Я не верю

– Ты ещё скажи, что я слишком молод, чтобы знать, что такое любовь.

– Возможно.

Ну ни хрена себе заявление!!!

– Во сколько лет ты вышла замуж?

– В восемнадцать.

– Твой муж тебя любил?

– Конечно.

– Сколько лет ему было, когда он впервые признался тебе в любви?

– Двадцать.

– Тогда ты сама себе противоречишь. Значит, он в двадцать знал, что такое любовь, а я в свои двадцать пять не знаю. Я молод, а он каким был?

– Он был молод, и я была молода.

– Значит, не во мне дело. Это ты себя считаешь слишком старой для меня. Угадал?

– Я никогда этого от тебя не скрывала. Я старше тебя и априори не подхожу тебе.

– А как же любви все возрасты покорны? Или после тридцати эта функция отключается?

– Глеб, ты мне неинтересен, – говорит она, опуская взгляд в пол.

– Врёшь, Оля, – я встаю со стула. – Это я знаю точно, – беру её за подбородок и заставляю смотреть мне в глаза. – И пока я в этом уверен, в покое я тебя не оставлю.

Больше не хочу слушать её чушь о разнице в возрасте, ухожу, оставляя её наедине с её тараканами, которых мне надо чем-то вытравить.

Что сделать, чтобы она, наконец, поняла, что я действительно люблю?

Люблю по-настоящему.

Ольга

Глеб уходит, оставляя меня в растерянности. Ну почему он такой упёртый? Вокруг же так много молоденьких девочек, мечтающих о любви. А он ко мне привязался. Не нужны мне отношения. Не до них. С дочерью бы для начала разобраться. Надо позвонить Вите. Бросаю взгляд на рабочий стол и вздыхаю.

– Мазь забыл и маски тоже.

– Оля, у меня халат порвался, – в кабинет без стука врывается Олег.

– Что случилось? – осматриваю коллегу, у которого оторвался рукав халата.

– За дверную ручку зацепился, – жалуется он.

– Ясно. Халаты у меня на складе. Иди в отделение, я принесу.

– Хорошо. Буду в своём кабинете, – друг разворачивается и делает несколько шагов.

– Олег, забери это, – собираю в пакетик то, что оставил Глеб. – Крымов забыл.

Коллега смотрит на меня, вот хочет спросить, почему тот сам не взял, но не задаёт этот вопрос. Без слов берёт пакет из моих рук и уходит. Закрываю дверь на ключ, иду на склад.

Ближе к обеду получаю сообщение от дочери с напоминанием, что сегодня мне нужно в институт, чтобы подписать какие-то бумаги. И адрес высылает. Пробиваю его по картам и понимаю, что это совсем не там, где я была, когда Вита сдавала вступительные экзамены. Звоню ей несколько раз, но она сбрасывает. Что ж, разберусь на месте.

Благодаря Глебу я теперь на машине и мне не нужно стоять на остановке или вызывать такси. Мысленно говорю ему ещё раз «спасибо» и выхожу на парковку. У Коршунова я отпросилась ещё с утра, «спасибо» и ему за понимание.

Подъезжаю к учебному заведению. Смотрю на вывеску и понимаю, что ни хрена это не институт экономики. Дыши, Оля, глубже, чувствую, тебя ждёт сюрприз. Главное, не сорваться. Делаю несколько глубоких вдохов,

вспоминаю слова Насти и выхожу из машины. Дочь встречает меня на улице у крыльца. Она немного напряжена. Впрочем, как и я.

– Факультет? – спрашиваю я.

– Строительство уникальных зданий и сооружений.

– И что строить собралась?

– Атомную станцию.

– Мощно. Ну пошли.

Мы входим в здание, дочь идёт впереди меня, я медленно плетусь за ней, оглядываясь по сторонам. Современно и стильно, отмечаю я обстановку учебного заведения.

– Витка, ты молодец. Так задвинуть Егорычу, что он даже растерялся, – к дочери подбегают две девчонки и восхищённо выплескивают свои эмоции. Дочь в ответ улыбается им и отвечает что-то. А я не слышу её, потому что смотрю на то, как искренне и живо она улыбается.

Ей нравится здесь. Это точно. Виталина вспоминает о том, что я стою рядом, сразу прячет свои эмоции подальше от меня и, попрощавшись с девочками, ведёт меня в деканат. К декану я захожу одна, дочь остаётся в коридоре. Перед тем, как закрыть дверь, я бросаю взгляд на дочь. Она стоит у стены напротив и умоляюще смотрит на меня. Понимаю, что для неё это очень важно. Разве я могу пойти против? Конечно, нет. Подписав все бумаги, я выхожу к дочери.

– Почему ты мне раньше не рассказала?

– Ты очень хотела, чтобы я была бухгалтером.

– Извини меня.

Дочь, открыв рот, взглянула на меня, не поверив своим ушам.

– За что? – тихо спрашивает она.

– За то, что не спросила о твоих желаниях.

– Ты не осуждаешь меня?

– Глупенькая. Я горжусь тобой. Ты все сделала правильно.

Обнимаю дочь за плечи, и она впервые за несколько лет отвечает на мои объятия. Её ручки обхватывают мою талию. И мне плакать от счастья хочется.