Далекие звезды

Я послушно сделала, что просили. Юрист просветил сканером изображение с кодом на руке и удовлетворенно кивнул.

– Все верно.

Эх, а у меня еще была надежда на ошибку. Не понимаю, чего мне завидовали абсолютно все находящиеся в зале? Думают, я тут же вознеслась из грязи в заоблачные высоты? Ерунда. Как ни ставили ни во что, так и не будут ставить. Это только со стороны кажется, что у тех, кто сидит наверху, все прекрасно. На самом деле у них еще больше ограничений, чем у простого уборщика. Подтверждая мои мысли, на запястье щелкнул браслет, зажегшийся неярким малиновым светом. А вот это уже серьезная проблема. Юрист успокаивающе заговорил.

– Не волнуйтесь. Это простая формальность. Иначе людям с вашего уровня запрещено здесь находиться. Зато теперь ваше передвижение по кораблю не ограничено. Скорее наоборот, браслет дает вам доступ в сектор вашего мужа.

Меня тут явно за дуру держат. И юрист хорош, мягко стелет, да жестко спать. С ним нужно держать ухо востро. Мне уже доводилось сталкиваться с этим видом ограничителей – самый жесткий тип, который считывает эмоции. Заключенным в эти наручники людям позволяется свободно гулять фактически где угодно, но окружающие всегда могут чувствовать себя в безопасности. В случае, если у человека только возникнет мысль проявить агрессию по отношению к кому-либо, он тут же получает разряд тока. Если же он продолжит упрямиться и думать о членовредительстве, разряд тока увеличивается в разы. Вред причинить нельзя не только окружающим, но даже себе, то есть самоубийство не совершишь. Только сознание от боли потеряешь. Знаю, пробовала. Еще у этого браслета может быть уйма дополнительных интересных функций, можно варьировать опции. Интересно, кто будет выбирать, какие именно установить мне? Полагаю, мой муж.

Хуже всего то, что снять ограничитель самой не получится. И хоть по всему кораблю я смогу гулять свободно, все мои передвижения будут отслеживаться, и за пределы корабля, например, на одну из планет Союза, я вылететь без разрешения не смогу. Да, вроде замуж выдали, а ощущение, будто в тюрьму посадили.

Мне сунули под нос бумаги. Вот не понимаю. Присутствие юриста и Рикера необходимо. А чего остальные мужчины в количестве трех штук тут делают? Понятые? То есть свидетели, заверяющие контракт? У нас на уровне пары подписывают брачный договор без подобных изысков. Видимо, я слишком так сильно задумалась, тупо и невидяще уставившись на бумаги, что юрист счел нужным поинтересоваться:

– Простите, вы умеете читать?

Вопрос задан на полном серьезе. У нас образование среди низов не обязательно. Чисто формально, конечно, что-то есть, но почти никто не считает необходимым просвещаться. Так что читающих и умеющих писать не так уж и много. Это еще что. Правительство недавно издало новый указ, что женщинам, на каком бы социальном уровне они ни находились, учиться вообще не обязательно и, как показали последние исследования «ученых», даже вредно. Ага, женщин год от года становится все меньше, так что их дело не учиться, а рожать как можно больше и быть тупым бесправным приложением к мужчине. Короче, у меня слов ругательных не хватает по этому поводу. И нет бы протест объявить, организовать марш несогласных. Так нет, большинству женщин уже так запудрили мозги, что никто и не пытается сопротивляться. Считают, что так и надо.

– Умею.

