Мейпел

Наверное, опять какой-то почтальон или сварливый сосед, думалось мне.

Но на пороге стояла вчерашняя девушка. Сегодня она была одета чуть легче: светло-зеленая блузка с объемными воланами на груди. По-прежнему перчатки и закрывающий шею шарф.

– Здравствуйте, – улыбнулся я, нелепо переминаясь, – Воды?

– Добрый день. Нет, спасибо, сэр. Вы заняты?

Я заметил, что её внимательный взгляд устремлен на забытую в моей руке кисть.

– Ох, простите! Проходите, я сейчас, – я быстро пошёл в мастерскую.

Там я нашел место для кисти, ещё раз осмотрел комнату задумчиво шкрябая пальцем по подбородку. Когда я повернулся к выходу, то был вынужден замереть на месте, сдерживая то ли гнев, то ли любопытство.

– Что вы тут делаете, мисс?

Она стояла у стены в моей мастерской и разглядывала картину:

– Очень красиво. Так вы художник, да?

Хотелось сказать что-то грубое, попросить её выметаться, но я, кажется, понял, что разучился общаться с людьми. Пора было это менять. По крайней мере, мне нравился интерес в ее тоне и восторг во взгляде.

– Немного художник, – согласился я.

– Пейзажист, вероятно, – она кивнула на картину, которую изучала.

Осенний клён. Я помню, как вышел на улицу и любовался игрой света на рыжей листве. Это было так ярко, так тепло, что я не удержался от кисти. На полотне остался силуэт этого дерева, раскидистая крона.

– Нет, – ответил я, отрываясь от воспоминаний.

– Тогда, видимо, вам по душе натюрморт, да? – девушка изучала другую картину.

Внутри всё сжалось, когда я посмотрел на это полотно. Такие нерешительные штрихи. Большая лужа вина, больше, вероятно, чем была в жизни. В этой луже застыл бумажный кораблик, сам белоснежный, но его низ немного багровеет.

– Тоже нет, но… Эта картина, и правда, многое значит.

Гостья переключила внимание на мою более свежую картину, это полотно было крупнее других. Черными строгими линиями, как на черчение, изображен зубастый старый забор из дерева, за ним видно угол дома с пустым окном, картина безликая, кажется… Если бы не яркий, разливающийся красками позади горизонт. Это закат, который залил всё небо акварельной жизнью.

– Прекрасно, – с неподдельным восхищением выдохнула девушка, – А вообще, всё это прекрасно, – она посмотрела на меня с улыбкой и лёгким, я бы сказал, хитрым прищуром, – Портретами не занимаетесь?

– На самом деле всё, что вы видели – это глупости. Так, для себя рисую… Это не главное моё направление, – я пожал плечами, мысленно извиняясь, что не оправдал ожиданий.

Она будто не слышала меня вовсе, продолжала улыбаться. Сейчас она изучала принадлежности для рисования. Ничего не трогала, внимательно смотрела, забавно наклоняла голову из стороны в сторону, чтобы увидеть под разным углом, склонялась ближе.

– А зачем вы пришли? – очень тихо спросил я, боясь прервать столь милое занятие.

– М? – она подняла взгляд и похлопала ресницами, слегка удивляясь моему вопросу, а потом, будто что-то искоркой мелькнуло у неё в голове, заговорила живо, – Я принесла вам подарок. Я плохо отблагодарила вас за то, что вы не отказали мне и дали попить.

– Что вы, не стоило, это такая незначительная мелочь…

– Не говорите так, – она очень серьезно нахмурилась, – Я должна отблагодарить.

– Ну… Если так, то, – я кашлянул и осмотрелся, – Где подарок?

– Ох… – девушка выбежала из моей мастерской.

Я едва успел за ней в прихожей, где она продемонстрировала мне зонт-трость.

– Право слово, не стоило, мисс… – мне стало неловко, и я едва мог не метаться взглядом по прихожей.

– Нет-нет, прошу примите. Это от чистого сердца, – она протянула мне подарок.

Я взял, но всё-таки сумел парировать, хоть и немного запинаясь:

– Только если вы не откажитесь остаться на кофе. Или даже на обед. Ну… Если у вас есть свободное время. Я не настаиваю. И вообще, не подумайте, что я хочу что-то плохое или… – сокрушаясь, я лишь вздохнул.

Конечно, она подумает. Разница у нас, может, лет десять. Что ей ещё думать о таком, как я.

– Хорошо, сэр, – очень добродушно согласилась она, – Но, пожалуйста, давайте потом, хорошо? Я сейчас очень спешу, – девушка чуть заметно поджала нижнюю губу, даже немного закусила.

– Да, вы можете прийти в любое время, я не против.

– Я могу прийти к вам?

– Можете.

– И вы всегда меня примете?

Я улыбнулся и пару раз кивнул для уверенности.

Она расплылась в такой улыбке, какую я давно не видел. Искренняя, широкая и детская.

– Спасибо! До встречи, мистер Теньюти.

И гостья вновь упорхнула, оставив после себя запах леса, сырости и чего-то ещё… Смутно мне знакомого.

Я внимал этот аромат ещё пару секунд, пока до конца не осознал свою глупость.

Зонт я повертел в руках и оставил в прихожей, приметив эмблему на ручке. Раскидистое дерево с листовой, а под ним надпись: "Сад свободы".

Я решил его раскрыть много позже, когда мне нужно было пойти в магазин, а на улице хмурилось небо. Я был так удивлен, когда увидел, каков зонт внутри. Черный снаружи, он был ярким внутри. Причудливые узоры красками взрывались, переплетаясь друг с другом, ярко и свежо. Я так долго смотрел на этот рисунок, что вовсе забыл о желание выйти из дома.

Дождь в этот день так и не пошёл.

***

Следующие несколько дней выдались долгими. Они тянулись бесконечной чередой. Я питал надежду, что она придет, та незнакомка, подарившая зонт. Но её не было.