Если сгорим

Давид сделал резкий взмах рукой, останавливая Гесса. Исай послушно замолк, тогда Астахов перевел на меня взгляд.

– Роксан, погуляй немного, через час возвращайся. Сегодня останешься у меня… – когда он говорил это, его голос был тихим, он смотрел только на меня и улыбался так, словно на самом деле хочет этого. Казалось, будто Давид после перенесенного покушения забыл все обиды прошлого. И сейчас относился ко мне так, словно я до сих пор его жена, а Исай просто начальник охраны.

Моя злость на Гесса была такой сильной, что сейчас я готова была подыграть Астахову, брось он целоваться. Ярость и ощущение, что меня предали, душило, застилая ясность ума. Да попади мне в руки оружие, я бы горячностью наставила его на мощную грудь Гесса. Только что бы я сделала? Выстрелила? Нет, конечно. Как бы я ни ненавидела его, сделать ему больно не в моих силах.

Я посмотрела на Давида так нежно, словно передо мной сидел самый близкий человек.

– Не перенапрягайся, сейчас тебе нужно отдыхать, – покосившись со злостью на Гесса, встретилась с ним взглядом. Ярость, полыхающая в его глазах, подпитывала меня.

С гордо поднятой головой я вышла из комнаты и лишь когда за мной закрылась дверь, и я очутилась в пустом коридоре, мое лицо исказилось от боли, и я согнулась пополам, держась пальцами за парапет ограждения. Только оставшись наедине, я позволила себе минутную слабость.

***

Бесцельно разгуливая по дому, я думала о словах Давида. Огонек надежды теплился в груди, и если бы не Гесс и его возня со Смирновой, я бы могла чувствовать себя счастливой.

За бесконечными думами, не заметила, как забрела в дальнюю комнату на первом этаже. Это было нечто, похожее на библиотеку. Удобный диван, письменный стол и нагроможденные книжными полками стены. Их было так много, они сплошным рядом тянулись от пола к потолку. Здесь было множество книг. Я собирала их во время декретного отпуска. Скупала в магазинах все, что хотелось прочесть. Казалось, впереди столько времени, и я представляла, как буду сидеть в беседке, и наслаждаться тем или иным романом. Но по итогу все стояло нетронутым, и сейчас, попав в комнату, я подумала, что лучшая возможность скоротать время – уйти с головой в ту или иную историю. Подальше от пугающей реальности.

Я выбирала романы на верхней полке, и уже потянулась за одним из них, когда почувствовала странное жжение. Словно кожу шеи и спины обдало горячим воздухом. Сердце в груди заклокотало, я судорожно сглотнула, а в следующее мгновение над головой раздался глубокий мужской голос.

– Не ходи к нему. Останься на ночь у себя.

Вздрогнула, замерев пальцами на корешке книги. Но лишь для того, чтобы взять себя в руки и сжать в кулак все эмоции, разрывающие в этот момент. Стянула с полки книгу и, перелистнула страницы, словно мне нет до его слов никакого дела. Ревнует? Беситься, от того что я все же вернусь к Давиду? Неважно, что это не так, сейчас мне хотелось задеть его. Вонзить нож и провернуть его так, чтобы он задыхался от боли. Чтобы знал, какого было мне, когда я услышала его разговор со Смирновой. И когда я обернулась, и увидела, его губы в нескольких сантиметрах от моего лица, это не было для меня неожиданностью, способной сбить с толку.

– Не тебе решать уж точно, где мне быть и с кем спать! – процедила сквозь зубы, сверля его взглядом. Видела, как дернулся кадык, как свело скулы от злости. Бесился? Плевать мне на него, Гесс потерял ощущение реальности и давно уже не видит грань дозволенного. Если он считает, что после всего останется для меня важным человеком – он ошибается.