100 великих судебных процессов

10 февраля 1567 г. любовник Марии Стюарт Джеймс Хепберн, граф Ботвелл, при активном содействии королевы организовал успешный заговор против шотландского короля. Лорда Дарнли задушили и для отвода глаз взорвали его дом.

Через три месяца после этого Мария вышла замуж за Ботвелла. Воспользовавшись преступлением, противники Марии – протестантские лорды восстали и 24 июня 1567 г. разбили армию королевы, заключили Марию Стюарт в замок Лохлевен и принудили ее подписать отречение.

В 1568 г. Мария совершила побег, подняла верные ей войска, но вновь была разбита и вынужденно скрылась в Англии, сдавшись на милость Елизаветы I. Та поместила ее в Шеффилдский замок на севере Англии, приставив к строптивой кузине надежных людей. Жаловаться Марии было грех, на ее двор английская и французская казна тратили немалые деньги, но вырваться из золотой клетки венценосной птичке уже было не суждено. Там Стюарт провела 19 лет в тщетной надежде, что бездетная кузина умрет или будет убита, и тогда она по закону наследует английскую корону. Надо сказать, что этого же ожидали Испания, папа римский и другие сторонники католической реставрации Англии.

Предприняв по просьбе шотландских лордов расследование обстоятельств смерти Дарнли (повторяем: законного наследника английской короны) и свержения Марии Стюарт, Елизавета убедилась в участии шотландской королевы в заговоре против мужа. Об этом красноречиво свидетельствовали «письма из ларца» Ботвелла, представленные суду лордами. Следствие признало справедливым низложение Марии.

Вспыхнувшая после этого в Шотландии война между сторонниками и противниками Марии Стюарт окончилась полным поражением экс-королевы. Шотландским королем в 1573 г. стал ее сын Яков VI.

Мария не сломалась. Более того, еще настойчивее стала искать путь на английский трон, который и привел ее в конце концов на плаху. Секретная переписка Марии со сторонниками католицизма и с властителями ряда европейских держав не осталась незамеченной.

В 1569–1570 гг. Елизавета I подавила мятеж католического дворянства в северных графствах Англии, поднятый Томасом Говардом, герцогом Норфолком, состоявшим с Марией в переписке. Освободить Марию Норфолку не удалось, в 1572 г. он был казнен.

Тогда же английские спецслужбы раскрыли заговор Ридольфи (флорентийский банкир, субсидировавший заговорщиков), целью которого было убийство Елизаветы и возведение на английский престол Марии Стюарт. Но и после этого Елизавета терпела происки сестры еще 14 лет.

Однако после того, как приверженцы Марии дважды едва не убили Елизавету, английская королева решила покончить с интриганкой.

Королевские шпионы оказались на высоте. Завязав в 1586 г. с почетной арестанткой от имени группы католиков тайную переписку, начальник разведки и контрразведки ее величества Френсис Уолсингем раскрыл наполовину сфабрикованный им же «заговор Бабингтона».

Вся переписка, из которой следовало, что Елизавету собирались убить, возвести на трон Марию Стюарт и призвать в Англию испанские войска, была представлена Тайному совету. Тайный совет постановил: «Смерть Марии означает жизнь Елизаветы, жизнь Елизаветы означает смерть Марии». Далее оттягивать суд над изменницей стало бессмысленно.

Елизавета написала Марии письмо, в котором обещала простить ее, если та признается в заговоре, но кузина ничего не ответила.

Суд проходил в замке Фотерингей. Узнице предъявили письмо Елизаветы, в котором королева просила, чтобы Мария «отвечала на вопросы благородных лиц, посланных судить ее так, как если бы это происходило в присутствии королевы Англии». Мария Стюарт в ответ обвинила Елизавету I в том, что та незаконно держит ее пленницей, и отказалась отвечать на вопросы. Члены трибунала заявили арестантке, что будут судить ее в таком случае «в ее отсутствие».

В конце концов, Мария предстала перед трибуналом из шести судей. Заправлял процессом министр и главный советник Елизаветы I Уильям Сесил, барон Бёрли. В зале заседаний присутствовали также девять графов, тринадцать баронов и четыре члена Тайного совета.

Подсудимой от имени королевы было предложено выслушать обвинения и самой защищать себя, на что Мария заявила, что она ни в чем не виновата.

