Топкий овраг

«1917 год. Апрель.

У меня родились две девочки, я назвала их Антонина и Варвара. Повитуха уверяла, роды были тяжелыми, что не могло не сказаться на моем здоровье, но благодаря Господу и отцовским молитвам я все-таки выжила. Не знаю, когда смогу оправиться и обнять своих крошек, слабость не покидает меня и сил, даже на ведение записей остается все меньше… Но, несмотря на мое положение, девочки появились на свет здоровыми и красивыми, чему не устаю радоваться каждую минуту.

Я не имею представлений, кто даровал мне таких милых созданий, но мне хочется думать, что я, подобно Пресвятой Богородице Марии, явила на свет чудо в виде двух замечательных малышек, коих я очень люблю и желаю им долгой счастливой жизни…»

Эта запись оказалась последней, дальше страницы были пустыми до самого конца старой книжицы. Костя задумчиво уставился в окно, за которым стояла глубокая и непроглядная ночь.

– Выходит, это дневник моей прабабки… – догадался он.

После такого открытия множество мыслей стали наперебой лезть к нему в голову, не давая покоя. Он почувствовал себя уставшим и измотанным, а прибавив ко всему прочему еще и долгую дорогу сюда, понял, лучшее, что он может сделать сейчас это отправиться спать, отложив все навязчивые мысли на завтра.

Зевнув и потирая глаза, чтобы не уснуть на ходу, молодой человек поднялся из-за стола и направился в свободную спальню, которую когда-то занимал, приезжая сюда на лето.

Глава 5

Позднее утро мягким солнечным светом заливало небольшую светлую комнатку деревенского дома. Потянувшись в удобной, но довольно скрипучей кровати молодой человек разлепил сонные веки. За окном легкий ветерок колыхал листья яблонь в саду и сквозь приоткрытое окно доносил чье-то пение. Голосок был тихим, но определенно человеческим. Протерев глаза, Костя поднялся с постели и выглянул из окна. Точно, ему не показалось, в саду за домом кто-то бодро напевал веселую песенку.

Прошлепав в душевую, представлявшую собой довольно крохотное помещение с лейкой, торчащей из потолка и маленькой раковиной рядом, новый хозяин дома ощутил все прелести деревенской жизни, открыв кран с горячей водой, но вместо этого окатив себя холодной…

– Твою ж…!!! – взвизгнул он, не подумав о том, что предварительно стоило бы сначала нагреть воды, а уже потом лезть купаться.

После бодрящего душа бриться в такой же холодной воде ему уже расхотелось, поэтому наскоро умывшись, Костя вернулся в общее помещение с кухней, наконец, обнаружив источник звука, не дававший ему покоя. В том самом месте в яблоневом саду снова находилась девушка, собирающая урожай, только корзин вокруг нее в этот раз было уже чуть больше. Василиса что-то весело напевала себе под нос и раскладывала спелые фрукты по местам. Она выглядела отдохнувшей и свежей, словно те самые яблочки в ее руках, в отличии от самого Кости, который ощущал себя абсолютно не выспавшимся и почему-то уставшим уже сутра.

– Доброе утро! – крикнул ей он через открытое окно, наслаждаясь созерцанием миловидной соседки, судя по всему, находящейся сегодня в благодушном настроении.

Заметив нового жильца дома, улыбка с ее милого личика тут же растворилась без следа.

– Доброе, – холодно ответила она, бросив на него беглый взгляд и вернулась к своему занятию уже молча.

– Зачем тебе столько яблок? – решил поддержать разговор Костя, желая хоть как-то с ней помириться, ведь теперь они вдвоем владеют этим имуществом и ему совсем не хотелось ссориться со второй наследницей.

– На продажу. Жалко будет, если они пропадут. Кузьма Макарыч заезжает и отвозит их на рынок. Хоть какая-то прибыль, – деловито ответила девушка.

– Понятно, – согласился Костя и, немного поразмыслив, неожиданно предложил. – А можно отвлечь тебя и пригласить на чай? Правда, я не уверен, что он в доме есть, но если поискать…

– Есть. В верхнем левом шкафу. А чего это вдруг? Некому завтрак приготовить? – съязвила Василиса.

– Нет, на самом деле я хотел извиниться за свое вчерашнее поведение. Ты права, я вел себя…

– Отвратительно! – подсказала она.

– Согласен, – виновато кивнул молодой человек. – Наверное, ты решила, что я…

– Избалованный столичный мажор? Да, это приходило мне в голову, – снова добавила девушка, упрямо сложив руки на груди.

– Ладно, ладно, я все понял… – улыбнулся Костя. – Так, как насчет чая?

