Восход

Когда речи закончились – после Савваса выступили мэр и член парламента, – рекой полились поздравления и шампанское. Когда Папакоста почувствовал, что все насладились общим впечатлением, политиков, местных воротил и потенциальных постояльцев повели на экскурсию. Им показали бальный зал, столовые и, подняв в лифте с зеркалами, пентхаус. Поясняли каждую мелочь: откуда мраморные плитки, даже плотность ткани постельного белья.

Костас Франгос, управляющий отелем, и два его заместителя убедили гостей, что уровень качества всего в «Восходе» относится к совершенно новой для острова категории. Оспаривать это было невозможно. Переполненные фактами и цифрами, гости поспешили обратно, чтобы вновь наполнить бокалы. У них сложилось впечатление, будто Фамагуста стала богаче прямо у них на глазах, и каждый из них видел в этом свою личную выгоду.

Жены владельцев соседних отелей выискивали недостатки. Сперва они критиковали еду:

– Есть очень неудобно! Все такое вычурное! Такое замороченное…

Потом переключились на декор.

– Эти полы! А дельфины… – прошептала одна.

– Думаешь, гостям в самом деле понравится вся эта окантовка… и эти шторы? А зачем они покрыли бассейн такой плиткой? – вполголоса отозвалась другая, но супруги Папакоста все равно услышали.

Мужья были неестественно молчаливы, понимая, что теперь им придется обновлять свои отели. Если по поводу стиля, в котором был оформлен «Восход», еще могли возникать вопросы, то факт, что новый отель превосходил все остальные, был неопровержим. Дело было не в стиле. «Восход» был больше и шикарнее, и, судя по одним только канапе, даже кухня заставит другие отели выглядеть на его фоне жалкими.

Министр тем временем не скупился на похвалу:

– Кириос Папакоста, позвольте поздравить вас с достижением! – Он говорил так, словно выражал не только свое мнение, но и мнение других. – Я полагаю, «Восход» поднимет статус всего острова.

Он пожал Саввасу руку, и вокруг замелькали вспышки фотоаппаратов. Афродити Папакоста, стоящей рядом с мужем, стало жарко от вспышек, и на мгновение яркий свет ее ослепил. Фотографы уже знали, что на первой полосе завтрашней газеты будет ее портрет. Редактор с радостью переместит фотографию тучного политика на вторую или на третью. Заголовок на первой полосе будет гласить: «Солнце восходит над Фамагустой».

Как и остальные в комнате, Маркос тоже смотрел на Афродити. Его раздражало, что она была в центре внимания, хотя хозяином, человеком, который построил этот отель, был Саввас Папакоста. Георгиу видел, что его босс терялся рядом с женой.

Во время приема Маркос постоянно двигался, стараясь держаться подальше от четы Папакоста. Единственное задание, которое он получил от Савваса на этот вечер, было рекламировать ночной клуб.

Годы, проведенные за стойкой бара, позволяли ему определить будущих клиентов его заведения. Это были те, кто не уходил раньше всех, много курил, отставлял бокал с шампанским и просил чего-нибудь покрепче, с трудом поддерживал разговор и осматривался вокруг, скучая или выражая беспокойство. Это не был безошибочный тест, но с этого можно было начать. Маркос подходил к таким людям, представлялся и по их реакции моментально определял, ошибся он или нет. Некоторые сразу возвращались к жизни, их лица оживлялись. Более того, они охотно принимали приглашение осмотреть клуб.

Он уводил потенциальных клиентов из зала, они спускались по внутренней лестнице и оказывались у неприметной запертой двери. Маркос с победным видом открывал дверь, и они попадали в его царство.

Совершая путешествие в подземный ночной мир, люди чувствовали себя избранными, попавшими в недоступное другим место. Если бы он повел их через главный вход, такого ощущения не возникло бы. Маркос делал все, чтобы у каждого из этих людей осталось впечатление, будто он был единственным, удостоившимся подобной экскурсии.

Через несколько минут после его рассказа об артистах кабаре, с которыми подписан контракт, и упоминания некоторых винтажных марок виски гости принимали предложение о бесплатном членстве в клубе. Маркос был не вполне уверен, что они придут на открытие.

Он приводил гостей назад, где прием был в разгаре. Иногда мужчины возвращались к своим женам, и те были рады, что мужья выглядели довольными. Маркосу казалось, что женщинам легко угодить.

Вернувшись с очередной экскурсии, Маркос взглянул на террасу. Уже стемнело, и небо было усыпано звездами, которые казались еще ярче, поскольку луна не светила. Он вышел на террасу и осмотрелся. Гости начали расходиться.

Маркос заметил, что Афродити покинула свой пост под вывеской из цветов и теперь сидела за столиком с пожилой парой. Обернувшись, она взглянула на него, потом вернулась к разговору с седовласой женщиной. Маркос удалился в помещение, где работал кондиционер. Ему отчего-то стало обидно, что он не удостоился ни улыбки, ни приветственного взмаха руки. Несмотря на вечернюю прохладу, его бросило в жар.

