебе сейчас понарасскажут – только слушай! Просто нашли в твоем лице неопытную и благодарную слушательницу, Джилл, вот и усердствуют. Мне-то небось ничего нового не расскажут, поскольку я своими глазами войну видела.

– Мама, ты хочешь сказать, что они рассказывают мне небылицы? – округлила глаза Джилл. И тут же бросилась доказывать обратное: – Йохен, напомни, пожалуйста, как назывался тот город?!

– Мариуполь.

– Да, точно, спасибо, Йохен. Мама, послушай! Оказывается, во время наступления наших войск Йохен, Франц и их товарищи встретили у этого самого Мариуполя группу красных большевиков. Те, не обращая абсолютно никакого внимания на наши танки, тащили мешки с деньгами из кассы местного завода. Ну разве не смешно, мама?! Ведь ясно же, что после войны эти деньги обесценятся, превратятся в обыкновенные бумажки! Например, если бы победили мы, то в ходу были бы рейхсмарки. А если русские, как, впрочем, и произошло, то все равно их власти провели бы реформу! Йохен сказал, что на их вопрос, куда и зачем они столько денег тащат, никто из русских ответить так и не смог. Мама, а ты как думаешь – куда и зачем они мешки с деньгами тащили?

– Ну, попробую предположить, – еле сдерживая смех, Маренн с серьезным видом облокотилась на крышку рояля. – Бумажными купюрами можно, например, обклеить стенки туалета. Поскольку туалеты у русских обычно деревянные и расположены на улице, в щели сильно дует. Еще, если я правильно помню, на каждой советской купюре изображен портрет Ленина. Вот и представь, как приятно, когда в самый ответственный момент на тебя со всех сторон взирает вождь. С другой стороны, как его рассмотришь, – она нарочито сконфуженно развела руками, – если в русских туалетах нет электричества?!

Йохен и Франц, опустив головы на руки, уже чуть ли не задыхались от смеха.

– А ты тоже отличная рассказчица, Ким, – отсмеялся первым Йохен.

– Увольте, друзья, – улыбнулась Маренн, – я могу в красках пересказать лишь то, что видела собственными глазами.

– Мама, – Джилл тоже смахнула слезы, выступившие на ее глазах от смеха, – а я сейчас вспомнила рассказ Штефана! Когда в сорок втором – помнишь? – он приезжал в отпуск, то поведал мне такую историю… Попробую воспроизвести наш с ним разговор дословно. В общем, он говорит мне: представь, что бегут четверо. Я спрашиваю: кто бежит и куда? Он отвечает: большевики, разумеется, кто ж еще? И продолжает: а мы с ребятами едем в танке, видим их и ничего не понимаем. Ну почему двое бегут с винтовками, а двое – вообще без оружия? Я Штефану тогда не поверила, но он мне объяснил. Оказывается, у русских расчет такой: когда тех, кто с винтовками, убьют, двое других их винтовки подхватят. Я, помню, спросила тогда Штефана: а что, у русских на всех солдат винтовок не хватает, что ли? Он пожал плечами и сказал: наверное, не хватает. И добавил: хотя, скорее всего, это просто экономия. Человека убьют – не жалко, а винтовки денежных расходов требуют…

– На самом деле, это очень грустная история, Джилл, – сокрушенно покачала головой Маренн. – Ведь она говорит лишь о непростительном цинизме русских командиров, которые заранее просчитали, что половину их соотечественников убьют, и легко смирились с этим. А на сэкономленные от покупки оружия деньги хотели, наверное, закупить в Америке тушенку, чтобы накормить тех, кто выживет…

– Азиаты… – улыбка медленно сползла с лица Джилл. – Я читала о византийцах, у которых русские переняли очень многое, и о татарах, под игом которых они долго находились. Вот и впитали от тех и других изощренную жестокость и истинно азиатское коварство. Нет, все-таки мы, потомки римлян, намного честнее! Мы – вечные солдаты, открыто вступающие в бой. Да и вся наша культура открытая и честная, тогда как у русских всё всегда исподтишка. Всё с подковыркой да длинными окольными путями. А человеческая жизнь для них ничего не стоит. Да и никогда, пожалуй, не стоила. Страна большевиков построена на костях…

На лестнице послышались шаги, и Маренн предупредупреждающе приложила палец к губам: к ним спускалась Наталья.

– В итоге мы с Натали разобрались с этими пресловутыми квартирными счетами, – сказала она при ее появлении, словно продолжая давно начатый разговор. И повернулась к Джилл: – Как только Клаус позвонит, обязательно передай ему, что он мне нужен. Срочно.

– Хорошо, мама. Передам.

– А сколько, кстати, в этих счетах накопилось? – поинтересовался Йохен, стряхивая в пепельницу сигаретный пепел. – Наш Франц, похоже, разучился и читать, и считать. Хотя число большевистких танков, как мне помнится, он подсчитывал быстрее всех и вроде даже ни разу не ошибся. Впрочем, вру: у него и тогда случались трудности с математикой. Правда ведь, Франц? – Шлетт лишь нервно дернул плечом, уткнувшись в вовремя схваченную со стола газету. – Франц, ты меня слышишь? – не отставал Йохен. – Помнишь свой доклад под Курском, когда русские двинулись на Прохоровку? «Йохен, я вижу пятнадцать… нет, тридцать… нет, сорок танков! Черт, похоже, я сбился со счета!..» – Мастерски скопировал он голос Шлетта.

– Это не оттого, что я считать не умею, – буркнул, вынужденно оторвавшись от газеты, Франц. И простодушно признался: – Просто тогда меня страшно удивило, зачем русские лезут со своими сорока танками на собственный противотанковый ров, который мы у них только что отбили?! Ну сами посудите: раз они его копали, значит, знают, что он там есть! Так нет, они еще и пехотинцев на броню понасажали!.. Вот мы их и покрошили своей артиллерией, пока они в этом рву ковырялись. На том, кстати, их атака и закончилась. Просто мне никогда не понять подобной стратегии. Только людей зазря положили…

Понимая, что хотя Натали и не меньше других осознает тупость большевисткого руководства, но что такие разговоры ей вряд ли придутся по душе, Маренн поспешила сменить тему и вернула разговор в прежнее русло:

– Квартирная хозяйка нашей Натали повысила арендную плату за жилье без предупреждения, да еще и задним числом. Я хочу попросить Клауса досконально изучить договор и выставить ей претензию. А Натали пока поживет с нами. Согласна? – она взглянула на Натали.

– Да, – кивнула та и опустилась в кресло (как заметила Маренн, подальше от Шлетта).

– Да как же она посмела так поступить? – возмущенно всплеснула руками Джилл. – И почему ты молчала, Натали? Я бы давно уже посоветовалась с юристом в нашем министерстве!