Продаются ботиночки

– Была такая девочка у нас на курсе… Ксюша-юбочка из плюша. Ты её не помнишь? Мне нужно её найти.

– Понимаю, – качнув головой, Геннадий слегка закатывает глаза, в очередной раз убедив, что люди для меня – пытка.

– Гена, если тебе что-нибудь о ней известно, или ты знаешь кого-то, у кого она могла бы быть в друзьях в соцсети, прошу помоги.

Не верю своим ушам. Я впервые в жизни произнёс слова «Прошу» и «Помоги». Во рту липко, ладони потные, подмышки воняют, но земной шар не остановился.

– Фууух – долго выпускает воздух из лёгких Геннадий. – Если это та Ксения, о которой ты говоришь, а не какая-нибудь другая, то полгода назад она собирала деньги на операцию и слуховой аппарат для своей дочки.

– Она замужем? – неожиданно для самого себя роняю вопрос.

– Без понятия.

Он долго копается в своём телефоне.

– Слушай, её, похоже, нет в друзьях, хотя я мог и пропустить – восемьсот персон всё-таки. Но, мне так помнится, я пять тысяч перевёл и отписался – ну, знаешь, раздражает это мельтешение детских фоток в больнице, выбивает из творческого дзена, ха-ха! Сейчас попробую по поиску найти…

– Фамилию её не помнишь? Этого достаточно.

– Неа…

Минут пять спустя и сам он оживает, и лицо его светлеет.

– О! Нашел. Пост-попрошайка: «Полгода назад Надя заболела менингитом… э! Э! Парень, полегче!

– Я быстро, сейчас верну твою трубку, не дёргайся.

Первое, что я вижу, и что, собственно, так нетерпеливо жаждали увидеть мои глаза – это фото, прикреплённое к публикации. На нём ребёнок лет трёх с короткими светлыми волосами.

Полгода назад Надя заболела менингитом. Несмотря на лечение, возникли осложнения, которые привели к полной потере слуха. Если сделать операцию кохлеарной имплантации (по вживлению слухового аппарата), к Наденьке вернётся возможность слышать наш мир. К сожалению, в государственной квоте нам отказали. Я подала апелляцию, но операция нужна сейчас, потому что потеря слуха уже привела к нарушениям речи. Я прошу помочь тех, у кого есть такая возможность, в сборе средств на операцию.

– Когда… это было, ты говоришь?

– Посту полгода. Больше она не появлялась. Знал бы, не отписывался.

Действительно, с даты этой публикации прошло около полугода.

– Но здесь написано Александра…. Александра Новикова!

Я с раздражением сую телефон обратно Геннадию в руки.

– Мне нужна Ксения. Я хочу найти Ксению.

– Так это вроде она и есть, если мне память не изменяет.

Я снова вырываю у него из рук телефон. Кручу ленту до её начала, чтобы посмотреть фото владельца профиля. Там, как назло, только баннеры долбаной рекламы.

– Ни одной фотки нет.

– А на аватаре что?

А на аватаре у Алексанлры Новиковой рисованный персонаж. Ещё и стилизация. Генка заглядывает в собственный телефон через моё плечо.

– А ну, не удивительно. Она ж у нас дизайнер – человек творческий. По-моему, она где-то иллюстратором… а, могу и ошибаться. Саша её зовут. А Ксюша она потому, что где-то в районе начальных курсов участвовала в институтском КВН и пела эту песню Ксюш-Ксюш– Ксюша юбочка из плюша…

Геннадий двигает своей толстой задницей слишком ловко и плавно для тела мужика, к тому же тучного. Его движения, как и привычка тоннами жрать пончики с розовой глазурью, вызывают у меня прилив брезгливости и желание двинуть ему между глаз.

– Как? Ты не помнишь? – смеётся он, продолжая петь и крутить своей паршивой задницей. – Ксюш-Ксюш-Ксюша, юбочка из плюша… русая коса! Ксюша Ксюша, никого не слушай и ни с кем сегодня не гуляй!

Я вылетаю из его кабинета, как пробка из бутылки. Не был я на том КВН. И ни на каком другом тоже – все эти мероприятия с толпами народу не для меня и ничем хорошим они не заканчиваются. Ну, только раз, может…

Глава 5

Я влюбилась в него ещё на первом курсе. Мы – поток веб дизайна, почти все девочки, не считая кудрявого Генки, который, к слову, сейчас один из самых известных арт директоров в Москве, преподаёт на курсах и ведёт вебинары, а он – поток программистов. Тогда, на первом курсе, он был простой студент, будущий программист.

