Дедушкины сказки и байки

– А два яблока мне?! – в один голос крикнули Первый и Второй ёж.

– А два яблока мне, – сказала Сова. – За мудрость.

Блин и пирог

Печет баба блины. Первый, по обыкновению, комом вышел, да еще порвался весь, а второй ровнее, кружавистей получается. Увидел блин, что хозяйка не сводит с него глаз, и зарумянился от удовольствия. А как сняла его баба со сковороды да смазала маслом, блин и вовсе залоснился от гордости. Сгоряча он и не заметил, что порвался чуть ли не надвое, а хозяйка сковороду с печи убрала. Рядом другая тарелка стояла с первым блином.

– Что, брат, не удалась жизнь? – крикнул новоиспеченный блин, но первый ничего ему не ответил. – Не удалась!

Огляделся блин по сторонам. А рядом пирог стоит, высокий, пухлый, и запах аппетитный от него идет.

– Ты кто такой? – спросил блин.

– Пирог.

– А, холодом от тебя несет. Какой ты толстый! А я – глянь: горячий, стройный, круглый!

– Положим, и я круглый, – возразил пирог. – «Горячий»! Подожди, остынешь через пять минут. А что толстый – рот большому куску радуется, а не маленькому.

– Да что с тобой разговаривать! Завидуешь! – горячо бросил блин.

– Ты особо не чванься, блин, всё равно тебе пирогом не быть.

– Это мы еще посмотрим! – запальчиво воскликнул блин.

– Посмотрим, посмотрим.

Тут с мороза в дом зашел дед.

– Ух, замерз! Дай-кось, хозяйка, перекусить чего-нибудь. Этот блин не вышел, да? Я его…

– Бери.

– У, вкусный. Есть еще? Один всего? А что не печешь больше?

– Рвутся. Тесто не подошло. Вон, пирог отрежь.

Отрезал хозяин пирог, а тот во рту его так и растаял.

– О! – сказал дед. – Вот это пирог так пирог. А блин Жучке кинь. Она их любит.

Бросила хозяйка остывший блин Жучке, и та его, как корова, языком слизнула и проглотила. И нет блина. Увидели это дед с бабой и засмеялись.

С похвальбой поспешишь – людей насмешишь.

Часы

Часы пошли с первого же дня, как родились. Им не пришлось даже учиться ходить.

– Хорошо идут, – сказал часовой мастер. – Прямо настоящий хронометр.

Это был хороший мастер. Он сделал много часов, в том числе и особо точных – хронометров, и они очень редко ломались.

Потом часы попали в магазин, и их там купил хозяин. Принес домой и поставил на стол. Полюбовался ими. Красивые были часы! Глава дома был хороший, он регулярно заводил часы, и они никогда не останавливались. Хозяин очень редко подводил минутную стрелку, на одно-два деления, и часы начали считать себя самым настоящим хронометром. Они привыкли к тому, что день и ночь ходят без устали, что в комнате они самые главные, что от их хода зависит настроение хозяина и его гостей, которые изредка приходили к нему. Часам уже стало казаться, что весь мир должен подчиняться ритму их жизни. Они настолько уверовали в собственную значимость, что даже говорили о себе во множественном числе, как император – «Мы».

Когда хозяин принес резвого котенка, который как угорелый принялся носиться по комнате, часы с недоумением спросили его:

– Что ты носишься? Ведь всё равно ты не можешь обогнать нас. Ты ходи, как ходим мы.

– Ношусь, потому что нравится! – отвечал котенок.

– А нам это не нравится! – настаивали часы. – Ты ходи. Приказываем тебе!

Но котенок их не слушался и продолжал гонять по полу бумажку, прыгать с дивана на подоконник, с подоконника на кресло…

Часы не сдавались и упорно день за днем продолжали укорять малыша, призывая бросить мельтешить и начать ходить, как они сами – важно и значительно.

Однажды котенок прислушался к часам и стал всё меньше и меньше двигаться. Начал ходить, важно, повиливая хвостом. Ходил он так, ходил, какое-то время превозмогая свою природную прыть, потом ему это надоело. Просто ходить было неинтересно, а носиться лень. Он и сам не заметил, как превратился в толстого вялого кота. Конечно же, часам не понравилось и это! Они продолжали наставлять ленивца:

– Почему ты совсем перестал двигаться. Ты ходи! Приказываем тебе!

Кот нехотя поднялся, сделал пару шажков, брякнулся набок. Так ему было удобнее лежать, да и вообще, лучше лишний раз умыться, чем бестолково бродить по комнате!

Это крайне возмутило часы. Они с негодованием стали стыдить строптивца, но тот и не слушал их. Часы до того разошлись, что у них что-то лопнуло внутри, и они остановились.

Кот обратил внимание на то, что часы перестали тикать, с неохотой поднялся, зевнул, запрыгнул на стул, потом на стол. Понюхал умолкшие навсегда часы – они ничем не пахли – и философски изрек:

– Тоже мне, учителя! Ходи, ходи! А сами за всю жизнь не сделали ни одного шага!

Вот то-то и оно

Жили на свете три приятеля: Вот, То-то и Оно. Больше, чем они спорили друг с другом, никто не спорил. Часами препирались они по любому пустяку. С пеной у рта каждый доказывал свою точку зрения и опровергал чужую, какой бы убедительной она не казалась. Раздор чаще всего возникал на ровном месте, хотя при этом друзья и не знали, о чем спорят. Как-то раз они оказались на берегу реки и увидели Лягушку. Вернее, только ее голову, торчавшую из воды. Лягушка, выпучив глаза, уставилась на незнакомцев и, казалось, улыбалась.

– Глянь! – вскричал Вот. – Глаза улыбаются!

– Где ты видел улыбающиеся глаза? – спросил То-то.

– Вон они, перед тобой!

– Чепуха! Никакие это не улыбающиеся глаза! Это улыбка с глазами!

– Ага, умники! – воскликнул Оно. – Это огрызок огурца! С глазами! Ха-ха! И с улыбкой! Ха-ха-ха!

Лягушка долго слушала их вздор и спросила:

– А может, вы у меня спросите, кто я такая?

– Без тебя знаем! – отмахнулась троица. – Выискалась тут!