Тайна инженера Байкова

Прошло несколько дней. По вечерам они собирались в гостиной, Римма курила, мужчины давно смирились с этим. В этот раз Терентьев ушел из гостиной рано. Он нес в руках старый замусоленный детектив, чтобы почитать перед сном, отвлечься. Завтра испытания. Он уже отправил сообщение в Москву:

Отчет от 24.03.2023 года

Самолет (изделие М-241) собран. К испытанию готовы, ждем комиссию.

Самолет будет проверяться на максимальную и минимальную скорости полета и посадки, на маневренность. Стартует вертикально. Задача испытаний: после вертикального старта перейти на сверхзвуковую скорость. Сбросить скорость, подняться на заданную высоту, развернуться. Выдвинуть крылья и хвостовое оперение, лопасти воздушного винта. Во время полета испытать приводы для управления геометрией крыла. В настоящее время аппарат стоит со сложенными крыльями.

Руководитель группы В.П. Терентьев

***

Сухов, Стельмах и Рогова вспоминали Ростислава Евгеньевича Алексеева. С его легкой руки появились и удачно прижились на морях и реках «Ракеты», «Кометы», «Метеоры»… Но он еще работал и на оборону, создавал экранопланы, экранолеты и многое другое.

Экраноплан Алексеева имел турбулентные двигатели ВД-7 с максимальной тягой 13 тонн каждый. Но двигатель, созданный под руководством Терентьева, совершенно другой. Они создали электромагнитный двигатель, создающий тягу без отброса массы.

– «Ястреб» – боевой самолет, – сказала Римма, – но наш двигатель не столько ключ к военному превосходству, сколько ключ к вратам Вселенной! Наш двигатель позволяет долететь до Луны за четыре часа!

– Помилуй, Римма, – отвечал Гена, – экраноплан Алексеева – это же десантно-транспортное средство для перевозки техники и людей. Ты хочешь высадить десант на Луну? И при чем здесь Алексеев? Он великий человек! Но мы взяли только пару идей у него. Алексеев – талантливый человек, инженер с большой буквы, но почему ты весь вечер говоришь только о нем?

Римма промолчала. Она не стала рассказывать, что с Алексеевым долго работал ее отец. Он уехал от них, когда ей было три года, потому что мама не захотела уезжать из Питера в Нижний Новгород.

– Он весь ушел в работу, – говорила мама.

Он не помогал, не приезжал, не вспоминал о ней, о маме. Но у Риммы не было обиды на него, она тоже умела уходить в работу. По наследству что-то передалось Римме. Она легко поступила в МФТИ, потом в аспирантуру. Она сделала карьеру. Но оборотной стороной этой медали было одиночество. По молодости это не волновало ее, она была увлечена работой. Но после смерти мамы Римма всей душой почувствовала гулкую пустоту вокруг. Подруги давно замужем. Друзья? Только коллеги по работе. А вечерами дома тишина. Тишина, леденящая сердце. Страшная тишина.

– Римма, – прервал ее мысли Гена, – ты идешь с нами? Мы собираемся пройтись перед сном.

– Круг почета вокруг ангара? – съязвила Римма, – нам же нельзя за территорию полигона. И у меня такое ощущение, что Валентина следит за нами!

– Валентина спит, – ответил Юра, – Максим тоже спит. Он бредит шпионами и терактами с тех пор как подстригся наголо! Не надо его будить, пусть спит. Пошли, надо же познакомиться с Доном! А то все некогда! Скоро уезжать, а мы даже на берег ни разу! Пошли!

Они вышли на берег реки, остановились, созерцая красоту. Луна диском отражалась в воде. Яркие звезды казались такими близкими, что хоть рукой доставай! Вдали горел огонь.

– А это что такое? – громко спросил Гена, глядя на огонь.

– Не ходи туда, Гена, – засмеялась Римма, – это сама Пирожкова со своими бравыми ребятами нас охраняет.

– Римма, – вздохнул Юра, – зачем же ты портишь такой замечательный вечер воспоминаниями о первом отделе. Пошли на огонек, не бойтесь, дети мои! Я пойду впереди, я самый старший!

Толстый и сутулый Юра Стельмах поправил очки на горбатом носу и решительно зашагал по направлению к костру. Гена галантно предложил Римме руку. Она взяла его под руку. Они торжественно шествовали по берегу за Юрой.

Трубников не удивился гостям. Угостил ухой и чаем с сухарями. Рассказал о графе Орлове, в доме которого они поселились.

– Матвей Дмитриевич Орлов был известен по всем весям и странам благодаря породистым лошадям. Их покупали российские и зарубежные ипподромы. Имел свой табун, свой ипподром. Сам объезжал диких лошадей. Очень любил ахалтекинцев. Такая порода. Из-за них и погиб.