Про него говорили, что он из детдома – кто-то вычитал в документах в администрации. Сам он ни с кем, ничем и никогда не делился. Самый красивый и самый странный парень на курсе. Большинство его не замечали, но иногда в транквилизирующем дыму курилки можно было услышать похабные шуточки на тему: «Вот с кем бы я переспала, так это …». Я или выходила, или усилием воли отключала слух. Потом начались практические занятия, и тут вдруг выяснилось, что он ещё и умный. Думаю, это и стало контрольным ударом по моей психике.

Когда подруги, скривив рожи, спрашивали: «Что ты в нём нашла? Ладно, переспать, но влюбиться»?, я отвечала: «Мозги и стержень».

Этот его стержень и вылез мне боком.

Мы переспали даже не на выпускном. Это была поездка за город к Виталику Карманчику на дачу. «Карманчиком» его называли за лёгкий и добродушный нрав, а на самом деле он Виталий Карманов. Карманчик так напился на своём мероприятии, что лез лапать девчонок без разбора, а на отказ реагировал грубо и пошло.

Он схватил Иру – звезду нашей группы – за руку и начал выкручивать. Не сильно, но унизительно. Хуже всего был страх: насколько проспиртовались его и без того не сильные мозги? Насколько он может ещё себя контролировать и отвечать за свои действия? Дача находилась у реки у чёрта на горах: ни пешком никуда не выйти, ни такси вызвать. Приехали мы все – однокурсники – на микроавтобусе, который организовали за собственные же деньги.

И тут вдруг возник он – боль и надежды всей моей институтской жизни – тоже выкрутил Карманчику руку, только не так «нежно». Потом, конечно, была драка, а девчонки, теперь уже, конечно, взрослые тётки, клялись, что вышли бы замуж за героя вечера без раздумий.

Я первая заняла очередь, подумалось мне тогда.

Когда безобразие закончилось, он предложил Ире отвезти её домой – он всё равно уже уезжает и может закинуть её по пути. На своих машинах в тот вечер были только вычурно обеспеченные бывшие студенты и он. Машина у него появилась ещё на первом курсе – плохонькая, но своя. Ходили слухи, что он не выносит общественный транспорт, а точнее, людей в нём. Интересно вот, как сейчас, когда вся Москва сплошная пробка? Работать он начал где-то на курсе третьем, из-за чего появляться на занятиях стал всё реже, но всё ему сходило с рук, потому что в деканате прекрасно знали, что он смыслит в программировании куда больше учителей. С тех же времён поменялась и его машина – новая, большая, чёрная.

Ира отказалась от предложения.

Он с удивлением поднял брови:

– Как хочешь.

Надо заметить, поднятые брови – это эмоции. А эмоции для этого парня – нечто немыслимое. Ну, по крайней мере, я их ни разу не видела.

– Меня подвези, пожалуйста, раз уж место свободно, – сказала я прежде даже, чем смогла об этом подумать.

– Кого ещё? – громко спросил он.

Ещё нужно было подвезти двух девочек – не я одна оказалась на том мероприятии по ошибке. Просто не верилось, что люди, с которыми пережито столько дней и лет в одних аудиториях, за соседними столами, в коридорах перед экзаменами, способны в одно мгновение ока превратиться в свиней.

На участке дачи находилось два дома: новый и старый. Почему-то сексом заниматься ходили в старый. Ещё светло было – просто вечер и даже не тёплые летние сумерки, когда однокурсники и одногруппники, местами в стельку пьяные, стали нести пошлую чушь, а из старого домика понеслись звуки.

Я не святоша и вообще-то пью. Мало, но пью, если того требует мероприятие. В тот раз, будто интуиция сработала – не проглотила ни капли из многократно предлагаемого кувшина. Судя по тому, что творилось потом, в вине могли быть провокационные вещества – стала я догадываться намного позже. Альбина – самая серая из всех мышек, божий одуванчик, глубоко верующая и созданная исключительно для учёбы и праведных дел девочка, в тот раз потеряла нить реальности и уснула прямо на столе. Её голубое платье сползло с плеча так, что стала видна грудь. Лямку поправили – угадайте, кто -а саму Альбину подпёрли тремя стульями, чтобы она не завалилась прямо на сырую землю – июнь всё-таки дождливый месяц.