– Хорошо, – наконец, сжалилась над ним она и прошла в дом.

После того, как чайник закипел и кипяток вместе с заваркой были разлиты по чашкам, Костя решил поделиться с Василисой своей необычной находкой.

– Смотри, что я отыскал вчера, пока бродил в потемках по погребу в поисках еды, – он положил на стол перед гостьей старинный дневник с ветхими страницами. – Эта вещица была спрятана в нише стены и, похоже, ее давно оттуда не доставали. Из-за влажности бумага промокла и чернила расплылись, но кое-что все же можно прочесть. Я почти всю ночь разбирал эту рукопись.

Девушка с удивлением рассматривала странную находку, на темной обложке которой при дневном свете в разводах все же проглядывали какие-то вензеля.

– И, о чем же тут написано? – спросила она, аккуратно переворачивая первую страницу, стараясь не повредить пожелтевшие листы бумаги.

– Да много о чем, на самом деле. Судя по всему, это дневник моей прабабки. Если коротко, то получается, что они с отцом еще до революции бежали сюда от анархистов, поселившись в этой деревне и сменив фамилию. Но меня заинтересовала другая страница… – Костя быстро нашел нужную, пролистав половину дневника, и показал Василисе. – Вот, начинай читать отсюда.

Девушка послушно углубилась в чтение, а когда закончила, в недоумении уставилась на Костю:

– И кто же этот странный незнакомец?

– Понятия не имею! Но у меня есть версия о том, что мою прабабку кто-то изнасиловал в юном возрасте, когда она случайно повстречала этого человека в лесу, поэтому мой прадед неизвестен.

– Но она не пишет о насилии, тут вроде говорится о влюбленности…

– Видимо, он чем-то одурманил ее, потому что она после этого ничего вспомнить не смогла. А потом узнала, что беременна и, в итоге, родила девочек-близняшек, моих бабушек.

– Хм… То есть, когда отец ребенка не объявился, то отчество дали по дедушке?

– Да, моего прапрадеда, переехавшего в Топкий овраг с единственной дочерью Марией, звали Иван Андреевич Ерофеев, поэтому Варвара и Антонина получили его отчество.

– Ясно, – Василиса задумчиво пролистала до конца записей, последняя из которых оказалась о рождении детей. – А почему дальше пусто? Неужели, Мария бросила вести дневник? – спросила она.

Костя вздохнул и печально покачал головой:

– К сожалению, вскоре после родов мать близняшек скончалась, видимо, так и не смогла оправиться.

– Жаль, – так же грустно отозвалась девушка. – А кто же воспитывал девочек?

– Их дед. Бабушка рассказывала, он был сильным и здоровым мужчиной, про таких говорят «косая сажень в плечах», сам вел хозяйство. Нанял в дом только кормилицу, чтобы за детьми приглядывала, пока они маленькие были, а как подросли, стали сами деду помогать. Она говорила, что он их ремеслу своему учил. В деревне его тогда, кто «знахарем» звал, кто «колдуном», но в любом случае к нему за советом и помощью часто обращались, с кого сглаз и порчу снимал, а кого и от болезни вылечить мог.

– Как интересно, – заслушалась девушка. – Но Антонина Ивановна здесь всегда одна жила сколько я ее помню. Значит, ее сестра не осталась в деревне?

– Нет. Когда началась война, мне рассказывали, что Варвара сбежала на фронт, а сестра осталась тут в доме жить с дедом. Так они и разъехались. После войны Варвара удачно вышла замуж и в Москве осела, родив дочь, а Антонина так до конца за дедом и ухаживала, пока он не умер, переняв все его знания. Она так и не была замужем, детей у нее своих не было, поэтому она с радостью принимала меня у себя, когда я каждое лето приезжал сюда на каникулы.

Василиса снова перелистала старые потрепанные страницы:

– А мне хотелось бы думать, что загадочная история с незнакомцем не такая жестокая, как ты предполагаешь. Мне кажется, девушка была довольно романтичной и могла действительно влюбиться с первого взгляда. Все могло произойти по взаимному согласию, а потом она просто испугалась гнева отца и сказала, что ничего не помнит.

– Может и так, – согласился Костя, пожав плечами. – Кстати, я тоже помню какой-то старый колодец в лесу еще из своего детства. Возможно, я играл там раньше, когда был маленьким и, не исключено, что именно о нем тут и написано.

После этих слов, Василиса неожиданно виновато опустила глаза и, закрыв книжицу, отодвинула от себя подальше. Костя не понял, почему вдруг девушка резко замкнулась в себе и замолчала, но решил предложить:

– Давай, сходим туда?

– Куда это?