Адвокат высшей категории Гауди изложил детали заговора Бабингтона и обвинил Марию Стюарт в соучастии в заговоре. Подсудимая пыталась опровергнуть обвинения, но когда представили ее переписку с Бабингтоном, разразилась «от обиды» слезами.

В конце концов, Стюарт призналась в связях с иностранными государствами и в осведомленности о заговоре Бабингтона, но отрицала покушение на убийство «дорогой сестры».

25 октября суд вынес подсудимой смертный приговор.

Неоднократные требования Марии «возможности предстать перед Парламентом или лично перед королевой Елизаветой» удовлетворили. Парламент собирался без участия Марии несколько раз. В перерывах между заседаниями у Елизаветы побывали депутации палаты лордов и палаты общин с просьбами согласиться на казнь.

Королева недвусмысленно ответила им: «Если бы ответственность не лежала на всех нас и опасность угрожала бы только моей жизни, а не всему государству и нашей религии, я бы простила это преступление… Отныне… решено, что моя безопасность не может быть обеспечена иначе, кроме как ценой головы принцессы…» (Б. Грибанов).

На сессии 2 декабря парламент единогласно признал Марию Стюарт виновной в разжигании конфликтов в Англии и в покушении на жизнь королевы, что для Елизаветы I означало одно: подписать преступнице смертный приговор.

4 декабря приговор над Марией огласили публично, что вызвало в Лондоне ликование и фейерверки.

Больше месяца Елизавета не решалась назначить день казни, но когда 8 января 1587 г. Тайный совет объявил о раскрытии нового заговора с целью убийства королевы, замышленного во Франции, это укрепило решимость монархини. 1 февраля она, так и не дождавшись от кузины просьбы о помиловании, подписала приказ о ее казни.

8 февраля в зале замка Фотерингей в присутствии трехсот дворян и рыцарей Мария была возведена на эшафот, где после зачтения приговора палач с трех ударов отрубил ей голову. Похоронили Марию Стюарт в соборе Питерборо.

Став английским королем, Яков VI Стюарт приказал в 1612 г. похоронить прах матери в Вестминстерском аббатстве, а замок Фотерингей разрушить.

P.S. Когда собирались уносить с эшафота труп, на слуг с остервенелым лаем набросилась окровавленная собачонка, любимица Марии, скай-терьер Геддон. Она пряталась в складках одежды хозяйки.

«Собачка лает, кусается, визжит, огрызается и не хочет отойти от трупа… С большей страстью, чем родной сын, чем тысячи подданных, присягавших ей на верность, борется крошечное создание за свою госпожу» (С. Цвейг).

В отчете о казни уделена этому эпизоду одна строка: «Собаку унесли и вымыли».

Костер бессмертия

Дело итальянского монаха-доминиканца и священника, философа и поэта Джордано Филиппо Бруно Ноланца (1548–1600) 250 лет было скрыто от мира. Часть протоколов и постановлений святой инквизиции по процессу Бруно впервые стала доступна во время революции в Ломбардии и Венеции (1848–1849).

За истекшие полтора века многие нюансы дела так и не прояснились. В т. ч. 8 пунктов обвинения («еретических положений»), о которых упоминается в приговоре инквизиции, послуживших основанием для придания философа казни – нет их перечня, как нет и самого приговора. Нет и письменного заявления Бруно о своем «решительном отказе подписать отречение», уничтоженного инквизицией.

Исследователи смогли восстановить лишь один пункт: «отрицание Джордано Бруно таинства пресуществления» – «процесса полного сущностного превращения хлеба и вина (Святых Даров) в Тело и Кровь Христову». Предполагают, что еще два пункта касались т. н. новатианской ереси (отрицавшей возможность прощения грешников) и трактовки Бруно положения, «находится ли душа в теле наподобие кормчего на корабле».

Не вдаваясь в богословские премудрости, изложим общепринятую трактовку событий.

Джордано Бруно перед римской инквизицией. Барельеф Этторе Феррари. 1889 г.

В 1591 г. крупнейший знаток Аристотеля, пантеист Джордано, исколесивший Италию, Францию, Англию, Германию, Чехию в поисках пристанища и кафедры, с которой он мог бы проповедовать людям свою истину, изложенную им во многих речах, философских трактатах, поэмах и комедиях, принял приглашение молодого венецианского дворянина Джованни Мочениго.

Аристократ хотел постичь мнемонику – искусство запоминания. Но то ли оттого, что у Джованни была короткая память – не чета феноменальной памяти Бруно, то ли оттого, что ему вдруг захотелось обучиться искусству изготовления золота, чему Джордано не обучал, отношения у них не сложились.

