Письма

Август 1882

224

Сейчас у меня есть уже три этюда. Один из них – ряд ив c подстриженными ветвями, растущих на лугу (за мостом в Геесте), затем этюд расположенной по соседству шлаковой дороги; и вот сегодня я снова был в овощных садах в Лаан ван Меердервурт, где написал картофельное поле и канал. В это время там были мужчина в синем жакете и женщина, и я включил их в композицию.

Поле это с белой, песчаной почвой, частично вспаханное, частично покрытое рядами засохших стеблей картофеля, между которыми то тут, то там торчат зеленые сорняки. Вдалеке виднеются темно-зеленые луга и крыши деревенских домов.

Я получил истинное наслаждение, пока работал над этим этюдом. Должен тебе сказать, что эта картина не выглядит чуждой мне, как ты мог бы подумать. Напротив, она глубоко взволновала меня, ибо ее содержание наполнено мощной экспрессией. И в то же время ты можешь выразить нежность, добавив в центральную часть композиции мягкий зеленый цвет.

Эти этюды среднего размера, немногим больше чем крышка от моего ящика с принадлежностями для рисования. Я не пишу этюды на крышке, а прикрепляю бумагу с помощью булавок к рамке, на которую обычно натягивают холст, и это существенно облегчает мои долгие передвижения.

Этим утром я ходил на пляж и вернулся оттуда с довольно большим этюдом, на котором изобразил песок, море, небо, рыболовные снасти и двоих мужчин на берегу.

На него местами налипло немного песка, но, я думаю, тебе приятно будет слышать, что, несмотря на ветер и песок с дюн, я продолжал упорно работать.

Как ты мог заметить, все это сделано мною в большом этюде. Сейчас, когда дела мои складываются значительно более удачно, чем ранее, я буду ковать железо, пока оно горячо, и понемногу начну заниматься живописью.

15 августа 1882

225

В прошлую субботу я принялся за работу, о которой давно мечтал. Это вид ровных зеленых лугов с копнами сена. Через них проходит насыпная дорога, вдоль нее тянется канава. В центре композиции – закат огненно-красного солнца. Я не могу передать тебе эффект красок, но вот тебе сама композиция. Самое главное в картине – цвет и тон, нюансы цветовых сочетаний неба: сначала лиловая дымка, затем красный цвет солнца, закрытого наполовину темно-пурпурным облаком, край которого сверкает светло-красным; возле солнца – отблески киновари, над ним – полоска желтого, переходящая в зеленый, а еще выше голубой, так называемый небесно-голубой; то тут, то там фиолетовые и серые облачка, которые сияют в солнечных бликах.

Земля похожа на ковер, пестрый зеленый ковер – с переплетающими и переливающимися в узор зелеными, серыми и коричневыми нитями; и на этом красочном фоне поблескивает вода в канаве.

Также я написал большой этюд с дюнами – краски нанес густо, пастозно.

Две другие мои работы – небольшого формата марина и картофельное поле; заверяю тебя, что никто не догадается, что это первые мои этюды маслом. Честно сказать, это меня несколько удивляет, потому что я ожидал, что первые мои работы будут совсем никудышными, но надеялся, что со временем они станут лучше; хотя я сам себе сказал, что они определенно что-то из себя представляют, я все же немного удивлен.

Я убежден, что добился успеха благодаря тому, что много времени проводил за рисованием и изучением перспективы, прежде чем начал работать маслом, а потому я способен свести воедино то, что вижу.

Я буквально не мог остановиться, не мог позволить себе хотя бы немного передохнуть.

Во мне пробудилось чувство цвета, которого не было раньше, очень широкое и мощное.

19 августа 1882

226

В течение всей последней недели у нас здесь был сильный ветер и непрекращающийся дождь, море сильно штормило, и я несколько раз ходил в Схевенинген, чтобы увидеть эту картину. Оттуда я вернулся с двумя маринами.

На одну из них налипло много песку, а с другой, сделанной во время шторма, когда море подошло очень близко к дюнам, мне пришлось дважды полностью соскребать краску, потому что холст сплошь покрылся толстым слоем песка. Ветер был такой силы, что я едва стоял на ногах и почти ничего не видел, поскольку песок застилал глаза.

Но я все же попытался передать эту картину; я зашел в таверну за дюнами, там я снял красочный слой, залепленный песком, и начал писать снова, возвращаясь оттуда на берег, чтоб снова взглянуть на эту картину. Я все еще отчетливо помню этот день.

Недавно Схевенинген был прекрасен! Море выглядело более впечатляющим, чем это бывает накануне обычного шторма. Вздымавшиеся поочередно волны создавали эффект пахотного поля. Они следовали одна за другой с такой скоростью, что буквально вдавливались друг в друга. Мощная пена (результат противоборства водных масс, – разлетаясь, будто бы превращалась в парящий песок, обволакивающий, словно туман), передний план моря. И все же это был маленький злобный шторм – чем дольше смотришь на это, тем больше впечатлений возникает – потому что он не рождал слишком громкого гула. Море по цвету напоминало грязную мыльную пену. В воздухе ощущался легкий запах рыбы, и несколько темных фигур, как и я, наблюдали за стихией.