Серенада для невесты

– А если он не понравится тебе? – воскликнула Флора возмущенно. – Аннет, ты едешь в неизвестность, к совершенно постороннему человеку! Когда ты это поймешь? Вдруг твой жених стар или уродлив?

– Ему всего лишь тридцать два года, – рассудительно заметила Анна.

– Ладно, если он очень противный, ты просто не выйдешь за него и все, – улыбнулась Флора. – Никто не в силах заставить тебя.

– Но мой отец хотел…

Флора всплеснула руками.

– Мои родители поженились, не обращая ни на кого внимания, хотя твой отец кричал громче всех, что мать позорит честь семьи. И что? Они очень счастливы и любят друг друга, несмотря на то, что мой отец булочник, а не маркиз!

И Анна не могла не признать справедливость этих слов.

В дверь купе постучали. Флора вскочила и открыла дверь. По живости характера ей было очень трудно усидеть на месте. И она была вознаграждена с лихвой – в коридоре стоял Гарольд.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Мы изумительно устроились. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь ответа, Флора отступила назад, приглашая Гарольда войти. Анна испуганно вжалась в спинку сиденья. Конечно, купе было достаточно просторным, и там вполне хватало места для троих, но с появлением Гарольда ей показалось, что она едва может пошевелиться и не задеть его.

Гарольд присел на полку Анны. Флора болтала без умолку, и хотя ее английский был не особенно хорош, Гарольд без труда понимал ее. Анна молчала. Гарольд ругал себя за то, что пришел и не находит в себе сил уйти. Молчание Анны угнетало его, но он не знал, как сломать стену, которую она воздвигла вокруг себя.

Ему ничего не оставалось делать, как беседовать с Флорой, которая была на седьмом небе от счастья из-за внимания молодого англичанина. Гарольд Уэмбри понравился ей с первого взгляда, и она не считала нужным скрывать это.

Анна напряженно прислушивалась к их разговору, хотя со стороны могло показаться, что ее занимает лишь пейзаж за окном. Она представляла себе Гарольда, сидящего на расстоянии вытянутой руки от нее, и проклинала себя за слабость, мешающую ей принять участие в беседе, рассмотреть его как следует…

– О, моя кузина прекрасно умеет ездить верхом! – донесся до нее восторженный голос Флоры. – Правда, Анна?

Девушка была вынуждена повернуть голову.

– Не преувеличивай, Флора, – сказала она. – Я так часто падала с лошади, что сестры очень редко позволяли мне кататься.

Легкая улыбка осветила лицо Анны. Смешливая Флора с готовностью захохотала, и Анна осмелилась перевести глаза на Гарольда. И тут же отпустила их, едва не задохнувшись от боли. Как он красив! И почему-то его лицо знакомо ей… Ровный нос, белая кожа, маленькая ямочка на подбородке, шрам над губой. Откуда он?

Повинуясь внезапному импульсу, Анна протянула руку и дотронулась пальцем до шрама Гарольда.

– Откуда это у вас? – спросила она, нахмурив брови.

У Гарольда перехватило дыхание. Черные глаза сурово и требовательно смотрели на него, переворачивая душу.

– По глупости получилось, – ответил он, безумно желая, чтобы она еще раз дотронулась до него. – Граната взорвалась.

– Что вы говорите! – ахнула Флора. – Где это было?

В глазах Анны промелькнул испуг.

– Ничего страшного, – усмехнулся Гарольд. – Во время учебы…

И он принялся рассказывать девушкам о том, как это случилось. Флора слушала очень внимательно, ойкала и качала головой, но Анна почти ничего не понимала. Она не отрывала глаз от шрама Гарольда и думала о том, как приятно было бы прикоснуться к нему губами. Внезапно ей стало стыдно. Сестры учили, что греховные мысли нужно немедленно гнать от себя. А что может быть греховнее, чем любоваться другом своего жениха? И впервые в жизни Анна пожалела о том, что отец так распорядился ее судьбой.

Время шло, и Гарольду нужно было возвращаться в свое купе. Он пожелал девушкам спокойной ночи и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Нет, и все-таки он прелесть! – мечтательно объявила Флора. – Пожалуй, я задержусь немного в Англии…

Анна ничего не ответила, чувствуя в груди нарастающее раздражение. Она знала, что подвержена приступам неукротимой ярости и боялась потерять контроль над собой. Девушки легли спать. Анна прошептала положенные молитвы, пытаясь обрести душевное спокойствие. Но у нее ничего не выходило – неведомое чувство росло в сердце и мешало ей уснуть.