Афродити беседовала с родителями. Мать была в черном. После того как убили ее единственного сына, Артемис не носила одежду другого цвета. В этот торжественный летний вечер ее траурный наряд выглядел особенно тяжелым и мрачным, отчего она казалась старше своих лет. Отец Афродити был в темно-сером костюме и голубой рубашке. Трифонас был красивым мужчиной, тоже седым, как и жена, но полным сил. Он радовался возвращению на родину и тому, что грандиозный проект наконец воплотился в жизнь. «Восход» был первой инвестицией «Маркидес холдинг» в отельный бизнес, и Трифонас уже понимал, что это было самым разумным из всех его решений.

Маркидес управлял строительным бизнесом дистанционно. У него была компания в Никосии, которая занималась повседневными делами, связанными с каждой из инвестиций. Каждый день он проводил по полчаса на телефоне, сидя в своем кабинете в доме в Саутгейте. Деньги позволили Маркидесам устроиться более чем комфортно. Живя на холодном юге Англии, они почти круглый год включали центральное отопление, создавая внутри дома кипрский климат. У них был «ягуар», ворсистые ковры и, как Артемис ее называла, помощница по дому. Трифонас играл в гольф почти каждый день, а по воскресеньям они ездили в греческую православную церковь. Супруги делали взносы в фонд поддержки греков-киприотов, которые перебрались в Англию и нуждались в материальной помощи. Время от времени Маркидесы посещали один из больших киприотских ресторанов в округе, чтобы отметить свадьбу детей кого-нибудь из друзей по церкви. У Трифонаса были приятели в гольф-клубе, но Артемис по большей части держалась особняком. Жизнь для нее остановилась в 1964 году, и состояние душевного паралича стало для нее нормой. Никакие деньги ни на Кипре, ни в Англии не могли вернуть Димитриса Маркидеса.

Афродити знала, что отец ею доволен, но ей было нужно и одобрение матери.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она.

– Очень красиво, милая. Превосходная работа. – Артемис выдавила улыбку.

– Вы должны пожить здесь! – предложила Афродити.

У родителей была собственная квартира в доме, который Афродити и Саввас получили в качестве свадебного подарка. Они останавливались в ней во время редких визитов на Кипр. Никосийской квартирой родители практически не пользовались.

– Мы не можем, дорогая.

Афродити знала наперед, что мать откажется. Отель был для нее чересчур публичным местом.

К ним подошел официант с напитками.

– Здравствуй, Хасан.

– Добрый вечер, мадам.

– Все прошло хорошо, как думаешь?

– Гости остались под большим впечатлением, – улыбнулся официант.

Взяв с подноса три бокала с шампанским, Афродити подала один матери.

– Спасибо, милая. Я бы выпила что-нибудь безалкогольное, если не возражаешь.

– Даже сегодня, мама? В такой день?

Хотя в последнее время они виделись редко, но мать по-прежнему раздражала ее. Почему она хоть раз не могла изменить своим правилам ради дочери в такой важный для той день?

Даже на свадьбе дочери Артемис Маркидес сидела в стороне. Смерть Димитриса была трагедией для них всех, но Афродити страстно желала, чтобы она не омрачала и сегодняшнее событие тоже.

Афродити заметила, как мать избегает смотреть на официанта. Предубеждение Артемис относительно турок-киприотов расстраивало дочь, но она предпочитала не затрагивать эту тему. Афродити разделяла точку зрения мужа: отель должен нанимать людей, которые лучше других выполняют свою работу, вне зависимости от их национальности.

– Это тоже отличает «Восход» от других заведений, – объяснял Саввас теще, когда та задала вопрос на эту тему днем. – Чтобы сделать отель по-настоящему интернациональным, у нас должны работать люди разных национальностей. Шеф-повар – француз, два администратора – из Англии, менеджер по банкетам – из Швейцарии. В салоне красоты работает турчанка… И среди работников кухни, конечно, тоже много турок.

– Но официанты?! – прервала его Артемис. – Это же лицо заведения!

– Мне не хотелось бы спорить с вами, но нам нужны лучшие из лучших, – отвечал Саввас. – И естественно, люди, которые будут работать за те деньги, которые мы можем предложить. Это ведь бизнес.

Папакоста смотрел на мир сквозь призму прибылей и убытков.

Афродити поднялась из-за стола:

– Мне надо посмотреть, вдруг я нужна Саввасу.

Извинившись, она ушла.

Ее взаимоотношениям с родителями мешало то, что от матери скрывали правду. Артемис Маркидес оберегали от нелицеприятных неопровержимых фактов, и в такие минуты, как эта, Афродити хотелось бросить ей в лицо: «Мама, он убил человека. Твой драгоценный сынок убил турка-киприота!»

Все десять лет эти слова были готовы сорваться с ее губ, но Афродити сдерживалась.

Для человека с деньгами и положением Трифонаса Маркидеса создать дымовую завесу было нетрудно. Заплатить кому-то, чтобы подменить факты, было бы слишком примитивно. Маркидес не мог допустить и намека на то, что его сын был убит в отместку за убийство другого человека. Это оставило бы несмываемое пятно на репутации семьи.