Более того, Бруно обозвал ученика ослом (любимое словечко философа для туповатых упрямцев), а тот в ответ запер учителя в комнате и настрочил в венецианскую инквизицию три доноса – 23, 25 и 26 мая 1592 г. – о том, что Бруно еретик и богохульник; не верит в Троицу и святое причастие; отрицает, что Дева Мария могла родить, зато твердит о переселении душ, вечности мира и бесконечности миров.

Доносчик также указал, что в своей книжке «Песнь Цирцеи» в образе свиньи Джордано подразумевает папу; хулит Христа и называет Его магом; похваляется совершить чудеса бо?льшие, чем апостолы; обзывает монахов ослами; хочет основать секту под названием «Новая философия» и т. д. С доносами Мочениго отправил и четыре книги Бруно, в которых отметил крамольные места. (Через 2 года он добавил наветов.)

И хотя к таким пространным доносам отцы-инквизиторы отнеслись с недоверием, они все же заключили Бруно в монастырскую тюрьму. Трибунал (инквизитор Г. Салюцци, папский нунций Л. Таберна, уполномоченный по борьбе с ересями член Совета мудрых Сената Венеции А. Фускари) тут же приступил к сбору свидетельских показаний и допросам заключенного. Копии протоколов допросов отсылались в Рим.

Проведя 7 допросов, следователи не смогли уличить узника в ереси и в пропаганде этой ереси. Формально Бруно покаялся в своих грехах, но все обвинения отверг и не признал своих ошибок. Останься Бруно во власти венецианской инквизиции он, скорее всего, был бы осужден на ссылку в какой-нибудь монастырь в глухомани.

Однако Л. Таберна оказывал давление на инквизицию, и правительство Венеции своими оговорами подвело Джордано под категорию беглого монаха-вероотступника и «заведомого ересиарха» (главу ереси), подлежавшего уголовной ответственности. Рассмотрением таких дел занимался Рим.

Примечательна казуистическая характеристика обвиняемого, изложенная главным прокуратором республики Ф. Контарини: «Он совершил тягчайшие преступления в том, что касается ереси, но это – один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями и создал замечательное учение».

12 сентября 1592 г. папская инквизиция официально потребовала выдать ей Д. Бруно. Сенат Венеции во главе с дожем П. Чиконья отказался сделать это, но по требованию Контарини, посланца папы И. М. Беккария и под нажимом самого Климента VIII, пригрозившего интердиктом (отлучением города от церкви), дал согласие – «в связи с политическими обстоятельствами текущего момента».

Постановление о выдаче Д. Бруно было вынесено 7 января 1593 г.

19 февраля философа, закованного в кандалы, направили на корабле в Рим, а там спустя неделю заточили в тюрьму.

Четыре года судьи скрупулезно изучали натурфилософские и метафизические трактаты Джордано, выискивая в них доказательства его еретических воззрений, и 16 декабря 1596 г. приступили ко второй серии допросов (всего 10), использовав доносы Мочениго и показания сокамерников Бруно.

Упор был сделан на богохульство обвиняемого, его высказывания против культа святых, Христа, Богородицы и др. Не были забыты богословские и философские темы, разработанные философом.

По мнению ряда исследователей, следствие велось «с пристрастием», хотя к священникам пытки, как правило, не применялись.

Конгрегация инквизиции, судившая Бруно, состояла из секретаря инквизиторского трибунала доминиканца кардинала Сансеверины, верховного инквизитора кардинала Мадруцци, иезуита кардинала Беллармино, принимавшего впоследствии участие в суде над Галилеем, и еще 6 кардиналов.

Сверхзадачей судей было добиться от обвиняемого раскаяния и отречения от его идей, безоговорочно подчинившись папскому престолу. Сделать это было несложно, т. к. на философа имелось много совпадавших доносов и показаний разных лиц, а также его уличали собственные труды (поэма «О безмерном и бесчисленном», диалог «Изгнание торжествующего зверя», трактат «О связях вообще» и др.), изобиловавшие еретическими утверждениями. Достаточно упомянуть неприятие Бруно религиозного откровения, догмата пресуществления и таинства причастия, отрицание им догмата Троицы и божественности Христа, а также чудес, творимых Им и апостолами, утверждение множественности миров, критику схоластического богословия, поклонения иконам и реликвиям святых, высмеивание «отцов церкви» и т. д.