Флора вскоре мирно посапывала. Анне не спалось. Она встала, закуталась в длинный широкий халат, бросила осторожный взгляд на Флору, открыла дверь купе и вышла в коридор. Анна подошла к окну. Поезд мчался вдаль, мерно стуча колесами, унося девушку в неизвестность, и ей казалось, что это стучит ее беспокойное сердце. Она была так увлечена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь соседнего купе…

Гарольд тоже тщетно пытался уснуть. Он не понимал, что происходит. Бесспорно, баронесса (теперь-то он знал, что ее зовут гордым именем Анна) очень привлекательна. Но встречал он и более красивых женщин, однако ни одна из них так не действовала на него. При одной только мысли об Анне у него голова шла кругом. Она вызывала в нем непонятное благоговение и одновременно вполне земные желания. Мысль о том, что она совсем рядом, через стенку, начисто лишала его спокойствия.

Гарольд поднялся и накинул рубашку. Лучше постоять в коридоре, чем отлеживать бока. Он открыл дверь и застыл в дверном проеме, увидев девушку с распущенными по плечам светлыми волосами. Анна стояла к нему спиной и явно не слышала его. Гарольд облизнул пересохшие губы. Он шагнул вперед, убеждая себя в том, что ничего страшного не произойдет, если они немного побеседуют.

– Тоже не спится? – преувеличенно бодро спросил он, подойдя к девушке.

Анна вздрогнула и повернулась к нему. Распущенные волосы необыкновенно шли ей, ее овальное личико потеряло часть своей строгости и неприступности. В полумраке коридора перед Гарольдом была не скромная воспитанница католических монахинь, а неотразимая соблазнительница, знающая о своих губительных чарах.

– Мне страшно, – прошептала девушка, и сердце Гарольда заколотилось с удвоенной скоростью.

– Почему?

Он встал рядом с Анной, ее плечо находилось буквально в паре дюймов от него. Девушка покачала головой, и прядь волос упала Гарольду на руку. Он едва сдерживал себя, чтобы не погладить их.

– Вы не должны ничего бояться, – без особой уверенности проговорил он, посмотрев на девушку.

Анна подняла голову. Гарольд с удивлением увидел, что она улыбается. Но сколько горечи и понимания было в той улыбке! Гарольду казалось, что своими глазищами Анна видит его насквозь. Кошмарное предположение молнией пронзило его. Неужели она обо всем догадалась? Он не очень хорошо умеет скрывать свои чувства, а как скрыть то, что налетело на него как ураган и не желает отпускать его?

– Анна… – хрипло начал Гарольд, и вдруг тонкие пальчики девушки легли на его губы, призывая к молчанию.

Гарольд закрыл глаза. Он едва дышал, боясь спугнуть эту нежную руку. Анна пристально разглядывала его, вряд ли сознавая, что делает. Она провела пальцем по шраму, и губы Гарольда чуть дрогнули. А девушка продолжала свое странное исследование. Ее теплая ладонь легла на щеку молодого человека, словно проверяя гладкость его кожи на ощупь. Гарольд не шевелился, точно зная, что если он сейчас осмелится дотронуться до Анны, она немедленно уйдет.

– Мне пора, – вдруг прошептала девушка, и прежде чем Гарри успел остановить ее, она уже скрылась в своем купе. Он мог утешать себя только тем, что в ее голосе явственно слышалось сожаление.

Ингебьерг стояла на носу корабля, ее золотистые волосы развевались на ветру. Она напряженно всматривалась вдаль. Их долгое и мучительно плавание подходило к концу, скоро она увидит страну, которая станет ее новой родиной. Ингебьерг было страшно, хотя даже себе самой она стыдилась признаться в этом.

– Не грусти, моя красавица, – проговорил кто-то за ее спиной.

Ингебьерг обернулась. Рядом с ней стояла высокая статная женщина с седыми волосами под белой полотняной повязкой. Она была уже немолода, однако сохранила и величавость, и красоту. Это была Кристин, дочь Эйрика, кормилица Ингебьерг. Она вызвалась сопровождать свою молочную дочь в дальнюю страну, прекрасно зная, что никогда не вернется оттуда. Ингебьерг была благодарна старой женщине за это.

– Ты же не оставила свое сердце дома, так что зачем тебе печалиться? – спросила Кристин. – Или песни молодого Эрленда были приятны тебе?

Ингебьерг покраснела. Эрленд, бесспорно, красив, но все же ее сердце не билось учащенно при виде его. Кристин все знала без слов – у девушки не было от нее секретов. Да и трудно было бы скрыться от ее проницательного взгляда. Кристин многое повидала за свою жизнь и славилась мудростью.

– Когда-то в молодости я видела мужчин той страны, куда мы едем, – продолжила Кристин. – Они красивы и мужественны. И что-то подсказывает мне, моя Ингебьерг, что один из них завоюет твое сердце, и ты больше не будешь с тоской вспоминать о доме.

Девушка вздохнула. Нелепыми казались сейчас слова Кристин, тяжело было поверить в то, что боль в душе когда-нибудь пройдет.

– А сейчас тебе лучше пойти переодеться, – сказала Кристин. – Олаф говорит, что конец путешествия уже близок… Ты же хочешь предстать перед своим женихом красивой?