Шторм изнутри

– Еще не время. Обожди меня, вскоре я к вам присоединюсь.

За то время, что Сантино с Каем беседовали, не обращая внимания на посетителей, оказалось, что зал порядком наполнился. Столики теперь были заняты все, посетители понемногу заполняли место у стойки, некоторые компании расположились сразу на пару столов, а кто-то переходил от одного столика к другому, здороваясь и чокаясь наполненными стаканами. Помещение заполнил гул разговоров и смеха. Приятель Сантино все не унимался:

– Ну же, не трать вечер впустую! Давай наполним наши бокалы!

Сантино слегка покрутил головой в знак отрицания, одновременно пытаясь отстранить своего знакомого рукой, но тот поддавался неохотно, настойчиво желая увести Шевалье с собой и не обращая никакого внимания на Кая.

– Не прогоняй меня, – улыбаясь, продолжал человек, – я лишь хочу развлечь тебя, давай же выпьем вместе! – Он потрепал Сантино за плечо.

Кай хлопнул ладонью по стойке, отчего его стакан подпрыгнул, слегка звякнув. Это заставило назойливого парня обернуться, и, едва он поймал взгляд Кая, лицо его сделалось испуганным.

– Не стоит докучать ему сейчас. – Произнес Кай. А затем выкрикнул: – Бармен, налей двойную этому человеку за мой счет.

Человек, не отрывая взгляда от Кая, сделал шаг назад, едва заметно поклонился головой и тут же ушел в самый конец стойки.

– Ты говоришь о безразличии. – Обратился Кай к Шевалье, он говорил довольно резко, словно выбрасывая фразы в собеседника. – Что ж, ты прав. За все времена, наблюдая за различными событиями, изучая их, и понимая их суть, в конце концов, ты приходишь к тому, что безразличие – это единственное решение. Теперь ты? должен прийти к этому. Получив свои новые способности и возможности, свою «Энергию», или как бы вы ее там между собой не называли, ты придешь к этому, возможно не сразу, возможно через страдания, но в конце безразличие станет для тебя открытием. Безразличие – это неотъемлемая часть бессмертия, иначе бесконечная жизнь превратиться в бесконечную боль, бесконечную муку, в твою личную бездну.

Кай сделал маленький глоток и продолжил:

– Но если ты станешь безразличен абсолютно, то будешь таким же, как Она или Манн… как я когда-то, а потом совершишь нечто, за что будешь обречен на изгнание или нечто более скверное… – Кай задумался на секунду. – Но ведь ты не такой, верно? Ты чувствуешь, что суть в балансе. Суть всего в балансе. Это то, что подарило мне Изгнание, то, чему оно меня научило – всегда нужно сохранять баланс между безразличием и человечностью. Это то, чему меня научило Подземелье – видеть других, понимать окружающих, входить в их положение, уметь посмотреть на события с их стороны. Нас окружает множество людей, каждый из них по-своему особенный, безусловно, большинство из них похожи друг на друга, но каждого из них что-нибудь отличает, каждый – исключительный. И если пытаться угодить всем, пытаться устроить общество, которое подошло бы всем, то ты обречен на провал, и тебя ждет лишь страдание от собственной беспомощности, все что ты можешь – это смириться с невозможностью этой идеи, сохранять хладнокровие, игнорировать ее, и принять это безразличие. Но, если ты забудешь, что люди уникальны, то для тебя они превратятся в саранчу, в столпотворение и массу, ты не будешь отличать их от любой другой материи и тебе не будет дела до их существования. А это погубит либо их, либо тебя, либо всех сразу, поскольку нельзя существовать в мире без идей, цели и смысла, нельзя существовать в пустоте.

