Это останется с нами

Нажимаю на клавишу «Отправить», и в этот момент кто-то звонит в дверь. А потом до меня доносятся два голоса. Приоткрываю дверь, высовываю голову и вижу женщину, «встающую на лыжи». Она поднимает глаза, и я узнаю конкурентку из булочной с зеленым чемоданом.

15

Ирис

Я с детства не ходила в «паркетных тапках». Бабушка, натерев полы, всегда заставляла нас с кузеном надевать их, и мы играли в «кто доскользит дальше». Он был на два года старше и намного наглее. В моем характере уже тогда присутствовал соревновательный дух, и я делала все, чтобы не дать ему победить. Один раз «поцеловалась» со стеной, и на лопнувшую губу пришлось накладывать специальный пластырь, а за залитый кровью свеженатертый паркет меня лишили «Клуба Дороти»[14 - «Клуб Дороти» – чрезвычайно популярное французское утреннее и дневное детское шоу, которое для многих людей того поколения ассоциируется с 1990-ми и остается главным героем многих французских ностальгических произведений или событий той эпохи. Транслировалось на канале TF1 с 1987 по 1997 год. По сути, это было варьете, в котором сочетались игры для детей, развлекательные программы, концерты, музыкальные клипы, комедийные сценки и трансляции анимационных и игровых сериалов.].

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с парнишкой из булочной, улыбаюсь, и он закрывает дверь.

– Я решила принять на постой вас обоих – у меня две свободные комнаты. Идемте, покажу, где вы будете жить. Кстати, меня зовут Жанна.

Я следую за хозяйкой по коридору до моего нового пристанища. Комната не очень большая, но здесь есть все необходимое, а на кровати лежит притягательно-пухлое одеяло, зовущее прилечь и отдохнуть. Жанна оставляет меня одну и предлагает через десять минут обсудить условия и правила совместного проживания. Я за две минуты освобождаю чемодан от вещей, их немного, одежда на несколько дней да зубная щетка. Собиралась я как в тумане и далеко вперед не заглядывала, а сейчас я мечтаю только о горячем душе: гостиничная лейка плевалась слабенькими теплыми струйками. Я смотрю на белые шторы, явно сшитые вручную, на обои в облачках и спрашиваю себя, сумею ли однажды почувствовать себя здесь как дома. После Ла-Рошеля[15 - Портовый город в западной части Франции.] это моя первая попытка где-то осесть. Я взяла на вооружение технику «пошаговых действий» и двигаюсь на ощупь, не зная, как сложится каждый завтрашний день. Я понимаю, что проживу в этом доме в лучшем случае полсрока, и все-таки чувствую успокоение, потому что обрела приют. Пусть и ненадолго.

Толкаю дверь гостиной – и на меня нападает свирепый зверь. Бегу к первому попавшемуся на глаза «убежищу» и вспрыгиваю на зеленый бархатный диван на глазах у изумленных соседей по квартире.

– Не бойтесь, милая, Будин просто хотела познакомиться и приласкаться.

– Не думала, что вы держите сторожевого пса.

Парень издает смешок и комментирует:

– Никогда не видел такого могучего питбуля.

– Будин – не питбуль! – восклицает Жанна, подхватив собачку на руки. – Она – карликовая такса. Ну-ну, дорогая, не слушай этих глупых молодых людей.

«Собачья» фобия появилась у меня в семь лет: абрикосовый пудель соседки пробрался в наш сад и принял мою икру за пулку жареного цыпленка. Я попыталась вырваться, дергая ногой в разные стороны, но пес не желал расставаться с добычей. На крик прибежал отец и избавил меня от агрессора. Результат – несколько швов и панический ужас при виде любого представителя псовых, независимо от размеров. Когда Жереми сообщил, что хочет завести лабрадора, я прошла курс терапии, надеясь справиться со страхом, но ничего не вышло. Он часто напоминал мне, как был разочарован…

На подгибающихся ногах возвращаюсь на пол и присоединяюсь к новым соседям за круглым деревянным столом. Новый сосед указывает мне на диван:

– Вы кое-что потеряли.

Потеряла? Странно… Встаю, провожу ладонью по подушкам: диван пуст.

– И что же я, по-вашему, потеряла?

– Чувство собственного достоинства, – очень серьезно откликается он.

Миленькое будет сожительство…

16

Жанна

После ухода Пьера у Жанны появилась привычка рано ложиться. Она изо всех сил пыталась сохранить прежний распорядок жизни, но некоторые правила утратили смысл. С Пьером они всегда досматривали фильм до конца, потом обсуждали его, обменивались впечатлениями, а иногда какая-нибудь сцена вызывала у них целый рой воспоминаний. Теперь все изменилось. Ни экрану, ни книгам не удавалось полностью завладеть ее вниманием. Разум и дух пребывали в другом измерении, где главным действующим лицом был Пьер.

Этим вечером Жанна легла еще раньше обычного, возможно, из-за вселения «сонанимателей». Она никак не могла избавиться от странного ощущения и уже много недель сбегала от него в сон, как в убежище, даже прибегала к помощи выписанного врачом снотворного, если долго не могла отключиться. Только так ей удавалось заглушить буйную печаль, укротить ее, ввести в приемлемые рамки и отдышаться перед встречей с бушующим морем дневной реальности.

Жанна больше не чувствовала себя «у себя». Вот о чем она думала весь вечер. За столом с ней сидели незнакомцы – какими бы милыми они ни казались! – и вся квартира, а следовательно, то, что она олицетворяла, изменило свою природу. Она приняла поспешное решение, подгоняемая страхом перед финансовыми проблемами, не сообразив, насколько все серьезно. Эти люди будут пить из тех же стаканов, что пил Пьер, класть головы на подушки в его наволочках, касаться тех же дверных ручек. А молодая женщина, та вообще умудрилась потоптать ногами диван в том месте, где он обычно сидел.