Беру предложенный мне на подпись брачный договор и очень внимательно изучаю. Краем глаза ловлю усмехающиеся, снисходительные лица мужчин. Они, похоже, посчитали, что я соврала и притворяюсь, будто занимаюсь чтением. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Контракт – простая формальность. Стандартный текст, утвержденный правительством, в котором нельзя менять даже букву. Иначе он считается недействительным. После отбора его обязаны подписать обе стороны. Поэтому я просто пробежалась взглядом по всем пунктам. Сверяя, не изменили ли чего, но все было верно, как и положено. Подняла взгляд на юриста, и тот с готовностью подал мне ручку. Настроение у меня сейчас ниже никуда. Впору впадать в отчаяние. Кто бы мог подумать, что мой давно и тщательно продуманный план снова полетит в бездну? Теперь я четко отдавала себе отчет в одной не самой приятной для себя вещи – я неудачница. Но упрямая. Поэтому буду вновь и вновь биться головой о стену, пока либо не расшибу себе башку, либо, наконец, не сломаю злосчастную преграду.

Опять отвлеклась. В меня уже несколько раз успели ткнуть этой злосчастной ручкой и смотрят как на душевнобольную. Черканула свою подпись, и юрист передал бумаги Рикеру, и тот, гораздо решительнее, нежели я, подписался в документе. Вот теперь у меня совершенно официально и бесповоротно появился муж. Вновь заговорил юрист, обращаясь почему-то не ко мне.

– Обычно при подобном виде брака не разрешено сразу менять фамилию, только при условии сохранении семьи на второй год брака. Но для тех, кто из приюта и собственной фамилии не имеет, можно сделать исключение.

Рикер кивнул.

– Оформите ей мою фамилию.

Не поняла. А меня спрашивать, значит, не надо? Мне фамилия Рикера и даром не сдалась. И ему самому это для чего? Сижу и молчу. По идее, от меня ожидают, что я тут буду сидеть и пищать от восторга, но заставить сейчас себя притворяться я не могу. Поэтому надеюсь, что мое каменное лицо и отсутствие какой-либо реакции спишут на заторможенность и непрошедший шок от свалившегося на голову счастья.

Миа Блэквуд. А ничего так звучит. Рикер бросил пару слов о том, чтобы никаких номеров. Придется иногда меня в общество выводить, и смеха с неловкими паузами он не потерпит. Юрист оформил бумагу, по которой безликий номер теперь навсегда заменялся выбранным мной именем.

Следующий час я занималась подписанием целой кучи бумаг о неразглашении различного рода информации. Мой муж тесно работает с секретными сведениями, и я, как его жена, могу что-то услышать или увидеть, мне не предназначенное, и теперь, если буду много болтать, меня ждет вполне определенная ответственность.

Наконец, с формальностями было покончено. Юрист и сопровождающие его мужчины покинули кабинет. Я осталась наедине с новоиспеченным мужем. Старательно смотрю куда угодно, только не на него. Чувствую себя не в своей тарелке. Почему-то обратила внимание на руки Рикера, в данный момент сцепленные в замок. Ухоженные длинные пальцы. Кольцо-печатка с неизвестным мне гербом. Перевела взгляд на свои руки: грязные, обгрызенные ногти, заусенцы и застарелые мозоли. Подумав, спрятала свои неопрятные конечности под стол.

– Миа, – равнодушный спокойный голос. – Идем.

Рикер встал и направился к одной из дверей. Он не обернулся, чтобы проверить, следую ли я за ним. Полагаю, если я останусь сидеть здесь, мой муж вряд ли сильно расстроится.

Несколько переходов, и мы входим в богато обставленную каюту.

– Стой здесь и ничего не трогай.

Я что ему, собака? Рикер куда-то вышел, но быстро вернулся со свертком в руках. Всучил его мне.

– Сейчас выходишь в ту дверь. В конце коридора будет ванная комната. Моешься, приводишь себя в порядок, надеваешь то, что я тебе дал, и возвращаешься сюда. Все понятно или повторить?

Видимо, здесь самого низкого мнения о моих умственных способностях. Кивнула и пошла в указанном направлении. Вот интересно, он хочет, чтобы я помылась для этого самого? Первой брачной ночи? Что-то слабо верится, что моя скромная персона привлечет его в этом плане. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Диана говорила, на него и так все женщины вешаются, так что шанс у меня есть.