Кай вновь промочил горло, теперь уже совершенно не обращая никакого внимания на видения, которые приносил за собой каждый новый глоток – они стали размытыми, неуловимыми, и их легко было игнорировать. Он продолжил каким-то недобрым полушепотом:

– Ты можешь сколько угодно говорить мне о том, что люди отрицали твои идеи и осквернили смысл твоего существования, но, похоже, в этот раз ты просчитался и потерпел поражение. – Он шипяще засмеялся сквозь зубы, словно старик. – Ты попытался сделать нечто подобное тому, что делает сейчас Она, и считал, что если твои действия противоположны уничтожению, то этого достаточно, чтобы люди приняли твои идеи. Только ты тоже забыл об их уникальности, что не каждый из них готов разделить с тобой взгляды. – Кай опять сухо засмеялся, будто насмехаясь над Сантино, лишь глаза его сделались печальными. – С таким подходом, ты можешь присоединиться к Ней, думаю, она поймет тебя. Я не смогу показать тебе, где ты ошибался, пока ты не взглянешь на себя с другой стороны. До тех пор – ты тоже прав. Да, именно так, этого нельзя отрицать, пока ты не видишь другую сторону, в своих идеях ты прав, так же, как и Она. Думаешь, Она без причины стоит там на небоскребе, желая уничтожить каждое проявление жизни на планете? Просто потому что внутри Ее наполняет зло? Все эти люди, что низвергли тебя, видели в тебе опасность и потому заставили вас с братом уйти.

Теперь Кай неотрывно смотрел Сантино в глаза, пронзал его своим взглядом, видел его насквозь. Он продолжил:

– А-а, теперь ты начинаешь понимать. Хотя и чувствуешь обиду от того, что люди не могут принять твои идеи такими, какими ты их создал. И мы с тобой сейчас находимся на месте тех людей, которые пришли низвергнуть тебя. И перед нами теперь Она, но, в отличии от тебя или меня, Она совсем забыла о балансе и человечности, и не остановится никакой ценой, считая, что вольна делать все, что заблагорассудится.

Теперь Она невероятно сильна, боюсь представить, сколько могущества Она смогла скопить по пути в Вавилон. Подступающие пожары несут за собой Ее мощь, можешь ожидать, что огонь обрушится с небес, когда они окажутся в черте города. И будь уверен, Она обратит в пепел любого, кто попытается помешать Ей осуществлять свою месть. Не знаю, смогу ли я выстоять против Нее… Ах да, и цепи все еще сковывают меня! В оковах едва ли мне удастся противостоять Ей. Я хочу предложить тебе новый смысл существования, дабы окончить твое прозябание здесь! Раздели это противостояние со мной! Мы должны собраться вместе, чтобы достичь превосходства над Ее могуществом.

Присоединяйся ко мне, и вместе мы попробуем не дать всем этим уникальным существам, всем этим особенным людям, с их индивидуальными взглядами на жизнь, потребностями, удовольствиями, капризами, переживаниями и умениями, всем им не дать сдохнуть и остаться в забытьи времен, как лишь очередная неизведанная древняя цивилизация, от которой осталась лишь пара каменных строений непонятного назначения.

Кай салютовал стаканом и осушил его одним глотком.

Молча они смотрели друг на друга. Сантино теперь был абсолютно спокоен. В глазах его не осталось не тени опьянения, хотя движения казались излишне плавными и нечеткими. Спустя мгновение он молча отвернулся, крутя в руках пачку сигарет. Он выложил одну поверх пачки, положил рядом зажигалку и пододвинул ко всему этому стакан.

– Я должен подумать. – Обратился Сантино к Каю. – Какого бы ответа ты ни хотел услышать от меня сейчас, я не готов тебе его дать. – Он посмотрел на Кая, словно ожидал, что тот что-то скажет.

Музыка вокруг играла немного громче, нежели, когда Кай зашел сюда. Заведение было наполнено людьми, которые общались, пили и веселились. В полумраке, то здесь, то там, люди целовали друг друга, смеялись, чокались большими стаканами и маленькими рюмками. Девушек в разнообразных кружевных нарядах, интригующе обнажающих отдельные части их тела, стало еще больше, к ним прибавились мужчины, в большинстве своем аккуратно и стильно одетые, будь то в изысканный костюм от известного бренда или в яркие цвета со множеством аксессуаров. Назвать это место каким-либо синонимом убежища – язык не поворачивался.

– Где мне найти твоего брата? – Спросил Кай у Сантино.

– Он здесь, наверху. – Ответил Сантино, кивая куда-то в сторону выхода. Только теперь Кай заметил, что возле входной двери на углу барной стойки есть еще одна дверь, она скрывалась в тени и казалась частью интерьера. – Третий уровень. В комнате с надписью, или где-то рядом. – Сообщил Сантино.

