Я не верю

Я хочу сделать тебя своим замом, а для этого тебе нужно подтянуть свой уровень. Коршунов со мной согласился, так что если ты не против, то можешь ехать.

– С удовольствием. Спасибо, Олег. Но у меня будет встречная просьба.

– Излагай.

– У меня отпуск в конце месяца, могу ли я перенести его на понедельник и сразу с конференции рвануть на отдых?

– Куда собрался?

– Да хоть в том же Новороссийске останусь, прогуляюсь по новому городу, отосплюсь.

– Решил сменить обстановку?

– Именно.

– Я не против. Иди в отдел кадров, пиши заявление, я согласую.

Предвкушая поездку и улыбаясь, покидаю кабинет непосредственного начальника. Мне нужен этот отпуск. Во-первых, я устал и физически, и эмоционально. Во-вторых, я примелькался Ольге, она привыкла, что я всё время рядом. Дам ей отдохнуть от меня, соскучиться. Я устал бегать за ней, как говорится, если долго биться головой о закрытую дверь, не факт, что она откроется, а вот получение травмы от данного процесса гарантировано. Вот примерно так я себя и ощущаю. Я чувствую, что нам обоим нужна передышка.

***

Подписав документы о командировке и отпуске, я возвращаюсь к рабочей рутине. Обход пациентов, оценка эффективности назначенного послеоперационного лечения, изменение схемы лечения при необходимости. И простой трёп с пациентами, чтобы не скучали и немного отвлеклись от тяжёлых мыслей.

– Глеб, – обращается ко мне вошедшая медсестра из приёмного отделения, – у нас девушка поступила, просит, чтобы её осматривал только ты.

– Интересно, – заинтригованно произношу я, направляясь вслед за девушкой. – А что не позвонила? – обычно медсёстры не покидают пост, а звонят на сотовый.

– У тебя телефон отключён.

Достаю свой смартфон из кармана, точно, не работает. Опять получу от начальника за то, что телефон не зарядил перед сменой. Но меня этот факт не расстраивает, потому что у меня появился новый повод зайти в кабинет к Ольге, у нас одинаковые модели телефонов, и у неё точно есть зарядка. А свою я, как всегда, оставил дома. Сознательно.

Спускаюсь на первый этаж и торопливо направляюсь в сторону смотровых комнат. Краем глаза замечаю Ольгу, стоящую у огромного фикуса в приёмном отделении. Она разговаривает с каким-то мужчиной, и мне безумно захотелось подойти и вмешаться в их беседу. Узнать, кто он такой? Почему она ему улыбается?

– В третьей, – говорит мне вслед медсестра, возвращаясь на свой пост.

– Ни фига себе, – ошеломлённо произношу я, входя в помещение. На кушетке сидит девушка, заплаканная и напуганная. – Маринка, что с тобой? – подхожу к бывшей девушке и машинально стираю слёзы с мокрых щёчек.

– Люстру решила помыть, и вот, – показывает на правую ногу, – упала со стремянки.

– Это с той, зелёной? – помню, была у неё такая. Не стремянка, а мечта самоубийцы.

– Угу.

– Марина, я тебе миллион раз говорил – выброси её, она сломана, – более того, я лично три раза выносил её к мусорным контейнерам, но Маринка упорно её таранила назад, подарок давно почившей бабушки как-никак. – Ты же обещала ей не пользоваться.

– Обещала, но я подставила табуретку, чтобы она не сложилась.

– И что, помогла твоя табуретка? – усмехнувшись, спрашиваю я, надевая латексные перчатки.

– Как видишь, нет.

– Давай ногу сюда, – подхожу к девушке и начинаю ощупывать лежащую на кушетке ногу.

– Ай! – сквозь слёзы кричит Марина.

– Молчи, зараза непослушная, – шиплю я. – И без рентгена понятно, что перелом. Но рентген всё равно придётся сделать. После него гипс наложу, сиди спокойно. Больно?

– Очень.

– Не реви. Сейчас лекарство дам, обезболивающее.

– И как я теперь ходить буду?

– На костылях.

– Не-а, не хочу, – морщится она от предстоящей перспективы передвижения. – Мне же выпишут больничный или придётся на работу так ходить, ну, на костылях?

– Какая работа, Марина? – подаю ей таблетку обезболивающего и стакан воды. – Дома лежать будешь, ноге покой нужен, чтобы кости правильно срослись, – она выпивает и отдаёт мне стакан. – Так и быть, домой я тебя отвезу и передам в заботливые руки твоей маменьки. Что нос морщишь?

– Не получится передать. Мама опять в командировке. Слушай, может, у неё роман с начальником, что-то слишком часто они в командировки ездят вдвоём.

– Тебе какая разница. Мама твоя свободная женщина, имеет право на личную жизнь.

– Я не спорю, только мне-то что делать?

– Могу положить в стационар.

– Нет. Ты знаешь, я не выношу больничного запаха, – Маринка в детстве очень часто болела и, как следствие, многократно лежала в

стационарах, поэтому сейчас она согласится на что угодно, лишь бы миновать больничную койку.

– Тогда план такой, ты поедешь к нам.

– Зачем?

– Мама за тобой присмотрит, она ж твоя крёстная. Комнату я тебе свою уступлю, я всё равно через три дня уезжаю на конференцию, а оттуда в отпуск рвану. Меня не будет две недели. Ну так как?

– А я тебя напрягать не буду?

– Если не будешь опять мне в уши лить про любовь до гроба, то нет.

– А я с парнем встречаюсь.

– Серьёзно? Ну и кто он? Где познакомились? Надёжный?

– Ты прям как папочка спрашиваешь.

– Но ты же мне не чужой человек. Наши родители дружат, и нам с тобой придётся видеться, общаться без оглядки на прошлое.