Зашла в комнату, оказавшуюся душевой. Над раковиной висело зеркало. Подошла к нему. Хотя я уже давно стараюсь не смотреть на свое отражение, сейчас, пожалуй, взгляну. Надо же знать, какой меня видят окружающие. В зеркале отразилась грустная блеклая девушка. Волосы светло-коричневого оттенка, который кажется скорее грязно-серым, спрятаны в аккуратный пучок, затянуты и прилизаны так, что и волоска не выбивается. Вообще, от природы я блондинка, но перекрашиваю довольно редкий сейчас цвет и как можно реже мою голову, чтобы не привлекать излишнего мужского внимания. В приюте, да и здесь, на нижних уровнях, слишком много случаев насилия. Глаза вроде бы серые, но такого неопределенного оттенка, что с тем же успехом их можно назвать как зелеными, так и голубыми. Тут многое зависит от освещения. Небольшой чуть курносый нос. Бледное изнуренное лицо, кстати, довольно правильной формы, можно было бы назвать миловидным, но на это никто ныне не обращает внимания – большие синие круги под глазами, удачно отвлекают внимание.

Грязная серая форма внушала отвращение, так что я с удовольствием ее сняла. Фигура у меня одни кожа да кости. Не от хорошей жизни. Деньги я старательно коплю и часто из-за этого недоедаю. К тому же постоянные изнуряющие физические тренировки по ночам тоже сделали свое дело. Особо выдающихся частей тела у меня нет. Это я про нижние и верхние девяносто. Все имеющиеся в моем арсенале женские прелести довольно небольшие и аккуратные.

Свела близкое знакомство с белым фаянсовым другом. Какой шик. А у нас внизу только сливные дыры. Залезла под душ и с огромным удовольствием поплескалась. Особое наслаждение было в том, что никто не торопит, за дверью не выстроилась длинная очередь из таких же желающих помыться. Закончив приятную процедуру, насухо вытерлась большим белым махровым полотенцем. Кажется, я начинаю любить жизнь чуть больше. За такое, казалось бы, маленькое удовольствие, при условии, что оно станет постоянным, я даже готова примириться с необходимостью спать с собственным мужем.

Натянула полученную от Рикера форму. От моей прежней она отличалась абсолютной чистотой. А еще она была из другого, более мягкого и приятного для тела материала, и не серого, а болотно-зеленого цвета. Что удивительно, размер мой.

Вернулась обратно. В комнате, которая, судя по всему, являлась гостиной, на диване развалился мой супруг. Меня ждет? Не зная, что делать дальше, застыла посреди помещения. Во всей этой роскоши я продолжала чувствовать себя некомфортно. Отважилась взглянуть на Рикера. Тот как-то по-хозяйски меня осматривает. Будто кобылу. Не взгляд, а рентген. Мы не успели еще толком пообщаться, но кое-какие выводы я сделать успела. Опасен. Рядом с этим человеком нужно быть вдвойне осторожной. Решителен, возможно, упрям. Лидер. Приказы отдает так, словно был рожден повелевать. Подозреваю, его подчиненные просто-таки стонут от своего требовательного авторитарного руководителя. Скорее всего, его многие боятся, и явно есть за что. Вновь напомнила себе, что я бояться не буду – со мной случались такие страшные вещи, что, в сравнении, все остальное, по сути, мелочи. Но, кажется, я поняла, чем тогда Рикер заинтересовал меня, когда на отборе его в первый раз показали на экране. И если я не ошиблась, то не так уж и страшен мой нынешний супруг, как хочет показаться, хотя за годы любой человек может сильно измениться.

– Миа Блэквуд – протянул с явной издевкой. – Ну что же, присаживайся, поговорим.

Пока я была в душе, Рикер успел снять пиджак, и рубашка выгодно подчеркивала его мощное накачанное тело. Уделяет время спорту? Похвально. Но мне это не слишком на руку. Хотя даже будь он щуплым тщедушным хиляком, с ограничивающим браслетом мне разницы никакой.

