Темный оттенок магии

К их обоюдному изумлению, все получилось. Пламя в тарелке побелело и выросло, поглотив остатки масла и продолжая гореть уже без него. Оно покрыло всю поверхность блюда и ярко разгорелось прямо под носом у Рая.

– Смотри! – крикнул он, тыча в зеленый свет. – Смотри, у меня получилось!

Рай был прав. Но хотя он уже перестал разговаривать с огнем, тот все больше разгорался.

– Не отвлекайся, – сказал Келл, видя, как белое пламя уже начало лизать края мелового круга.

– Что?! – выкрикнул Рай, когда огонь изогнулся и прижался к ограничительному кольцу. – Никакой похвалы? – Он отвернулся от пламени и посмотрел на Келла, проведя пальцами по столу. – Хотя бы…

– Рай, – предупредил Келл, но было слишком поздно. Задев круг рукой, принц смазал меловую черту.

Огонь вырвался на волю.

Он сразу охватил весь стол, и Рай чуть не опрокинулся на стуле, пытаясь от него увернуться.

Одним движением Келл выхватил нож, полоснул им по ладони и прижал окровавленную руку к столешнице.

– Ас Анасаэ, – приказал он: «Рассейся».

Заколдованный огонь мгновенно угас, как не бывало. У Келла закружилась голова.

Рай стоял ни жив ни мертв.

– Прости, – выдохнул он. – Прости, зря я…

Рай терпеть не мог, когда Келлу приходилось обращаться к магии крови, и считал себя лично ответственным за это жертвоприношение. Однажды он причинил Келлу много боли и до конца не простил себя за это. Келл взял тряпку и вытер порезанную руку.

– Все нормально, – сказал он, отбрасывая тряпку. – Со мной все нормально, но я думаю, на сегодня хватит.

Рай кивнул, покачнувшись.

– Я бы выпил еще, – сказал он. – Чего-то покрепче.

– Заметано, – ответил Келл с усталой улыбкой.

– Послушай, мы же сто лет не были в «Страсна Авен», – предложил Рай.

– Не надо нам туда ходить. – На самом деле Келл подразумевал: «Я тебя туда не пущу». Вопреки своему названию – «Благодатные воды», – таверна превратилась в притон для подозрительных личностей.

– Да брось, – поморщился Рай, снова переходя на шутливый тон. – Возьмем Перси с Мортимером, переоденемся стражами…

В эту минуту кто-то кашлянул, Рай и Келл обернулись и увидели в дверях короля Максима.

– Сэр, – сказали они в один голос.

– Мальчики, как продвигается учеба?

Рай тяжело посмотрел на Келла, тот поднял брови, но произнес лишь:

– Сегодня неплохо. Мы как раз закончили.

– Хорошо, – кивнул король, доставая письмо.

Келл не понимал, как сильно ему хотелось выпить вместе с Раем, пока не увидел конверт и понял, что этого сделать не удастся. Сердце у него оборвалось, но он не подал вида.

– Ты должен доставить послание нашему могущественному соседу, – продолжил король.

В груди Келла все сжалось от странного, хорошо знакомого страха, смешанного с интересом. Страх и интерес всегда были неразрывны, когда дело касалось Белого Лондона.

– Конечно, сэр.

– Холланд доставил вчера письмо, – пояснил король, – но не смог дождаться ответа. Я сказал, что отправлю его с тобой.

Келл нахмурился.

– Надеюсь, все хорошо? – осторожно спросил он. Ему редко удавалось узнать содержание королевских посланий, но он улавливал интонацию: переписка с Серым Лондоном давно переросла в простую формальность, поскольку между городами было мало общего, тогда как с Белым Лондоном постоянно шел напряженный диалог. Их «могущественного соседа», как король Максим называл другой город, раздирали на части жажда насилия и борьба за власть: подписи на королевских письмах сменялись с пугающей быстротой. Проще всего было просто прекратить переписку с Белым Лондоном, пришедшим в упадок, но Красный не мог, да и не хотел этого делать.

Его жители чувствовали себя ответственными за погибающий город.

И они действительно несли за него ответственность.

В конце концов, именно Красный Лондон принял решение закрыть двери, после чего Белый оказался в ловушке между Красным и Черным. Ему пришлось в одиночку сражаться с черной чумой и ограждать себя от безумной магии. Это решение много столетий не давало покоя королям и королевам, однако в ту пору Белый Лондон был сильным – даже сильнее Красного, и Красная корона считала (по крайней мере, на словах), что только так все они смогут выжить. Она была права и неправа одновременно. Серый Лондон впал в тихое забвение, а Красный не только выжил, но теперь даже процветал. Белый же изменился безвозвратно. Некогда блистательный город погрузился в пучину хаоса и войн, кровопролития и насилия.

– Все как нельзя лучше, – ответил король, протянул Келлу записку и пошел к двери. Келл направился вслед за ним, как вдруг Рай схватил его за руку.

– Пообещай, – шепнул он еле слышно, – что вернешься с пустыми руками.

Келл замялся.

– Обещаю, – наконец сказал он.

Сколько раз произносил он эти слова? Келл задумался, доставая из-за воротника тусклую серебряную монету.

Возможно, хоть в этот раз он сдержит обещание.

II

Келл шагнул в другой мир и поежился. Красный Лондон исчез, а вместе с ним исчезло и тепло. Сапоги ступили на холодный булыжник, изо рта вырвалось облачко пара, и Келл поспешил застегнуть куртку – черную с серебряными пуговицами.

«Присте ир Эссен. Эссен ир Присте».

«Сила в равновесии. Равновесие в силе». Девиз, мантра и молитва. Эти слова, начертанные под королевской эмблемой Красного Лондона, можно было встретить как в магазинах, так и в домах обычных людей. В мире Келла магия не считалась неисчерпаемым или основным источником. Ею пользовались, но не злоупотребляли, обращаясь с нею почтительно и осторожно.

В Белом Лондоне были другие правила.

С магией здесь не обходились на равных – ее покоряли, порабощали, контролировали. Если Черный Лондон впустил в себя магию, которая взяла верх и поглотила его, то, памятуя о падении этого города, Белый Лондон выбрал противоположную тактику: он связывал силу всеми возможными способами. «Сила в равновесии» стала «Силой в господстве».

Когда люди пытались управлять магией, она сопротивлялась, сжималась, зарывалась в землю, чтобы до нее нельзя было добраться. Люди скребли ногтями поверхность мира, пытаясь выкопать хотя бы немного магии, но ее было очень мало и становилось все меньше – так же, как и людей, стремившихся ее отыскать. Казалось, магия решила взять своих поработителей измором и медленно, но верно добивалась цели.