Не прощаясь, Кай встал и направился к этой двери. Люди вокруг улыбались ему, аккуратно касались ладонями, чтобы обойти, не толкнув и не задев. Не смотря на обилие алкогольных напитков, во всех этих людях не было никакой агрессии, все они были наполнены позитивными мыслями и чувствами.

Дверь была большой и железной, с большими круглыми клепками по всему периметру, ее специально стилизовали, будто покрытую ржавчиной. Посередине была узкая прямоугольная прорезь, закрытая заслонкой. Когда Кай постучал в нее кулаком, задвижку резко отодвинули, и в прорезь уставилась пара суровых глаз. Кай ничего не произносил, глядя прямо в глаза охраннику. Задвижку закрыли так же резко, как и открыли, прошло с полминуты, пока звенели дверные замки и засовы, и дверь со скрипом отворилась. За ней стоял огромный детина в строгом костюме, но, несмотря на всю суровость, которой он пытался себя покрыть, в чертах его лица читались в основном положительные эмоции и общее добродушие. Охранник, ничего не произнося, приглашающим жестом указывал на коридор, уходящий внутрь здания.

Если над охранником светила лампа, то сам коридор тонул в темноте, разбавленной красными светильниками, которые все время моргали и гасли. Коридор привел Кая на лестницу, которая через два пролета подняла его к цифре «1» напечатанной на стене тем же шрифтом, что и название у входа в бар. Выше лестница не поднималась, значит подъем на следующий этаж был где-то в другом месте. С лестницы был только один выход, занавешенный плотными портьерами, которые механически разошлись в стороны, едва Кай приблизился и оказался в зоне действия датчика движения.

Портьеры открывали вход в просторный зал с высоким потолком, наполненный шумом, звоном, разговорами и, в целом, атмосферой праздника. Свет, исходивший от больших люстр из цветного стекла, был приглушен, но по всему залу стояли столы, покрытые сукном, и над каждым светили по несколько ярких ламп, спускающихся на длинных цепях прямо с потолка. Это был игральный зал. Люди бросали на стол фишки, карты, смеялись или сидели с каменными лицами, пряча взгляд за темными очками.

Чтобы оказаться на лестнице, ведущей выше, нужно было пройти зал насквозь. Народу здесь было немало, но Кай отметил, что отсутствовал какой-либо обслуживающий персонал – не было официантов, охранников или какой-либо администрации, люди сами подходили к растянувшейся в дальнем углу барной стойке, где работал единственный бармен, разливающий напитки. Крупье тоже отсутствовали. В роли крупье выступали сами игроки, передавая друг другу большую золотисто-стеклянную фишку в виде ферзя. Это было похоже не на казино, а на какое-то азартное сообщество, где люди уверены друг в друге и не боятся шулерства или угроз. Тем не менее, для клуба друзей народу было довольно много: мужчины, похожие на тех, что сидели внизу в баре, правда в стиле одежды их что-то поменялось, и в зале преобладали костюмы с галстуками и разнообразными шевронами, изображающими не то какие-то гербы, не то логотипы несуществующих брендов. Словно при входе каждому выдавали стильный блейзер с определяющей место в этом обществе нашивкой. Женщины в тех же платьях, с кружевами, обнажающих ноги с изысканными чулками, маняще сжимающих грудь тугими футуристическими корсетами. Их одежда откровенно оголяла живот или бедро с одной стороны, демонстрируя отсутствие белья. Но все эти пестрые сексуальные наряды, казалось, разделяются всего на несколько категорий, диктующих концепцию их образа. Похоже дамам необходимо было готовиться заранее, подбирая соответствующий положению наряд на вечер – и тем, кто по каким-то причинам не оказался в игровой, приходилось оставаться внизу в столь контрастирующих с обстановкой бара платьях все время.

В отличии от большинства подпольных казино Вавилона, где все еще придерживались устаревших мафиозных традиций, многие дамы полноценно участвовали в игре. Лишь половина женщин были заняты общением, гуляли по залу, льнули к мужчинам и проводили время рядом с игроками. Внимание же прочих леди было приковано к игровым столам, лица их выглядели сосредоточенно и властно, они бросали на своих противников взгляды, которые одновременно соблазняли и угрожали, вызывая в тех жажду риска и опасности.