В начале XX века в Одессе все его семейство штурмовало с другими людьми, стремящимися уехать из революционной России, последний теплоход. Людей было очень много, а теплоход один. Не все смогли попасть. Лошадей туда никак! Сын уговаривал отца стоя на коленях! Старик молча качал головой. Он не смог оставить своих лошадей. Сын убежал на теплоход. Там ждали его жена, дети, мать. Граф Орлов перекрестил его вслед, а когда теплоход ушел, пустил себе пулю в лоб.

Советское время пощадило его дом. Здесь был санаторий для избранных. На месте ипподрома раньше был большой фонтан, цвели цветы, а сейчас красуется ваш ангар.

– Откуда вы знаете про ангар? – удивился Юра, – это же секретно! Совершенно секретно!

– Я на Дону родился и вырос, – ответил Трубников, – я здесь у себя дома. Какие секреты?

– Но как вы могли видеть наш ангар? Дом давно стоит, но ангар-то новый!

– Он большой, его трудно не заметить. Я дома соль забыл. Какая же уха без соли? Пришлось попытаться очаровать вашего коменданта Валентину. Это было очень трудно! Колоритная женщина! Настоящая казачка! Она дала мне спичечный коробок соли.

– Как! Вы были на территории полигона? – осипшим от волнения голосом прошептал Юра, – полигон охраняют, охраняют все дороги, ведущие к нему!

– Я подкараулил Валентину, – улыбнулся Трубников, – когда она вышла за территорию, к ней приехал муж. Соскучился. Не бойтесь, я не выдам вас журналистам. Их здесь нет.

–Это же государственная тайна! – Юра Стельмах даже согнул ноги в коленях.

Римма рассмеялась, глядя на него.

– У вас добрый смех, – улыбнулся Трубников.

– У вас приятная улыбка, – ответила Римма, не замечая, как сердито закусил нижнюю губу Гена, – улыбка – молитва души.

– Нам пора домой, – громко сказал Гена, – спасибо за прием, за уху и чай. Рад знакомству. В гости пригласить не могу, извините. Разве что в АО «Заслон», но это в Питере, далековато.

– Гена, что с тобой? – удивилась Римма, – посмотри, какая прекрасная ночь! Мир, тишина, благодать!

– Пожалуй, нам действительно пора, – устало поправил очки Юра, – спасибо вам, добрый рыбак с улыбкой чеширского кота. Но к нам на полигон лучше не надо! Над нами все силовые структуры нависли, словно, – он пожевал губами, но продолжать не стал. Пошел к полигону. Римма и Гена еще раз поблагодарили Трубникова, пошли за Юрой.

Юра споткнулся, упал, сел на камень. Гена с Риммой подбежали к нему, подбежал и Трубников. Они обступили Юру. А он смотрел на их встревоженные лица и тихо смеялся.

– Смотрите, обо что я облокотился! Это же куриный бог! Камушек-то с дырочкой! Еве подарю. Она каждой ракушке радуется, когда на море выезжаем. Я нашел куриного бога!

– Ты не ушибся? – помог ему подняться с камня Гена.

– Ничего, это скоро пройдет. Я куриного бога нашел! Все случайности закономерны, заранее запроектированы самим Всевышним! Даже генератором случайных чисел можно управлять.

Это уже чересчур!

Они ушли, рассуждая о генераторе случайных чисел, Трубников вернулся к палатке, курил, смотрел им вслед. Потом погасил костер. Долго пересчитывал яркие крупные звезды, наслаждался тишиной. Впервые за долгое время на душе стало светло.

Он уже собирался уйти в палатку, когда увидел человека. Человек шел к нему. В гости никого не звал, спать собрался, скоро полночь. Да и уху уже всю скушали, угощать нечем. И все же он терпеливо ждал гостя. Гостем оказался Геннадий. Он был напряжен как струна, буквально дрожал от переполнявшего его гнева, чем весьма озадачил детектива. Только что расстались, все нормально было.

– Послушайте, рыбак, – начал громко чеканить слова Геннадий, – я ничего не имею против рыбаков и рыбалки, но если вы еще хоть раз… Если вы еще! Я вас! Я утоплю вас в реке Дон!

– Простите, – отступил на шаг Трубников, – но я ничего не понял. Вам не понравилась уха?

– Не стройте из себя идиота! Речь идет о Римме!

– У меня жена, дочь, сын и внуки, – вы что-то не так поняли. Мы просто беседовали все вместе.

– Беседовали! – передразнил его Гена, – не смейте прикасаться к ней!