Села на указанное место. Всем своим видом демонстрирую готовность слушать и внимать. И мне правда интересно, что Рикер собирается мне сообщить. Он не спешил. Я вновь оказалась с головы до пят изучена. Если судить по лицу, то Рикер не слишком впечатлен увиденным. Но и недовольно кривиться, что удивительно, не торопится. Мягко, с ленивой грацией хищника поднялся с дивана и протянул мне какие-то бумаги. Я так засмотрелась на мужа, что и не заметила, что у него что-то есть в руках. Минус мне. Нужно быть гораздо внимательнее и не отвлекаться на внешность всяких мужиков. Пусть даже и собственного мужа. Ну, и что мне тут дали? Поверх бумаг золотом блеснула тонкая пластинка. О!

– Эта карточка – тебе. Я уже открыл счет на имя Мии Блэквуд. Каждый месяц туда будут перечисляться деньги на твое содержание. Тратить их можешь так, как тебе хочется. В бумагах есть все данные по счету. Денег, поверь, будет достаточно, чтобы ты ни в чем себе не отказывала. В пределах разумного, конечно.

Как щедро. Не пойму только, с чего такая милость, а потому чую какой-то подвох. Или меня зачем-то хотят купить. Сейчас, видимо, и узнаю. Рикер продолжил. Отметила, что говорит он со мной спокойно и чуть отстраненно. Вроде и вежливо, а все равно чувствуешь себя не очень приятно. Хотя это, наверное, и лучше, чем откровенное презрение или жалость.

– Жить будешь у меня. Я выделил тебе комнату, позже покажу. В ней можешь делать все, что заблагорассудится. Любые перестановки, смену оформления. В общем, все, что душе угодно, но только там. В остальных помещениях моего дома ты не хозяйка. Ясно?

Кивнула. Вполне.

– Далее. У меня есть помощник – Персиваль Брок. Он присматривает за домом и выполняет некоторые мои поручения. Тоже живет здесь. К нему ты можешь обращаться, если возникнут какие-нибудь вопросы. Он либо подскажет, либо передаст мне.

Принято.

– Я много работаю, поэтому видеться мы будем не так часто.

Ура!

– Ты можешь заниматься чем угодно. Меня это не волнует.

Вообще супер!

– Но есть ограничения. Во-первых, вести себя ты должна тихо и как можно более прилично. Знаю, для тебя это будет, возможно трудно, все-таки воспитание сирот оставляет желать лучшего. Но будь добра, постарайся. Иначе, если будет много жалоб, придется запереть тебя здесь и никуда не выпускать до окончания срока нашего брачного договора.

Это напрягает, конечно, но я лезть на рожон все равно не собиралась и надеюсь, что местный бомонд не станет меня слишком уж задирать.

– У меня будут еще к тебе некоторые условия, но об этом потом. В частности по твоему внешнему виду, воспитанию и многому другому. Все же мне придется иногда брать тебя на светские вечера. Вот главное требование – никаких мужчин. Любовников тебе заводить запрещено. Главное причина, по которой я выбрал тебя, – это твоя невинность. В низах это огромная редкость, как оказалось. Впрочем, тут тоже. На протяжении всего нашего брака ты обязана будешь оставаться девственницей, иначе больше никакого денежного содержания и других приятных бонусов не будет. И жизнь твою я превращу в ад. Все уяснила?

Сказать, что я была поражена, значит ничего не сказать. Я ожидала чего угодно, но о таком и подумать не могла. Что за бред он несет? А показался вначале адекватным. И что означает «он выбрал»? Отбор все-таки оказался не таким уж случайным?

– Откуда вы знаете, что я девственница? – сказать честно, ситуация меня сильно смутила. Как будто кто-то без спроса ворошился в моем грязном белье.