И с другой стороны, только лишь часть мужчин были заняты исключительно игрой, сконцентрировавшись на картах, фишках и своих противниках. Остальные же предпочли общение, просто наблюдая за игрой с бокалом и обсуждая происходящее с другими зрителями. Создавалось впечатление, что игра здесь либо несла некую второстепенную роль в атмосфере светского вечера, позволяя не заскучать окружающим, либо оставалась недоступной любому, кто присутствовал в зале. Мужчины порой казались сущими гедонистами, тратящими в пустую время в закрытом клубе у стойки бара и в разговорах с красотками, стремясь откровенно соблазнять девушек в сексуальных нарядах.

На заднем плане тихо играла музыка. Легкая и синтетическая, она, тем не менее, была довольно энергичной и в меру сложной – специально подобранная, чтобы заставлять людей вести себя активней, не дать заскучать, вместе с тем порождающая атмосферу причастности к некому тайному сообществу, чему-то, что не доступно всем прочим.

Кай обратил внимание, что в стены помещения вделаны книжные стеллажи, что было довольно неожиданно для игрального зала, будто кто-то открыл казино в помещении библиотеки. Рядом с каждым стеллажом по обе стороны спускались плотные занавеси, которым до?лжно было закрывать собой полки с книгами, но сейчас они были полностью распахнуты. Кай заприметил даже девушку, которая читала книгу, открытую на середине, стоя прямо возле стеллажа с бокалом вина.

Проходя рядом с одним из игровых столов, Кай бросил взгляд в карты женщины, которая сидела к нему спиной. Это оказались вовсе не покерные карты, как ожидалось, они не относились ни к одной известной азартной игре. Карты были больше в размерах, чем обычные игральные, напоминая карты таро, и на них не было никаких чисел, букв или слов, только цветные изображения с какими-то сюжетами, но из-за того, что играющая держала их довольно плотно друг к другу, прикрывая пальцами, Кай не смог их подробно разглядеть. Он посмотрел на фишки на столе, на тех тоже не было никаких цифр или номиналов, вместо привычных обозначений там изображались какие-то непонятные символы, черепа, сердца, оружие и, кажется, природные стихии. Во что играли эти люди? С первого взгляда игра могла показаться домашним настольным развлечением, но игроки были предельно серьезны, практически не разговаривая и неотрывно следя за игрой. Игровой порядок на столе Каю тоже был незнаком, карты лежали вперемешку с фишками и резными фигурками, принадлежащими игрокам, но система игры определенно была, реквизит отнюдь не валялся в хаотичном порядке, а был выложен в соответствии с неизвестными правилами.

Со стороны все это могло показаться просто изощренным способом играть в настольные игры, но Кай ощущал напряжение этих людей, волнение, азарт и даже страх. Ставкой в этой игре было нечто большее чем деньги. Кай чувствовал, что победитель получал что-то, что недоступно всем остальным, а проигравший действительно мог потерять нечто более ценное, чем накопленные капиталы, и все же награда стоила того, чтобы рискнуть. А еще Кай почувствовал некоторую энергию, которая исходила от карт – они тем или иным образом были связаны с самими игроками, и, похоже, кроме реквизита, в игре участвовали и какие-то другие способности самих игроков, о которых они могли и не догадываться. Возможно, удача или сила духа? А быть может и алчность…

Выход из зала был скрыт за такими же портьерами, но с этой стороны шторы автоматически не открывались, позволяя гостям уйти незаметно, едва отодвинув плотную занавесь.

Все так же моргая красными лампами, новая лестница привела на следующий этаж с выведенной по трафарету цифрой «2».

На этот этаж вела довольно тяжелая дверь, прорезиненная на стыках. Едва он открыл ее, как изнутри вырвалась громкая тягучая музыка. Когда дверь позади плотно и бесшумно закрылась доводчиком, Кай оказался в коротком узком коридоре-холле, освещенном синим неоновым светом. По обе стороны на темных стенах висели черно-белые картины, изображающие сцены эротики, объединенной с тематикой вампиризма. Холл отгораживали полупрозрачные силиконовые жалюзи, за которыми двигались цветные огни, тени и неясные фигуры.

