Код экстраординарности. 10 нестандартных способов добиться впечатляющих успехов

Честно говоря, я боялся и ненавидел уроки программирования в университете. На самом деле я хотел стать фотографом или актером театра. Только на уроках фотографии и актерского мастерства я получал отличные оценки. Но правила гласили, что это неправильный выбор карьеры. Поэтому я пожертвовал этими занятиями в пользу программирования. Я должен был трезво смотреть на мир и быть практичным. Получать хорошие оценки. Устроиться на хорошую работу. Работать с 9:00 до 17:00. Копить деньги на безбедную старость. Поступать правильно и добиться успеха.

И у меня получалось. Мне было очень приятно оказаться достойным чести работать в компании Билла, которая тогда была на высоте, и попасть к нему в гости. Мои учителя радовались за меня. Мои родители были в восторге. Часы, потраченные на обучение, и все, чем родители пожертвовали ради меня, принесли свои плоды. Я сделал все, что от меня требовалось. Пришла пора получать награды. Я оказался там, где нужно. Я был дома у легендарного Билла Гейтса, и моя карьера должна была взлететь.

Но в глубине души я знал, что все гораздо сложней.

В тот судьбоносный день летом 1998 года я одновременно понял две вещи: во-первых, мои многолетние труды окончены, и во-вторых, все это треклятое время я трудился зря.

Понимаете, я терпеть не мог свою работу. Я сидел в собственном офисе в штаб-квартире Microsoft, пялился в три монитора, выстроившихся на столе, и считал секунды до окончания рабочего дня. Я так ненавидел свою работу, что хотя Билл Гейтс в окружении моих коллег стоял всего лишь в нескольких метрах от меня, мне было стыдно подойти и пожать ему руку. Я ощущал, что это не мое место.

Поэтому через несколько недель я уволился.

Ладно, ладно, меня уволили.

Я слишком боялся взять и уйти. Пройти весь этот долгий путь – учиться в лучшем университете, попасть на желанное собеседование, затем устроиться на еще более желанную работу в компании, за которую многие мои соученики отдали бы руку – пройти все это и уволиться означало разочаровать очень многих.

Поэтому я решил сделать то, что сделал бы на моем месте любой бесхребетный молодой человек двадцати двух лет. Я сделал так, что меня уволили. Меня стали часто ловить на том, что вместо работы я играл в компьютерные игры, и офис-менеджер был вынужден меня уволить. Как говорится, случается.

Я вернулся в университет и добрел до финишной черты. Я понятия не имел, что буду делать после выпуска и чувствовал себя дураком из-за того, что упустил такую возможность, как работу в Microsoft.

Как оказалось, это был наилучший выбор. Я не просто бросил работу (и карьеру). Я решил перестать следовать правилам жизни, которые мне навязывало общество.

Давайте признаем – это не работает

Я пошел своим путем, отвергнув путь реалистичной и практичной работы, вовсе не потому, что считаю, что быть программистом – неправильно. Но и тогда, и сейчас я уверен, что неправильно заниматься тем, к чему у вас нет страсти, только потому, что так надо или так положено.

Многие из нас так живут. Согласно опросу Gallup, в котором участвовали более 150 000 американцев, 70 % сказали, что их работа им неинтересна. Если учесть, сколько времени мы посвящаем работе, это означает, что мы рискуем жить, не ощущая интереса к жизни. Неверны не только наши представления о работе. Задумайтесь над этой статистикой:

• от 40 до 50 % браков в США распадаются;

• опрос Harris показал, что только 33 % американцев считают себя «очень счастливыми»;

• согласно CNBC, Благотворительный фонд Пью провел исследование долгов, которое показало, что 8 из 10 американцев находятся в долгах, в основном из-за ипотеки;

• согласно данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, более трети американцев страдают от лишнего веса.

То есть и карьера, и личная жизнь, и счастье, и финансы, и здоровье – все это находится в неудовлетворительном состоянии. Как же мы сюда попали и как теперь выбраться?

Причины этому разные и их много. Но я считаю, что есть одна главная причина: это засилье правил, – правил, которые говорят, что мы «должны» жить так, потому что так живут все остальные.

Я должен устроиться на эту работу.

Я должен встречаться/вступить в брак с таким человеком.

Я должен поступить в этот университет.

Я должен выбрать эту специализацию.

Я должен жить в городе.

Вот так я должен выглядеть.

Вот так я должен чувствовать.

