Неправильная жертва

Было несколько странно наблюдать за пересказом событий от хрупкой на вид женщины, ее показания были больше похожи на научный доклад или отчет по работе, настолько спокойным и ровным голосом они давались.

– Я выходила из своего офиса около восьми, на парковке меня кто-то окликнул, я развернулась, было темно, я никого не заметила, далее я почувствовала сильную боль в области затылка, видимо, он напал на меня сзади и ударил, я потеряла сознание.

– Мисс О'Конелл, – уточнил Энтони, – Какой голос был у окликнувшего Вас? Вы можете вспомнить запахи? Любая деталь может быть нам полезна.

– К сожалению, нет, там на парковке я была рассеяна, со мной часто так бывает, я думала о последнем пациенте, если бы я обращала внимание на происходящее вокруг, я бы вам ответила, но.., – она смущенно улыбнулась и развела руками, тут же зажмурившись от боли, забыв, что надо поменьше шевелиться при травмах ребер.

– Мы можем продолжить позже, – обеспокоенно начал Мор.

– Нет, все в порядке. Чем скорее это закончится, тем быстрее вы его схватите. Про запах – я могу ошибаться, но запах лекарственных средств, напоминающего антисептик, был вполне ощутим, возможно так пахло от похитителя, но я не уверена. Меня до сих пор преследует этот медицинский аромат, поэтому не удается понять, был ли он при похищении или просто я сейчас его связала с ним. Я очнулась в плохо освещенном помещении, подвешенная за руки, осмотрелась, передо мной был стол с инструментами, небольшая лампа, прикрепленная к потолку, одна металлическая дверь, меня тошнило и сознание было не слишком ясное, видимо, из-за сотрясения, поэтому я решила, что лучшим выходом будет просто ждать.

– Ваш похититель сразу к Вам пришел? – перешел к допросу специальный агент Скотт.

– Нет, его не было достаточно долго, у меня затекли руки, очень тошнило. Когда он вошел, на нем была маска, та самая, которую мне показывал Томас в материалах дела о серийном убийце. Тогда я и осознала, кто он.

– Он что-то говорил?

– Шептал о том, что сделает со мной, как я буду страдать, говорил о том, что мне надо показать, насколько я сильная, чтобы не разочаровать его, голос был как будто механический, мне показалось, что у него за маской устройство, меняющее тембр. Он был в латексных перчатках, никаких открытых участков кожи я не видела.

– Он называл Вас по имени? – спросил Энтони.

– Да, он называл меня Эвелин несколько раз, он вообще…он знал обо мне много деталей: назвал даже мое любимое итальянское кафе, сказал, что сейчас бы хорошо выпить латте с кокосовым сиропом и мятой, а это мой любимый напиток, я пью его каждое утро по дороге на работу.

– Думаете, он следил за Вами? – спросила Соня.

– Это кажется логичным. Я не веду блог, практически не использую социальные сети, не посещаю исповеди, круг общения на данным момент узкий, а такие детали обо мне узнать можно, только проследив.

– Когда он начал вас избивать? – спросил Джеффри.

– На второй день пребывания. Я отключилась на несколько часов, когда очнулась, он стоял напротив меня и наблюдал, потом начались побои. Благодаря материалам дела, я знала, что он долго держит жертв, что у меня есть время. Мне повезло, если так можно сказать, он не резал меня, не насиловал, только бил. Бил металлической трубой, какой-то дубинкой, вроде полицейской. Он смеялся, если видел, что я не кричу, говорил, что ему нравятся храбрые девочки. Не знаю, что было лучше, молчать или нет. Удары были одинаковой интенсивности. И он…

– Что он? – аккуратно спросил Энтони.

– Мне кажется, он точно знал, куда надо бить, чтобы было больно, но чтобы не сломать ничего.

– Он бил так сильно, что повредил вам ребра, – поправила ее Соня.

– Да, но не сразу, он не спешил, как будто набирая обороты постепенно, наслаждался этой медлительностью.

– Вы слышали что-нибудь, когда оставались одна? – спросил Тони, вспомнив, что маньяк избавлялся от жертвы только через пару дней после поимки новой.