Кай развел занавеси и шагнул вперед. Ему в лицо ударила грохочущая музыка, смесь драм машин, гитарных рифов и множества синтетических звуков. Тяжелая, густая, сложная, но в то же время ритмичная и бодрящая.

Зал был огромным. Над головой клубился густой туман синтетического дыма, отчего создавалось ощущение, что потолка нет совсем, и сверху смотрит чернеющая бездна. Множество цветных ламп и прожекторов освещали зал, подсвечивая клубы дыма, которые казались от этого настолько плотными, что их можно было складывать в емкость. Шарообразные левитационные лампы и прожекторы парили прямо в воздухе над головой без всяких креплений и постоянно меняли цвета, но оттенки света оставались преимущественно синими и фиолетовыми, освещая густую толпу людей. Здесь было еще многолюднее, чем в игровом зале, народ разместился достаточно плотно, и невозможно было пересечь заполненное человеческими фигурами пространство насквозь, никого не коснувшись. Было довольно душно, и, вслед за музыкой, Кая окатила волна жара, наполненного запахами парфюма, дыма и человеческих тел.

В этом зале публика отличалась от тех людей, что Кай видел в баре и в игровом зале. Для начала на них было порядком меньше одежды. Исчезли изысканные кружевные платья, леди на высоких каблуках остались в дорогом кружевном белье, миниатюрных купальниках, в откровенных нарядах, больше напоминающих пеньюары, демонстрируя вживленные в тело драгоценные камни, а некоторые даже топлесс, покрывая грудь сверкающими блестками, каплями ароматных синтетических масел из парфюмерной линии Venom, которые не впитывались, задерживаясь сверкающими шариками на коже. Вся эта масса людей извивалась в такт музыке, притягиваясь друг к другу, и в то же время отстраняясь, едва волнение их переполняло.

Вглядываясь в лица, заглядывая в глаза, Кай видел в них экстаз, они полностью отдавали себя наслаждению, этим танцам, легким интимным касаниям, соблазняющим жестам и движениям. Но Кай чувствовал кое-что еще, все они что-то приняли, это был не просто экстаз от присутствия здесь, какой-то препарат придавал этим удовольствиям особые оттенки.

Кай неуловимо, но явно отличался от присутствовавших, и они это чувствовали. Едва он сделал медленный тяжелый шаг вперед, люди обратили на него внимание и толпа расступилась, открывая перед ним путь меж движущихся тел. Он направился вперед.

Зал был выполнен в стиле древней архитектуры, напоминая античный храм и форум одновременно. Вдоль стен возвышались, теряясь в дыму, закругленные пилястры, украшенные орнаментом в античном стиле. При обычном освещении поверхности наверняка были белыми, отчего сразу приобретали те оттенки, которыми подсвечивали их прожекторы. Зал был прямоугольным и вытянутым, и вдоль стен по всей его длине располагался бассейн, испускающий призрачный свет установленной на дне подсветки. Девушки спускались в него прямо в высоких туфлях, присоединяясь ко всем тем, кто медленно изгибался в такт музыке, танцуя в теплой воде. Вдоль края бассейна, на некотором расстоянии, чтоб не намокнуть, располагались низкие бесформенные кресла и диваны возле вделанных в пол вытянутых тумб, заменяющих столики, на некоторых из которых тлели высокие кальяны. Это было чем-то вроде места отдыха, но мягкие диваны использовали совсем не многие из бессчетных присутствующих, в основном те, кто отдался любовным утехам, забыв об окружающих, или те, кого покинули силы, и они восполняли их тонизирующими напитками. Как раз рядом с этими людьми на диванах Кай заметил темные фигуры, одетые в костюмы, минимально отражающие любые оттенки света – глубокие капюшоны темных коротких мантий прятали выражения их лиц. Этих людей, похоже, меньше всего интересовали танцы и наслаждения, они были очень спокойны и сдержаны, при том вполне приветливы и общительны с теми, кто обращался к ним. Это были дилеры, или нечто вроде. Они щедро одаривали желающих какими-то капсулами в столь же ярких, как и прожекторы, оболочках. Взамен, правда, они получали вовсе не деньги – сложно было разглядеть в темноте, но они забирали не то какие-то жетоны, не то какие-то миниатюрные фигурки, а может и то, и другое, при этом проверяя у каждого клиента на руке люминесцентный браслет, который что-то отображал в нескольких символах на запястье.

