И еще была любовь

Парень принимал участие в этих разговорах, а сам стрелял глазами в мою сторону, вытаскивая что-то из своего, необъятных размеров, чемодана. С небольшими, аккуратно постриженными усами, переходящими в такую же бородку, он напомнил известного актера и показался мне интересным. Однако расспрашивать не решилась, только услышала имя – Борис.

На обратном пути мы почему-то оказались в одном автобусе.

– Как ты, ничего не смысля в моделизме, согласилась взять такой серьезный отдел – наверное, долго уговаривали? – искренне удивился он, узнав, что перед ним новая заведующая техническим отделом.

– «Знал бы ты!» – подумала я, но вслух сказала:

– Главное – ввязаться в драку, там дело покажет!

А он стал прощупывать ситуацию дальше:

– Кто у тебя муж?

– Вышел, – ответила я невпопад.

– В смысле? – недоуменно раскрыл глаза Борис.

– Весь вышел, – пояснила я, улыбаясь, и он облегченно вздохнул – путь свободен.

Парочка получилась странная: Борис – спортсмен-авиамоделист, инженер закрытого научного института с золотыми руками и светлой головой, и я – вечно витающая в облаках, наивная, верящая всем и всему на свете…

Не могу сказать, что любила Бориса – после развода мужчины не занимали в моей жизни большого места – просто плыла по течению, а с ним было интересно и весело, зачем же отталкивать? Он приносил с работы какие-то приборчики, изготовляющие «живую» и «мертвую» воду, и вода действительно заживляла ранки на вечно разбитых коленках моего сына. Спокойный и рассудительный, умел делать все (в этом мы были похожи – я тоже, если надо, сменю розетку), однако мои слова:

– Боречка! Давай-ка мы (подразумевалось, естественно, «ты») сделаем… – приводили его в восторг:

– Лерочка, дорогая, не криви душой, говори, как есть: ты, Борис, сделай.

Например:

– Боря, давай-ка мы наклеим кафельную плитку у меня на кухне, а то дети (читай – эти свины) вытирают свои прекрасные поросячьи ручки прямо об стенку и вид разводов на стене мне очень не нравится. Поэтому у стола должна быть кафельная плитка – она легко моется, и на кухне будет чисто – ля-ля-ля!

Борис озадачивался и начинал искать немного кафеля, потом что-нибудь, на что его можно клеить – например, специальный мешок с нашего химического завода. Он резал мешок пятаками, потом капал на них ацетоном и прикладывал к плитке, а плитку прижимал к стене – все – она села железно!

Все довольны, все смеются…

***

Какой только живности не было у моих детей – особенно зимой, когда мерзнувшее зверье из живого уголка сотрудники Дворца разбирали по домам.

В один из таких дней у меня поселился попугай Жако – огромный, серый, с ярко красным хвостом. Он был хорошо воспитан – сказать вошедшему «здррравствуй» – было делом чести, даже если этот человек только что вышел из комнаты. Дети так и поступали – выходили, а потом тут же возвращались и хохотали от души – уж очень забавно было слушать, как он здоровается. Перелет же через комнату давался попугаю с трудом – сидя на шкафу он долго примерялся, потом делал отчаянный бросок до другой стены, садился на ковер – победа! Надо было видеть, с какой неимоверной гордостью он оглядывал нас, ожидая похвалы.

– Орел, настоящий орел, – подхалимничали дети.

– Курррит, засррранка! – тут же продавала меня с потрохами птица голосом мамы. Угрозы отправить его за это на историческую родину – то есть в холодный Дворец – не вызывали никакой реакции, кроме очередного взрыва смеха у детей. Вообще эти деточки росли такими шустрыми – палец в рот не клади.

Зимой принесли с улицы котенка – не минула и меня чаша сия. Его вымыли, вывели блох и накормили («Краткая инструкция по кошководству», п. 1). Ради того, чтобы кот остался жить в доме, детки были готовы на все: обещали мыть полы, ходить в магазин, уж не говоря об уроках. Вот тут я и допустила большую стратегическую ошибку – сердце дрогнуло, котенка, не мудрствуя лукаво, назвали Васькой и оставили в доме.

Он был маленький, пушистый и очень хорошенький. Но такой шустрый – скакал по окнам как обезьяна – все занавески в квартире, с любовью пошитые мной, вскоре были изорваны в клочья. Ночью Васька «выходил на променад». Разбегался из комнаты, мчался по коридору и взлетал по стене под потолок. Когти застревали в пеноплене, он зависал под потолком и орал. Мы спали, а кот орал – орал до хрипоты. Я вставала, снимала «альпиниста» со стены и ложилась спать дальше – не тут-то было! Этот гад повторял все сначала: разбег, прыжок, вис на когтях и вопли. Чтобы прекратить это безобразие, пыталась запереть кота в туалете – куда там – он поднимал такой скандал, что приходилось тут же выпускать.