– Нет, ничего, стояла абсолютная тишина. Там мерзко пахло кровью, не думаю, что моей, она была уже как будто застоявшаяся, такой стальной запах, но я не видела и не слышала ничего,что могло бы сказать, что там был кто-то еще. Я даже позвала несколько раз на помощь, когда он ушел на второй день, но ответа не было.

– Как вы сбежали?

– На третий день мне удалось освободить одну руку из наручника, потом я дотянулась до стола с инструментами, там было что-то похожее на кусачки, я в этом плохо разбираюсь. Я уже слышала, как он подходит, шаги у него были тяжелые, как будто обувь с утяжелением, поэтому я знала, что у меня мало времени. Настолько быстро, насколько смогла, я перекусила кусачками цепь, опустилась ногами на пол и прислонилась к стене ближе к двери, тело не слушалось. Когда дверь распахнулась, он на секунду замер, обнаружив, что меня нет, этой паузы мне хватило, а я изо всех сил стукнула его этими кусачками по голове.

– Он упал? – уточнил Мор.

– Нет, покачнулся, я лишь немного оглушила его, он вскрикнул, схватился за голову, и я смогла оттолкнуть его от прохода. Я побежала, не оборачиваясь, сил было мало, действовала скорее на чистом адреналине. Не знаю, сколько времени прошло, мне казалось, что я слышу его шаги за спиной, поэтому я старалась не останавливаться.

– Что Вас окружало? – уточнил Джеффри.

– Стены, обшитые металлом, это было складское помещение, абсолютно безлюдное, заброшенное, на мой взгляд. Света не было, я спотыкалась несколько раз, чуть не упала, вообще странно, что не упала… обычно я достаточно неуклюжа, – Эвелин как-то криво усмехнулась своим словам, но продолжила. – Я увидела свет, побежала на него, к моему счастью, дверь оказалась открыта, и я выскользнула на улицу, бежала, добралась до проезжей части, где меня чуть не сбил проезжавший грузовик.

– А дальше? – нетерпеливо уточнил Джеффри.

– Это все, что я помню. Адреналин закончился, мне стало не хватать дыхания, я потеряла сознание. Водитель, видимо, вызвал полицию и скорую. Патрульный, который меня оттуда забирал, записал мои слова, когда я уже пришла в себя. Я бежала все время прямо, думаю, этот склад не составит труда найти.

– Да, полиция уже обыскивает место, – заверила ее Соня.

– Как Вам удалось освободить руку из наручника? – переспросил Джеффри.

Эвелин не стала ничего объяснять словами, просто протянула ему руку с перевязанным большим пальцем.

. . .

– Что-то в ее истории не вяжется, – хмуро прорычал Джеффри Скотт, когда они вышли из палаты. Томас остался с Эвелин, а Соня и Энтони последовали за шефом.

– Почему? Девушке удалось не потерять хладнокровия и спастись от маньяка, она не стала очередной жертвой Синей Бороды, сейчас четко и систематически нам все рассказала. Это удача, найти такого свидетеля,– возразил ему Энтони. Уж он-то знал, как часто свидетели, а тем более жертвы путаются в показаниях, не могут рассказать все по порядку, плачут и мешают детективам лишними, не относящимися к делу, деталями.

– Ну да, только уж слишком все гладко. Еще и эта история с большим пальцем, не так-то легко вывихнуть палец, выскакивая из наручников, это только в фильмах так бывает, в реальной жизни люди царапают себя, сдирают кожу, я проверил у медсестры: у нее чистый вывих, без царапин и порезов. Что-то тут не ладно, но оставим это пока. Ты, Мальдини, остаешься ее охранять, не исключено, что этот псих за ней вернется. Я пришлю постового, чтобы дежурил у дверей, но лучше, чтобы один из нас тоже был рядом. Соня, мы с тобой отправимся осматривать место преступления, Дэнни уже должен его обзорно осмотреть, он сказал, что склад находится всего в десяти минутах от места обнаружения Эвелин, собаки вывели по запаху.