Каю было любопытно, что за препарат они здесь распространяют. Даже если эти пилюли имели наркотический эффект, они определенно были местного производства – Орден Обскур, ревностно контролирующий оборот наркотиков в городе, просто не позволит существовать подобному заведению, если заметит поступление психотропных веществ. Кай был уверен, что капсулы не покидали этих стен.

Он вновь оглядел публику, прямо рядом с ним у молодого человека на шее висел ингалятор. Простой прибор был украшен светящимися стикерами и блестками, отчего больше походил на украшение и часть внешнего вида. Качаясь в такт музыке, человек неспешно вставил яркую оранжевую капсулу в ингалятор, затем прижался всем телом к своей подруге, обхватив ее свободной рукой и приложил мундштук к ее губам. Раздалось тихое шипение выпускаемого препарата, девушка вдохнула и не смыкая губ откинулась в объятия партнера, закрывая от наслаждения глаза и продолжая извиваться в такт музыке.

Теперь Кай заметил, что у многих на шее тоже висят ингаляторы, разукрашенные, покрытые стразами и даже бижутерией, кто-то прятал их в кармане, кто-то даже крепил на браслеты на запястье. Ингалятор в этом зале был у каждого, от танцующих в толпе до стоящих в одиночестве возле книжных стеллажей.

Странно было отметить и в этом зале книжные полки. Стеллажи были вделаны прямо в белые псевдоантичные стены за бассейном в хаотичном порядке, и на полках довольно плотно стояли разнообразные по толщине, высоте и переплету книги. Еще более странно было заметить отдельных людей, читающих эти книги под мерцающей иллюминацией светотехники. Кай видел сидящего с бокалом возле дилеров молодого человека в изысканном костюме с книгой; прямо в бассейне, практически обнаженная девушка в очках перелистывала страницы; возле одного из нескольких баров в центре сидел на высоком стуле мужчина с аккуратно стриженой бородой, закинув ногу на ногу и положив на колено открытую книгу, его, казалось, совсем не интересовало происходящее вокруг, а пара юных девушек стояли рядом и читали эту же книгу из-за его плеча. То тут, то там Кай видел отдельных людей, которые пришли сюда, как будто, ради чтения. Вот это совершенно не укладывалось в голове.

Толпа расступалась с каждым шагом Кая, пропуская его к дальнему концу зала. Люди смотрели на него, как на угрозу, нечто чужеродное, чего здесь быть просто не могло. Быть может, препарат, который они употребляли, позволял им увидеть немного больше, чем обычно. Кай, в свою очередь, никак не мог освободиться от ощущения нереальности, которое расцвело, едва он начал движение сквозь публику. По всей видимости это чувство вызвано сочетанием синих оттенков света, запахов синтетического дыма, смешивающихся с ароматами парфюма и аэрозольных наркотиков, и неожиданных элементов, назначения которых он не понимал. Он словно шел через тайный лес, наполненный мифическими существами, сквозь вакханалию, через толпу сатиров и нимф, проводящих свою распущенную мистерию.

С другой стороны зала его ждали такие же силиконовые занавеси, как и у входа, но в небольшом пространстве за ними присутствовали люди. Прижавшись к стенам, они придавались страсти, плотно обвивая друг друга, спрятавшись здесь от толпы в зале. Едва Кай оказался среди них, как все они замерли, остановив свои ласки, и все взоры устремились на него. Он оглядел их, его лицо не выразило не единой эмоции, он просто прошел к двери, провожаемый взглядами, и вышел прочь.

На лестнице на следующий этаж царила темнота, лишь спустя несколько секунд мигнули красные лампы. Пока Кай поднимался, багровый свет стал мигать немного чаще, но ступеней все равно было почти не видно, и подниматься приходилось скорее на ощупь.