Тридцать три счастливых платья

И полез в карман. Нет, не бриллиантовое кольцо появилось в его руке одновременно со словами «Will you marry me?». А та салфетка с логотипом ресторана со стеклянными стенами и моим корявым почерком.

Какая женщина устоит? Я и не устояла. После ужина мы поехали ко мне.

Я благодарна Джеффу за неторопливость, за то, что всё было сделано в правильное время, за его нерешительность и ненавязчивость. За романтизм и сентиментальность.

За все пять (пардон, семь) лет, что мы вместе, он не дал мне ни одного повода сомневаться в его преданности.

Салфетка у него хранится до сих пор. И, чтобы сбить пафос, признаюсь честно – Джефф просто такой человек, который никогда ничего не выбрасывает: а вдруг пригодится?

Bed and Breakfast

– Джефф, у меня есть мечта!

– Господи, дай мне силы, – прошептал Джефф, а громко сказал: – Какая, дарлинг?

– Когда-нибудь превратить наш дом в «Bed and Breakfast»[5 - «Ночлег и завтрак» – система предоставления услуг в гостинице (англ.).].

– Так ждать осталось недолго. Скоро гости соберутся на твой день рождения, и наш дом автоматически превратится в гостиницу. Причем бесплатную.

Люди делятся на три категории: на тех, кто любит свои дни рождения, тех, кто не любит, и тех, кто не знает или не помнит, когда у них день рождения.

Я отношусь к первой категории, хоть помидорами меня закидай. Даже если кто-то там думает: стыдно, тетка старая, поскромнее надо быть, – всё равно люблю. Люблю приглашать, готовиться, нервничать, испытывать легкое возбуждение перед приходом гостей: всё ли успела, красиво ли сервирован стол, хватит ли угощения, исправен ли проигрыватель, магнитофон, CD-плеер, iPod. Хорошо ли сидит на мне новое платье и какие туфли, бижутерия, косметика будут к лицу и к платью? Приятные, одним словом, хлопоты.

Люблю, когда гости поднимают тосты, нахваливают еду и хозяйку. Люблю слушать, хотя бы раз в году, какая я молодая, красивая, умная и гостеприимная.

В этом году, поскольку был как бы о-о-о-очень круглый юбилей, гости пожаловали с проживанием. Ну не возвращаться же им в Нью-Йорк или Калифорнию после пьянки-гулянки. Поэтому празднование растянулось на несколько дней, и дом наш превратился в отель. Утро начиналось с ведра кофе, затем плавно перетекало в завтрак-ланч-обед-ужин-вино-коньяк-виски, а в седьмой номер, пожалуйста, шампанское. Кухня превратилась в предприятие общепита, из загашников выудились кастрюли-выварки и сковородки размером с мини-футбольное поле. Хорошо, приехала мама Джеффа, Барбара, и как-то сразу взяла плиту-духовку в свои руки. А еще между делом посадила цветы вокруг беседки, переставила мебель и перекрасила сарай из скучного белого цвета в сочный зеленый.

Наступил день X. Подруги рыскали по шкафам, гардеробным и сундукам в поисках «особенного», «счастливого» платья.

Кто-то решил не заморачиваться и пойти по простому пути: «Представлю-ка я свадебное платье, чем не особенное?»

К сожалению, не у всех свадебные платья оказываются счастливыми – люди расстаются, разводятся.

Некоторые звонили, сетовали:

– Вика, ну ты и придумала. Мы же эмигранты, всё наше особенное осталось дома.

Я приводила им в пример Аню.

Однажды я зашла в гости к Ане. Мы поболтали о том о сём, и разговор плавно свернул на свадебные платья. Я долго описывала, где у меня была какая розочка, а Аня сказала:

– Хочешь, я тебе мое свадебное платье покажу?

– На фото?

– Нет, в гардеробе, – совершенно серьезно ответила она.

– Аня, я не могу в это поверить. Ты привезла из Киева в Вашингтон свадебное платье, в котором выходила замуж двадцать пять лет назад?

