Многовластие

Этот вид спорта стал привычным в военное время. В мирные дни очередей не знали. Поначалу называли их «хвостами».

Когда пространство возле лавки опустело, все увидели немолодого человека у стены. Он уплетал только что полученный хлеб так аппетитно, что у зрителей сжимались желудки. Было понятно: много дней не ел. Лена и Алексей отвели глаза.

– Сколько теперь таких голодных! – сказала Лена. – И чем им помочь, не знаю.

Алексей поддержал свою спутницу грустным вздохом. Они свернули в проулок, так было короче. Через несколько шагов стали доноситься звуки, вызвавшие у них тревогу. В глубине проходного двора происходила какая-то возня, сопровождавшаяся стуком и лязгом.

– Я догадываюсь, что это за шум, – сказал Алексей. – Взламывают квартиру.

Через несколько шагов из подворотни показались несколько бегущих парней. Они тащили плохо упакованные мешки. Вдогонку им слышался крик женщины, похожий на плач:

– Бандиты! Грабители! Как мне жить дальше, все унесли!

Толпа грабителей уже скрылась в другой подворотне. Алексей бросился вслед, но их не было видно.

– Куда ты! – вскричала Елена. Но он и сам остановился в нерешительности. – Нужно сообщить в полицию! – Впрочем, что я говорю, – поправилась она. – В милицию. Только есть ли она?

Причитающую женщину окружили и увели обратно ее соседи. Кто-то побежал в бывший полицейский участок сообщить о случившемся, поискать помощи. Участие Алексея не требовалось.

– Не думаю, что они найдут хоть одного милиционера. Полицию разогнали еще в марте месяце. А «Народная милиция» все формируется. Да и кого в нее берут на работу! Это же не профессионалы, а так… – он беспомощно махнул рукой.

– Мы с мамой каждую ночь переживаем, часто не спим. То выстрелы, то грохот ломаемых дверей. Им нетрудно сломать замок в нашей двери. Грабят повсюду.

– Кстати, не вы ли выпускали уголовников на свободу, когда ходили на революционные демонстрации? – язвительно поддел свою спутницу Алексей. – Теперь терпите.

– Мы, и я в том числе, не хотели освобождать криминал. Только политических. А как уж получилось, что отпустили всех, сама не пойму.

В подтверждение их разговора послышались отдельные выстрелы где-то далеко от них. А потом на еще большем расстоянии громыхнул взрыв.

Алексей прислушался к отдаленным крикам встревоженных людей.

– Снова что-то взорвалось. Эти взрывы чуть не каждый день. И все на военных заводах и складах.

– Говорят, что без немцев не обходится. Диверсанты. Или наши их помощники. Порядка нигде нет в стране.

За разговорами добрались до двухэтажного дома, в котором жила Лена с матерью.

Глава девятая. Фабзавком

После неожиданного перерыва заводской сходки, называемой теперь митингом, Андрей нерешительно спустился с импровизированной трибуны. Люди отходили и подходили. Главный бухгалтер, Петрович, сочувственно сказал:

– Эти рабочие, как ртуть, то собираются, то разбегаются. Они и себе, наверное, не могут объяснить, чего хотят.

– Зато мы понимаем, что за их бездельничество кому-то расплачиваться придется. Где прибыль, с которой им платить зарплату?

– Могу только сказать, что прибыли мало, а убытков много. Производительность труда по сравнению с довоенным уровнем упала на сорок пять процентов. Если выплатим по среднему заработку за время забастовки, как они того требуют, то не расплатимся за металл и уголь. А в кредит нам никто не даст.

К проходной подъехал автомобиль. Подошел одетый в черный костюм человек с портфелем.

– Забастовка, говорите, Андрей Петрович? Нам в Исполнительный комитет уже сообщили. Бастовать нельзя. Война-с. Зовут меня Лисянский Евгений Борисович. Собирайте профком.

– Его и собирать не надо. Вот они, – ответил Андрей, показывая на шатающихся недалеко людей.

Подошли несколько человек. Профсоюзные лидеры, заводилы стачек. Решили собраться в зале заводоуправления. Набралось много людей. В президиуме, помимо руководителей, сидели шесть человек: по три от бастующих и три от Совета, приехавшие вместе с Лисянским. Шла бурная дискуссия. На нападки забастовщиков отвечали руководители предприятия.

– Сразу скажу, что Петросовет в данный момент не заинтересован в забастовках, потому что они способствуют снижению обороноспособности страны. В то же время, справедливые требования бастующих должны быть удовлетворены.

– Работать на условиях нынешней оплаты труда мы отказываемся, – говорил представитель рабочих.

– Так увольняйтесь! Мы не можем вам платить больше того, что установили после трехкратного повышения ставок, – отвечал управляющий. – Вы в законах экономики что-нибудь понимаете? Нам придется предприятие остановить.

– Так вы нас увольняете? Локаут? – с вызовом спросил председатель стачкома. Он был одним из тех, кто сидел в Президиуме.

– Я этого не сказал, – парировал Андрей.

Другой член Президиума, Уличанский Борис, с перекошенным от злобы лицом, обратился к залу:

– О чем буржуи говорят! У них средств нет! А дети в заграничные платья одеты. И обедают, наши буржуи, в ресторане, небось. На нами заработанные деньги.

– В ресторанах во время войны кушают не такие, как мы, – буркнул Андрей, но его не слушали.

– Все у них есть, – кричали из зала. – Прибедняются!

– А что скажет Примирительная камера, или как ее там? – послышался громкий голос из зала. Об этих органах новой власти было известно на заводе.

Евгений Борисович встал из-за стола.

– Да, именно так, Примирительная камера. Ввиду сложности положения, примирительная камера решила передать завод под совместное управление фабзавкома и заводоуправления. Сколько можно бастовать! Вы, господин Управляющий, должны представить завкому все документы по предприятию. Бухгалтерские книги, договоры, ведомости. Познакомить с поставщиками и так далее.

– Получается, я себе уже не хозяин.

– Если и дальше не будет порядка в управлении предприятием, будем лишать права собственности. Такое уже не редко встречается у нас. Революционная власть не будет церемониться!

Евгений Борисович обратился к залу:

– Надеюсь, все удовлетворены. – Зал ответил неопределенным гудением. – Тогда хватит митинговать, приступайте к работе.

– А как же наши требования?

– Фабзавком разберется с делами и в ближайшие дни доложит вам. Согласны?

Вновь неопределенность прозвучала в ответ.

Глава десятая. Социализм в моде

Андрей появился у Новожженовых в обычный час – около семи вечера. Хозяин дома Виктор Андреевич, пожилой человек, бывший судья, крепкий на вид, был всегда рад хорошим знакомым, как и его жена, Надежда, и их служанка Вера. Трудные времена накладывали отпечаток на гостеприимство. Не стало прежних застолий. В лучшем случае перебивались чаем с сухарями да деревенскими запасами грибов и варенья. Но радушие дома привлекало старых посетителей. Гостям здесь были всегда рады. Андрей после событий на вверенном ему заводе едва видел, куда шел. Ноги, как обычно, привели его в дом его приятеля Алексея.

В просторной комнате расположилось уже несколько человек. Он поздоровался с хозяевами, а затем обошел присутствующих и каждому протянул руку.