Энтони не стал спорить и остался караулить палату, его уже не удивляло, что босс называет всех по имени, а к нему обращается строго по фамилии, тем более что ему хотелось получше узнать Эвелин О'Конелл, что-то в ней интриговало его.

Соня, обернулась, посмотрев на оставшегося стоять у дверей напарника, но ничего не сказав, вышла следом за боссом. Мальдини перевел дыхание, которое даже не помнил, что задерживал. На мгновение ему показалось, что напарница скажет очередную колкость про его неумение устоять перед женщинами, про то, что ему досталась самая простая работа или что-то типа этого. Это не был необоснованный страх, такие замечания сыпались от нее постоянно, раньше они его не ранили, а сейчас каждое едкое слово от коллег он принимал слишком близко к сердцу. Внешне по нему это сложно было заметить, но внутри закипала целая буря негодования и гнева.

Мор вышел из палаты несколькими минутами позже, Энтони еще никогда не доводилось видеть его таким: за несколько часов он буквально на глазах состарился.

– Присмотри за ней. Я имею в виду…Она девочка храбрая, стойкая, но…

– Не продолжай Томас, я все понимаю. После того, через что ей пришлось пройти, ей не стоит быть одной, я об этом позабочусь.

– Тони, она мне как дочь.

Было ли это немым укором его обычно любвеобильному поведению или признанием его обеспокоенности за девушку, Энтони не знал, поэтому лишь кивнул, а Томас, ссутулив плечи, покинул больницу.

. . .

Эвелин честно попыталась расслабиться, но она всю свою взрослую жизнь боялась и избегала врачей и больниц. Даже лечение зуба, превращалось для нее в настоящую пытку: запах лекарств, звук инструментов, но самое страшное – одиночество, полное, невыносимое одиночество. Сейчас это чувство накрывало ее все сильнее и сильнее. Как паук, плетущий свою паутину медленно, но систематично, жуткое всепоглощающее ощущение парализующего страха наполняло все естество девушки. Никто не придет, не спасет, не выпустит из этого затягивающего омута пустоты. У нее никого не было: ни жениха, который поддержал бы, ни близких подруг, которым можно было бы рассказать о пережитом. Томас, пожалуй, самый родной человек на данный момент ее жизни, был настолько потрясен произошедшим и разобран эмоционально, что весь их разговор она провела, утешая и успокаивая его.

Она присела на край больничной койки и расплакалась, слезы свободно потекли ручьем по ее щекам, но это вовсе были не слезы жалости, это был обычный ее способ реагирования после тяжелых переживаний. Она всегда работала на гипервозбуждении во время стресса, а потом как батарейка плохого качества мгновенно садилась, и прорывались слезы. В этот раз это произошло раньше, чем она рассчитывала. Соль при соприкосновении с ранами на лице причинила ужасную боль, отчего Эвелин громко охнула несколько раз.

Она настолько погрузилась в собственные реакции, что не услышала, как в палату кто-то вошел. Лишь когда перед ее глазами возникла коробка с одноразовыми салфетками, она подняла взгляд. Перед ней стоял один из агентов, которых ей представил Томас.

Этот мужчина запомнился ей отчетливо, так как в отличие от старшего агента, голос которого напоминал рычащего льва, а глаза оставались холодными словно лед, в отличие от женщины, которая была вежлива и мягко улыбалась, но была фальшива в своем желании быть воспринята доброжелательно, этот агент оставался приветливым и спокойным все время, нисколько при этом не лукавя. Уж она хорошо разбиралась в микро-движениях, еще до поступления в институт, она без труда могла определить, врет ей собеседник или нет.

Специальный агент Энтони Мальдини был хорош собой, костюм тройка насыщенного синего цвета выгодно подчеркивал спортивную фигуру, волосы светло-русого цвета, немного промазанные гелем, придавали его образу мальчишеский вид, а глаза цвета фундука шаловливо блестели, когда он улыбался. Обычный футболист, плейбой, любитель вечеринок – подумала бы она, если бы не видела, насколько серьезным может быть он. Сейчас на его губах она не заметила даже и тени улыбки, на лице сквозило только явное беспокойство.