Проголодавшись, Васька приходил на кухню гипнотизировать холодильник – садился напротив и смотрел на дверцу, не отводя глаз. Не дождавшись результата, начинал орать противным мявом, словно умирал. Тогда я доставала из морозилки кошачью еду – он бросался грызть свою замерзшую рыбку, та не поддавалась – и Васька падал в «голодный обморок» …

…И помутилось в головушке у котика, и рухнул он спиной на пол распластавшись на кухне аки мертвый, закатив глаза, разбросав лапы и вытянув хвост («Песнь о коте», часть вторая). Недоумевающей соседке так и объясняли:

– Кот – «отпал».

***

Борис, не скрою, помогал мне в домашних делах. А еще открывал глаза на этот мир, на людей вокруг и даже на моих детей:

– Учи своего сыночка самого играть в игрушки, – говорил он, расставляя на ковре Ромкино войско, – солдатиков мало купить, в них надо еще научить играть – ведь твой малыш родился всего четыре года назад, он еще ничегошеньки не знает в этой жизни! Полежи с ним на ковре пару дней, поиграй в войнушку – построй рядами армию, танки и пушки, игрушечных солдатиков – он быстро научится и не станет к тебе приставать.

Отношения с Борисом были ровными и спокойными, но афишировать наши отношения он не спешил. Часто бывая во Дворце у моих моделистов, здоровался со мной вежливо и делано-равнодушно проходил мимо. Кинувшись в первый раз навстречу, я была остановлена его пустым взглядом – таким смотрят на посторонних людей.

– «Взглянул как на серую мышку в толпе»– моему удивлению не было предела, но правила игры приняла, хотя сам факт наводил на размышления:

– «Конечно, он неплохо устроился – вечерами обретается у меня, в самом центре города, где магазин «Современник» просто примета дома, в котором живешь – а ночевать в любом случае идет домой…»

***

Теплый летний день клонился к вечеру. Откуда-то веяло шашлыками, легкий ветерок доносил мелодию из 70-х:

…Человек придумал песню и слова такие в ней,

Словно было всё известно человеку обо мне,

– пела далекая певица Аида Ведищева.

Тишина дачного массива завораживала: она звенела и пахла ароматом черемухи – так пахло в моем далеком детстве – и звуки были те же самые: где-то вдали разговаривало радио, звонко постукивал топор, а чистый воздух можно было брать ложками. Жизнь прекрасна – качаясь в гамаке на своей даче, я расправлялась с тарелкой клубники. Дети с внуками отдыхают в Болгарии – у «бывшего» там теперь собственный отель, клубники на грядке созрело много, дел особых не предвиделось.

Как всегда, в часы редкого безделья, появились воспоминания. Сегодня их навеяла эта песня, напоминающая о безмятежной юности – она звучала в лётном училище на танцах, куда мы молодыми девчонками бегали, не пропуская ни одной вечеринки – среди кавалеров было много курсантов. Потом вспомнила о более поздних годах, Дворце пионеров и летчике, так внезапно появившемся в моей жизни; о надеждах и разочарованиях – передо мной снова проплывала вся моя жизнь…

***

Как становятся руководителями?

Перед самым отпуском в кабинете директора проходило бурное совещание – выговор получили все заведующие отделами – чтобы знали, кто в доме хозяин! До нас, рядовых методистов начальство не опустилось, посчитав это ниже своего достоинства. Раздав «всем сестрам по серьгам», оно укатило на стройку нового Дворца. Мы же вышли из кабинета каждый по-своему. Я была под впечатлением полученного нагоняя, кто-то побежал звонить по телефону, и только мой начальник, совершенно бесшабашно отринул мои предложения:

– Не парься – работа у него такая – людям нервы трепать. Как жили, так и будем жить – даже в голову не бери.

Изумлению не было предела – тем более что замечания директора были очень даже к месту. То есть, как это можно сидеть сложа руки после такого нагоняя?

На следующий день мы с дочкой улетели в мой родной город, что делали каждое лето.

Мамочка, к тому времени уже директор огромной трикотажной фабрики «Восход», нас встречала. В небольшом здании аэропорта, под негромкое звучание эфира торопились улетающие и прибывшие пассажиры, от легких столиков кафетерия «В полет» разносился приятный запах кофе – и над всей этой суетой витал терпкий аромат маминых духов – модных арабских духов «Каир». А вот и она сама!

На пресловутой белой «Волге», как всегда безукоризненно-шикарная – чем не пример для подражания? – привезла нас домой и укатила на работу со словами:

– Деньги в верхнем ящике стола, машину сейчас пришлю. Поезжайте на базу, порадуйте себя – я позвонила, вас ждут.