Волшебник. Роман

– Не знаю.

– У вас есть подруга? Любовница?

– Нет. Постоянных нет.

3 глава

Начальник Доверчивого Олег Карамзин имел опухшее лицо и редкие с проседью волосы. Его можно было считать симпатичным, если бы он не был таким оплывшим и рано постаревшим. Ему было всего пятьдесят лет. Он сидел в форме за своим столом и держал карандаш в правой руке. По его кабинету ходил Доверчивый и метал молнии.

– Почему ты не позволяешь его посадить?!

– Он же бывший динамовец, наш человек.

Доверчивый стал и оцепенел на мгновения.

– Что?! Это даёт ему индульгенцию?! Позволяет ему совершать убийства, насильничать и издеваться над другими людьми?

– Конечно же нет. Галактион, не перегибай палку. Я не это имел в виду.

– А что же тогда?

– Наши динамовцы не могут быть такими злодеями.

– Какая детская наивность. Разве мало у нас оборотней в погонах? Ты Евсюкова вспомни. А футболисты? Эти легкомысленные личности. Что у них на уме? Ты знаешь? Только бабки, тёлки и праздная жизнь.

– Не все же футболисты такие пустышки, какими ты их сейчас описал.

– Большинство. И Перевалов не исключение.

– Ты уверен? Его по-твоему напрасно назвали Волшебником?

– Как назвали? Ещё раз.

– Волшебником.

Доверчивый выдохнул, сел на стул.

– За что интересно его так обозвали?

– За красивые голы после дальних ударов.

– Что за ересь, дичь.

– Ты даже не поинтересовался, как следует, биографией человека, которого хочешь отправить в лагеря на долгие годы. Это не профессионально, Галактион.

Доверчивый вскочил со стула.

– Что?! Ты сомневаешься в моём профессионализме?! Я вам всем докажу, кто тут главный профессионал! Тут! В этом заведении! В этой организации!

– Так иди и докажи!

– И докажу. Только дай мне упаковать этого Перевалова в изолятор хотя бы на полмесяца. Надо дать операм возможность прессануть его, чтобы он сознался во всём. Ордер нужен.

– У тебя нет улик на него.

– У него нет алиби.

– Но и зацепок у тебя нет на него. Никаких.

– Нет, говоришь. Будут тебе зацепки.

– И почему ты так уверен, что это именно он?

– Да вижу я насквозь этих зарвавшихся, развращённых личностей, которые не знают уже, как себя развлечь; которые потеряли всякие берега. Наказывать таких надо. И как можно строже.

«Знамя труда» сыграло с коломенской «Окой» у себя дома и выиграло со счётом один ноль. Единственный гол забил Валерий Перевалов. Все ребята поздравляли его в раздевалке после игры.

– Молодец, Валера. Есть ещё порох в пороховницах. Такой гол отгрузил, просто красавчик. Волшебник.

Поостыв от хорошего настроения, атмосфера в коллективе сменилась на более минорный лад. Вратарь Целиков после того как снял с себя форму и приготовился идти в душ спросил:

– Валер, а что от тебя менты ещё не отстали?

– Отстали. Вроде бы. Пока никуда не вызывают.

А Лёха Николаев спросил:

– Извини, Валер, что лезу, наверно, не туда куда можно лезть, убийцу-то твоей жены не нашли ещё?

– Нет пока.

Когда Валерий вышел из душа, переодевшийся уже, Целиков сказал:

– Тебя главный просил зайти к нему.

Главный – это был начальник клуба Сергей Щедрин абсолютно лысый мужчина в костюме с галстуком сорока четырёх лет. Он ходил около стола в своём кабинете, когда Валерий спокойно сел на стул.

– Что делать-то будем, Валера? – наконец начал беседу Щедрин.

– В каком смысле?

– В смысле, в коромысле. Ты прессу читаешь?

– «Советский спорт» что ли?

– Нет, я про другое, про жёлтую прессу. Вот полюбуйся, на девятой странице.

Щедрин кинул футболисту популярный еженедельный таблоид, в котором была опубликована большая статья об убийстве Яны. Там же были выложены фото её мёртвой на кровати. Какая-то журналистка некая Маргарита Незлобина описывала гламурную жизнь некогда популярного футболиста Валерия Перевалова, особенно смакуя интимную сторону его биографии. Перечислялись его известные и предполагаемые романы и мелкие интрижки. По итогу автор статьи клонил к тому, что преступление, скорее всего, совершил именно Валерий, так как он давно уже морально разложился и потерял моральные ориентиры. Журналистка знала, что он был в плохих отношениях с женой в последние годы. Намекалось на то, что убийство могло случиться на почве ревности или ненависти.