– Вика, я тебе еще больше скажу. Я привезла сюда школьную форму, которую носила в десятом классе, и платье, в котором я встретила Петю.

Я всегда знала, что наш народ, который так чтит святыни, «не задушишь, не убьешь».

Или рассказывала об Арине.

– Извини, подруга, из Таллина к тебе на девичник прилететь не смогу, но вышлю по почте тот самый малиновый сарафан, я надевала его на твое двадцатипятилетие в Ереване, помнишь?

– Ага, забудешь такое. Он еще жив?

– Когда моя дочь ищет что-то в малодоступных местах нашего большого шкафа и ей попадается этот довольно дурацкий сарафан, у меня нет внятного ответа на вопрос, почему я не могу выкинуть эту тряпку. Просто не могу – и всё.

– Высылай.

Рассказывала я и про Лену, у которой «особенное» платье – маленький велюровый кусок ткани на бретельках, едва прикрывающий попу и грудь. Зато «от самой Патрисии Каас».

Лена, как услышала однажды голос Патрисии, как увидела на мадмуазель синее бархатное платье-мини на тоненьких бретельках, так потеряла покой. Искала платье и кассету с песнями.

Голос Патрисии Каас забыть невозможно. Впервые я услышала ее песни в машине друга. Он привез кассету с ее первым альбомом в Армению из Венгрии.

В одном из баров Будапешта, где друг в основном проводил свой отпуск, он услышал песни неизвестной француженки, поинтересовался у бармена:

– Кто это?

– Патрисия Каас.

Вышел из бара, целенаправленно пошел в магазин и купил кассету.

С фотографии на меня смотрела худенькая девушка с короткой стрижкой и в маленьком черном платье, похожем на комбинацию. Голос у девушки оказался низким, сильным, пела она с неожиданной экспрессией, доставала до самых глубин и сразу же запоминалась.

Лене всё не удавалось найти платье, она уже подумывала купить синий бархат и заказать в ателье, но в начале девяностых из магазинов исчезло всё, в том числе и ткани. А бархат остался только тяжеленный, негнущийся и побитый молью, как занавес в Доме культуры.

В те годы модницы из магазинов «Березка»[6 - Сеть закрытых розничных магазинов в СССР, реализовывавших продукты питания и потребительские товары за валюту (иностранцам) или по специальным сертификатам.] и ателье перебрались на рынки. И вот однажды, когда Лена отправилась за продуктами, в палатке с гордым названием «Мода из Милана» на пластмассовом полуманекене она вдруг увидела платье своей мечты: точно такое же, как у кумира. Синее, мини, велюровое: еще лучше, чем бархат, мягче подчеркивало фигуру в самых аппетитных местах, открывало ноги и грудь. И размер был именно тот, что нужен – petit, Лена невысокая. Уронив сумки с курицей и картошкой, она бросилась примерять платье за занавеской. Оно сидело на ней как влитое. Лена с удовольствием осмотрела себя в огрызке зеркала: ноги стройные и красивые, грудь торчком, лифчик не нужен, талия подчеркнута. Она повернулась к огрызку спиной и кокетливо изогнулась, чтобы оглядеть себя сзади. «Смерть мужчинам, – подумала Лена. – Надо брать». Но денег на платье с собой не было.

– Пожалуйста, не продавайте! – попросила Лена необъятную продавщицу в ватнике, лузгающую от скуки семечки. – Я вмиг слетаю домой за деньгами.

– Лети, – согласилась женщина. – Оно всё равно ни на кого не лезет.

И сплюнула цепочку шелухи на грудь.

Прошло двадцать лет, много интересного было пережито и переделано в любимом платье. Ничего с ним не случается, выглядит так же презентабельно и до сих пор носится, потому что самого простого фасона. А как известно, все гениальное – просто.

Подруги слушали мои истории и хныкали:

– Но у нас ничего особенного нет, только ширпотребные платья из американских магазинов, купленные уже здесь.

Вспомнив, что я учительница, строго сказала:

– Девочки, не верю. Творите новейшую историю. Включите креатив.