Заря и Северный ветер. Часть I

– Что такое порог цветения и родовой сад? Что ещё за замирание?

– Понимаешь, наша жизнь делится на этапы: рождение, пробуждение, цветение, увядание, замирание, – торопилась объяснить Аврора. – Пробуждение – это возраст наступившей зрелости, двадцать пять лет, после него мы постепенно становимся сильнее, быстрее, крепче. Наше тело перестаёт стареть и становится практически неуязвимым. Меняется наш аппетит. В первые годы ты постоянно хочешь мясо! – смущённо улыбнулась она, но тут же серьёзно продолжила: – Теряешь интерес к другой пище, но это только сначала пугает. Постепенно к тридцати – тридцати пяти годам каждый яр находит баланс. Цветение длится примерно до ста тридцати – ста пятидесяти лет. Потом яр медленно увядает, можно сказать, стареет, хотя внешне этого практически не видно. Переступив порог цветения, яр выбирает своё дерево, под которым захоронят его прах после замирания, то есть смерти. По сложившейся традиции выбирают родовые древа – те, что уже закрепились за нашими предками. Например, у меня – ива, – Аврора указала на свою подвеску, – у вас с Виктором – яблоня, у Александра – бук, у Софии – вишня, хотя, скорее всего, она выберет яблоню, как у мужа. Хотя опять же не обязательно… Зная характер Софии, думаю, она легко выберет своё родовое древо, но посадит его в вашем саду предков.

– Кто такая София? – поинтересовалась Ира.

– Жена Виктора. Они поехали в её родовое гнездо, крепость Восточный утёс. У Марины, матери Софии, сегодня древницы. Откровенно говоря, она уже затянула, ей сто шестьдесят три года…

– А… – Ира вдруг неожиданно для самой себя разволновалась, не зная, как сформулировать вопрос. – Родители Виктора тоже поехали с ними?

В дверь снова постучали и, Аврора, облегчённо вздохнув, быстро поднялась на ноги.

– Это Александр! Пригласи его, пожалуйста.

– Пусть заходит, если хочет…

– Эм… Так нельзя. Это твоя спальня, и только ты можешь разрешить или не разрешить войти мужчине.

– Вчера об этом, по-моему, никто не заботился, – заметила Ира и крикнула через плечо: – Заходи.

Это, действительно, был Саша – одетый в льняные горчичные брюки и серую рубашку с узким стоячим воротничком. Волосы у него были распущены, только передние пряди Саша косичками собрал на затылке.

– Доброе утро, – улыбнулся он, ставя на туалетный столик деревянный поднос с завтраком. – Ирина, тебе нужно подкрепить силы, у нас сегодня много дел.

– Каких ещё дел? – резко отозвалась девушка.

– Знакомство с Ярым шипом, – невозмутимо ответил Саша. – Нашим домом.

– Я не хочу есть.

– Но…

– Я не буду это есть. Неизвестно, что вы туда подсыпали.

– Хорошо, – уступил Саша. – Тогда, пожалуйста, переоденься. Если хочешь, прими ванну, я подожду тебя.

– Нет. Я так пойду. Где мои кеды и рубашка?

– Тебе будет жарко, – предостерегла Аврора. – В этом году у нас до ужаса ярое лето…

– Ничего страшного, – тряхнула головой Ира. – Не сахарная, не растаю.

– Хорошо, – снова согласился Саша.

Аврора достала из-под кровати запылённые кеды и протянула Ире.

– А рубашку твою мы потеряли на Той Стороне, – сообщил Александр, открывая дверь. – Идём?

Ира зашнуровала обувь и поспешила за ним.

– Аврора, пожалуйста, не забудь сделать то, о чём я тебя просил, – вежливо напомнил Саша.

Девушка в ответ кивнула и растянула губы в сочувственной улыбке.

– Ирина, я знаю, тебе очень сложно поверить нам, – мягко заметил Саша. – Но постарайся представить, хотя бы на время, что всё это правда. Просто выслушай, не споря.