Жанна потянулась погладить Будин, занявшую половину Пьера в кровати, и собака шевельнула хвостом. Дать задний ход Жанна не могла – они подписали договор. Молодой человек поблагодарил ее раз десять, а Ирис с трудом сдерживала слезы, когда ставила подпись. Потом они сочинили подобие устава, чтобы сосуществовать мирно и интеллигентно. Все трое впервые оказались в подобной ситуации, каждый выдвинул свои предложения, и они проголосовали. Сошлись на следующем. Посетители не приветствуются, хозяйственные обязанности – по расписанию, свою комнату каждый убирает сам, шум строго запрещен, комнаты – частное пространство, куда не имеет права доступа никто, кроме их обитателей, в холодильнике и шкафу каждому будет отведена полка, совместные трапезы необязательны, плата вносится 5-го числа каждого месяца. Сон всех жильцов – святое дело. Правила будут меняться в течение совместного проживания. Так были заложены основы.

В самом конце собрания Жанна предложила вместе поужинать. Тео поблагодарил, но отказался – сказал, что перед уходом из булочной перехватил сандвич, Ирис согласилась, и они съели суп из китайской тыквы со вкусом каштана и киш лорен, приготовленные хозяйкой, подумавшей, что жильцы вряд ли успеют купить продукты. Жанна и Ирис обменялись несколькими банальными фразами. Потом молодая женщина убрала со стола и ушла к себе, а перед этим высказала настоятельную просьбу: «Мне бы не хотелось, чтобы моя фамилия фигурировала на домофоне!» Жанна удивилась, но тем не менее согласилась.

Она забылась глубоким сном, а в три ночи ее разбудил какой-то шум. Жанна встала, надела носки, халат и тихонько открыла дверь в коридор. Звук усилился. Она подошла ближе, стараясь не ступать на скрипучие половицы, приложила ухо к косяку третьей комнаты и убедилась в правильности догадки: Ирис плакала.

17

Тео

Я пришел на работу раньше обычного, и у Натали чуть глаза не выпали, так что я почти увидел ее мозг. Дорога от дома до булочной заняла ровно четыре минуты.

От дома. Давненько я не произносил ничего подобного. Впервые я попал в приют в пять лет и о том дне помню одно – как крепко сжимал кулачки, даже ладони поранил ногтями, и как ужасно кричала мама, когда меня забирали. Еще помню, что меня больно лягнул Жасон, один из старших мальчиков, которому не понравилось, что я не поздоровался. Никогда не забуду мой рюкзачок с головой коалы, с которым уходил из дома…

Вчера я подписал первый в жизни договор аренды жилья. Однажды у меня будет собственная квартира, я редко мечтаю – фантазии всегда развеиваются, но в эту мечту верю свято. Хочу повернуть ключ в моем замке, открыть мой холодильник, усадить мой зад на мой диван, поставить мою музыку и наслаждаться моей жизнью. Если получу диплом о профпригодности, хочу работать в большом ресторане или чайном салоне – в таком месте, где люди едят, – чтобы наблюдать за их лицами, когда они пробуют мои пирожные. Эти мгновения я люблю больше всего, если для кого-нибудь кашеварю. Момент, когда человек чувствует себя счастливым.

Присоединяюсь к Филиппу в холодильной камере. Он не один и знакомит меня с Лейлой, которая теперь будет помогать Натали за прилавком. Я был не в курсе – у них не принято делиться планами. Филипп отсылает меня к верринам[16 - Веррин – многослойная закуска или десерт, которые подаются в маленьких стаканчиках-верринах, давших название самому блюду.], а сам остается с новенькой. Мой телефон вибрирует как очумелый, и я закрываюсь в сортире. Это Белла.

«Ты мне нужен, Тео».

«Тео, пож. это срочно!»

«Я в дерьме!!!»

Пугаюсь и звоню. Сейчас впервые услышу «живой» голос. Пока набираю номер, приходит новое сообщение.

«Не могу ответить, я в больнице».

«Что произошло?»

«Был приступ, он в коме. Мне страшно…»

Белла часто рассказывает об отце. Мать умерла два года назад, и у Беллы не осталось никого, кроме папаши. «Я не переживу, если его не станет!» – то и дело повторяет она.

«Ты мне нужен, Тео».

«Хочешь, приеду?»

Кто-то стучит в дверь. Это наверняка Филипп, так что придется выйти, но Белла отвечает:

«Не сейчас. У меня утром украли кредитную карту, а еще требуют двести евро за папину операцию. Можешь прислать купон PCS?»

У меня скручивает живот, я спрашиваю, что такое «купон PCS», хотя ответ уже знаю.

«Сходи в табачную лавку, спроси купон на двести евро, они дадут тебе код, а ты перешлешь его мне».

«Ладно, Белла. Сейчас займусь».

Филипп барабанит в дверь, но я не могу вот так сразу взять себя в руки. Меня «поимели», а я не понял, хотя слышал кучу историй о мошенниках с сайтов знакомств. Ну как можно быть таким придурком?! Достаточно нежного «люблю тебя», и меня можно брать голыми руками. Я растекаюсь как снеговик от контакта с любовью. За это меня Манон и бросила. Она считала, что я «слишком милый». Когда мы познакомились, я все время орал и любил подраться, но как только начал писать ей комплименты, собирать и дарить цветы, спорить, если мне не нравился ее тон, она ушла, забрав с собой приличный кусок моего сердца.