Не поймите меня неправильно. Иногда людям, чтобы свести концы с концами, приходится устраиваться на работу, которая им не нравится. Иногда приходится жить там, где не нравится, потому что невозможно позволить себе что-то лучше или из-за семейных обстоятельств.

Но есть огромная разница между жизненной необходимостью и слепым принятием сложившихся правил. Важно знать, каким правилам следовать, а какие – нарушать.

Чтобы это понять, сначала нужно осознать, почему правила вообще существуют.

Истоки разума, основанного на правилах

Да кто вообще создал правила современного мира? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться в начало истории человечества.

Юваль Ной Харари, профессор истории, в своей потрясающей книге «Sapiens» выдвинул предположение, что в некой точке исторического развития на Земле могло жить до шести разных представителей рода Homo. Мы, то есть человек разумный (Homo sapiens), а также человек неандертальский (Homo neanderthalensis), солойский человек (Homo soloensis), человек прямоходящий (Homo erectus) и другие.

Со временем все остальные вымерли, a Homo sapiens стал нашим предком.

Почему выжили Homo sapiens?

Харари считает, что это произошло благодаря речи и потому, что она была устроена сложней, чем у других. Ученые, которые изучают обезьян, обнаружили, что те могут предупреждать сородичей об опасности и говорят они примерно так: «Осторожно! Тигр!»

Но наши далекие предки были умней. Они могли сказать: «Этим утром у реки был тигр, так что давайте подождем тут. Он уйдет на охоту, вот тогда сходим туда и поедим».

Наши предки научились эффективно использовать речь, чтобы передавать необходимую для выживания информацию. Используя речь, мы собираемся в группы и делимся новостями об опасностях или благоприятных возможностях. Мы умеем создавать и передавать навыки и привычки: сообщать не только о том, что на берегу реки растут ягоды, но и как собирать их, готовить и запасать, и даже кому положен первый и лучший кусок. При помощи речи мы сохраняем знания и передаем их от человека к человеку, от родителей к детям, из поколения в поколение.

Новым поколениям не нужно заново изобретать колесо, и это достижение невозможно переоценить. Благодаря речи жизнь на каждом своем уровне прекрасна и сложна.

Самый большой плюс речи в том, что с ее помощью наш разум может создавать целые миры. Мы создаем то, что существует только как «понимание» в голове, а не на физическом уровне: вступаем в союзы, образуем группы и разрабатываем правила для взаимодействия как в группе, так и между группами. Речь дает возможность созидать культуры, мифологии, религии – а затем заставляет нас сражаться за культуру, мифологию, религию.

Все это стало возможным благодаря нашему мышлению и способности использовать речь, чтобы делиться знаниями, – и это воистину революционные перемены! Харари так и назвал это явление: когнитивная революция.

Если ты не можешь это назвать, можешь ли ты это увидеть?

Если вы не верите, насколько сильно речь определяет нас и наш мир, давайте взглянем на несколько интересных исследований.

Существовал ли в древности синий цвет? Согласно подкасту Radiolab «Разве небо не синее?», как сообщил Business Insider, в древние времена во многих языках не было слова, обозначающего синий цвет, – «ни в греческом, ни в китайском, ни в японском, ни на иврите». В «Одиссее» Гомера небо не названо синим ни разу, а Эгейское море названо «темным, как вино». Синий цвет не появляется ни в каких других древних произведениях, сколь бы богаты на описания они ни были.

Отсюда вопрос: если нельзя назвать это словом, можно ли это видеть?

Ученый Джулия Давидофф изучала этот вопрос в Намибии, на примере племени химба. У химба есть много разных слов для обозначения зеленого цвета, но ни одного – для синего.

Когда людям племени показывали узор из квадратов, где только один был очевидно (для нас) синего цвета, а остальные зеленого, и просили указать на отличающийся квадрат, они либо не могли найти синий, либо делали это очень медленно, либо ошибались в выборе.

Но когда им показывали такой же узор из зеленых квадратов, среди которых был один немного иного оттенка зеленого (большинству из нас было бы сложно его обнаружить), химба распознавали его безошибочно.

Простое для нас было непросто для них, а сложное для нас было легко для них. У химба нет слова для обозначения синего цвета, и им было очень трудно выделить синий квадрат среди зеленых, но они различали тончайшие оттенки зеленого.

Так что, похоже, мы способны разглядеть то, что способен назвать язык. Речь формирует то, что мы «видим».