Они шли по просторному тихому коридору со сводчатым потолком, под которым висели люстры, имитирующие подсвечники. С обеих сторон коридора между редкими узорчатыми дверьми стояли диванчики, кресла на округлых ножках, столики с картинами, свечами, бюстами, вазами. На стенах на карнизах висели гобелены, изображающие летние и осенние пейзажи.

– Саша, тебе не кажется, что всё это полнейший бред? – Ира остановилась рядом с лестницей, ведущей вниз.

Молодой человек задумчиво поглядел на гобелен с высокой узловатой яблоней, ствол которой был овит вытянутыми золотыми листьями, напоминающими языки пламени, и, чуть помолчав, сказал:

– Да, с твоей точки зрения. Но, пожалуйста, давай попробуем?

– Если ты скажешь, где я.

– Давай с начала: ты за границей своего привычного мира, – глядя в глаза Ире, упёрто разъяснял Саша. – Это другой мир, здесь нет привычных тебе стран, языков, народов. Здесь живут вампиры, полукровки и люди. Мы на южной земле, на земле полукровок и людей, на земле яров, в городе-крепости Ярый шип. Ты сейчас стоишь на третьем спальном этаже замка Громовых, своего родового замка.

– Допустим. Хотя я не Громова, я Никитина.

Саша вздохнул и с благодарностью посмотрел на собеседницу.

– Спасибо. Твой брат Виктор и его жена София живут на четвёртом этаже. Мы сейчас отправимся на второй.

Пока они спускались по винтовой лестнице, столбики которой были украшены вырезанными гибкими стеблями, Саша рассказывал о строении замка.

– Его можно поделить на зоны: первый этаж – техническая, второй – общественная, третий и четвёртый – личная, выше – уже нежилые башни. На втором этаже находятся рабочие кабинеты, библиотека и книгохранилище, Зал совета, гостиные для торжественных приёмов, оранжерея… Со временем ты разберёшься, сначала будешь плутать. На первом этаже: кухня, прачечная, медицинское отделение, спортивные и тренировочные секции, спальни работников и столовая, там обычно собирается вся семья.

Когда они спустились, Саша повёл Иру через анфиладу залитых солнцем пёстрых залов. Девушка крутила головой, не успевая рассматривать многочисленные витиеватые детали пышного убранства. Лишь в одном, не загромождённом мебелью зале они остановились на некоторое время, разглядывая огромный во всю стену гобелен с родовым древом Виктора, на листьях и плодах которого были вышиты имена его предков.

– Посмотри на ту ветвь, – Саша обратил внимание Иры на крепкий боковой побег с яблоками, на которых были вышиты имена. – Мирослав – это твой дядя, Анатолий – твой отец, а Златослава – тётя.

– А где они? – увлечённо рассматривая имена, спросила Ира.

– Мирослав уже покоится в саду предков, он не оставил после себя потомков, Златослава вышла замуж и живёт в крепости Ярый мёд, это на западе отсюда. Она оказалась очень плодовитой, гляди.

Под именем Златославы на тополином коричневом листике было вышито «Егорий», а от него на золотых тонких цветах мелкими стежками другие имена, Ира не смогла разобрать все и стала рассматривать другой, более занимающий ряд.

– Ваш отец был прямым потомком самого Родослава, – с почтением в голосе рассказывал Саша, – это великий воин, бросивший вызов всему Северу и прародитель яров. Сам он был сивером, вампиром. Его фамильное древо – яблоня.

Над «Анатолием» был изображён дубовый лист с именем «Елена». От них в разные стороны тянулись тонкие золотые ниточки. На кончике одной из них распустился цветок «Мирослава». Кончик второй врастал в верхнюю ветвь и на яблоке алел именем «Виктор», над ним на пурпурном вишнёвом листике чёрными стежками высилась «София».

– Это не совсем правильный гобелен… Здесь всё смешалось… Традиционные родовые древа постоянно обновляются. Из них убирают сестёр, вышедших замуж, и вносят имена вошедших в дом ярчанок, то есть жён.

– Почему? – удивилась Ира.

– Выходя замуж, ярчанка покидает не только свой дом и семью, она покидает свой род и вплетается в древо другого рода, становится его частью.

– Ну и что? Разве её семья перестаёт быть для неё семьёй? Разве она перестала быть дочерью своих родителей?