Новые досуги Федора Слепушкина

С ума-разума!

Он хочет отточить косу и идти в дальнюю сторону, чтобы заработать деньгу:

Ты прости, село,
Прости, староста:
В края дальние
Пойдет молодец,
Что вниз по Дону,
По набережью.
Хороши стоят
Там слободушки,
Степь широкая
Далеко вокруг,
Широко лежит
И ковыль-травой
Расстилается.
Ах ты, степь моя,
Степь привольная!
Широко ты, степь,
Пораскинулась,
К морю Черному
Понад вынулась!

Какая бесконечность, смелость, широкость, какое русское разгулье и какая поэтическая красота в этих образах! Вот она, простодушная, девственная и могучая народная поэзия. Вот она, задушевная песнь великого таланта, замкнутого в естественной непосредственности, не вышедшего из себя развитием, не подозревающего своей богатырской мощи! Найдите хоть одно ложное чувство, хоть одно выражение, которого бы не мог сказать крестьянин!..

Совсем не то представляют собою стихотворения г. Слепушкина. Он уж теперь держится своей сферы, описывает нам крестьян; но эти крестьяне как-то похожи на пастушков и пастушек гг. Флориана и Панаева[8 - Белинский имеет в виду пасторальные изображения сельской жизни в романах Ж.-П.-К. де Флорина и в идиллиях В. И. Панаева.] или на тех крестьян и крестьянок, которые пляшут в дивертисманах на сцене театра. Г-н Слепушкин явился в то время, когда уменье подбирать рифмы считалось талантом и доставляло известность даже и образованным людям: тем больший интерес возбудил крестьянин-самоучка[9 - Первая книга Ф. П. Слепушкина «Досуги сельского жителя» вышла в 1826 г. и имела широкий успех. Российская академия присудила Слепушкипу золотую медаль в 50 червонцев. 20 февраля 1826 г. Пушкин писал А. А. Дельвигу о Слепушкине: «…у него истинный, свой талант…» (Пушкин, т. X, с. 202). В 1834 г. вышел второй сборник Слепушкина – «Новые досуги сельского жителя».]. Но и тогда нашлись люди, которые не видели в его стихах существенного – поэзии;[10 - Имеется в виду Полевой, который отнесся к дебюту Слепушкина не столь восторженно, как большинство критиков, но все-таки одобрительно (см.: «Московский телеграф», 1826, ч. VII, отд. II, с. 173–181). Отзыв же Полевого о «Новых досугах Федора Слепушкина» был полемически направлен против пушкинских сказок, которые, по мнению критика, уступали в естественности сказкам поэта-самоучки (см.: «Сын отечества», 1840, т. II, отд. VI, с. 611–612).] а теперь… В стихах г. Слепушкина виден умный, благородно мыслящий и образованный не по-крестьянски человек, которого нельзя не уважать, – но не поэт. Ничего и похожего на поэзию нет в его стихах: ни одного поэтического образа, хотя мера стихов везде соблюдена верно, а рифмы подобраны правильно. Очевидно, что его поэзия – не дар природы, а плод образованности выше его состояния. Если барство еще не дает права на талант, то и крестьянство не дает его. Понять правила стихосложения, читать поэтов, любить поэзию и даже быть человеком с поэтического душою, с чувством, с умом – все это еще не значит быть самому поэтом. Вот, кажется, где ошибка г. Слепушкина. Так ошибались в своем призвании многие, даже имевшие еще большее право подозревать в себе талант…

Мы выписывали из Кольцова, – выпишем и из г. Слепушкина; пусть сравнят и посудят. Вот начало первой пьесы:

День светлый, солнце золотое
В лучах плывет по высоте;
Яснеет небо голубое!
Шумит сад Летний в красоте,
Петром Великим насажденный!
Там липы вековые, клены
Лелеет ветер полдневой;
Над царственной рекой Невой
Петровский шпиль горит звездой,
Высоко голубок летает,
А на гранитном берегу
Любовь семейная гуляет[11 - Критик цитирует стихотворение «Молебствие за победы на Царицыном лугу. 1830 года».].

Какое вялое, холодное и водяное описание! Не есть ли это довольно плохая проза с полубогатыми рифмами? Но вот вам поэзия деревенского быта, вот завещание умирающего крестьянина внуку:

Случилось под вечер зимой,
Федот почуял, знать, разлуку,
С тяжелым вздохом и слезой
Он говорил заботно внуку:
«Ты вырос на моих руках,
Взлелеян, как цветок садовый,
Со мной на нивах и лугах
Гулял (?) весной, – и мед сотовый
Тебя, как гостя, услаждал!
Ты помнишь, как я работал,
С утра до вечера с сохою,
Один пахал, не знал покою;
Заботой и стараньем рук
Вот все добро мое нажито;
С раденьем, как гнездо увито,
Все для тебя, любезный внук!
Тебе я прочил на владенье;
Прими мое ты наставленье:
Вставай до утренней зари
И призывай на помощь бога;
За все творца благодари!
Не вей ты без молитвы стога
И не укладывай скирдов;
Держи поменьше батраков,
Старайся сам работать боле;
Дом, нивы наши, сад и поле
Пустеют без хозяйских глаз;
Не в пору потеряешь час,
Не наведешь и целым летом;
Ходи в опрятности вкруг пчел,
С соседями делися медом
И бедняка зови за стол;
Живи по божьему закону,
Не помолясь, не езди в путь,
К чужому не мечись загону,
Своим добром доволен будь.
Исполнишь мой совет для счастья,
Твой дом богатством процветет;
Забудешь речи (чьи?), – жди ненастья,
Все поле мохом зарастет,
И встретишь горе пред собою!»[12 - Критик цитирует стихотворение «Счастливый внук».]

Мы нарочно выписали такой большой отрывок, чтобы читатели не подумали, что мы выбирали худшее. Право, в стихотворениях г. Слепушкина нет ни лучшего, ни худшего – все ровно: грамматический смысл везде соблюден, мера стиха правильна, рифма хоть не звучна, но всегда имеется; поэзии нигде нет.

notes

Комментарии

1

«Гамлет», д. II, сцена II.

2

Имеется в виду Н. А. Полевой, который в пору издания «Московского телеграфа» выступал как теоретик романтического искусства, а после запрещения журнала активно занялся сочинением художественных произведений – часто невысокого достоинства (драмы «Уголино», «Параша-сибирячка» и др.).