Бесчувственные. Цена Свободы

Я прищурилась от того, как её зеленый взгляд наполнялся чем-то мне знакомым. Чем то неприятным, отталкивающим.

– А что еще произошло?

Этот вопрос, как гром среди ясного неба. Охренеть!

Не только я вздрогнула от её ледяного голоса, но и Тимур напрягся и вытянулся весь, как струна. Уставился на меня расширенными глазами. Кадык на горле дернулся, доказывая, что он занервничал. Тут-то и начала спадать с его лица одна из личин хорошего парня. Быстро ты принял желаемое за действительное! Слишком быстро! Вот и тебе аукнется, будь здоров!

Нет, она все-таки хороша!

– Я же сказал, авария! – постарался безразлично и сухо произнести, но только я видела, как его глаза опасно сверкнули в мою сторону. В этот момент он посылал мне все сигналы, чтобы больше не смела причинять боль его близким.

Но, к сожалению, тут дело совершенно в другом. Он боится, что все узнают, какой он больной долбаешка! Боится увидеть в глазах близких разочарование в нем!

Алина покивала головой на его слова, словно соглашаясь. Но в данный момент она была не здесь. О чем-то лихорадочно думала. И отнюдь не о хорошем. В какой-то момент резко исподлобья уставилась мне в глаза, не отводя их. Немо разговаривая. Я в первый раз увидела такой ее серьезный взгляд. Такой взгляд не бывает у невинной овечки или золотой принцесски.

– Давай решим с документами. Ты же сказала по телефону, что это срочно.

Донесся до нас его голос. Но мы не отвели своих взглядов друг от друга. Не обратили на него никакого внимания. Мы оба поняли, что он пытается отвлечь её и выкрутиться.

– Знаешь, Тим, когда она мне намекнула в туалете первый раз, что ты ее избиваешь, я заткнула ей рот. Не по-ве-ри-ла… – тихо прошелестела, протягивая последнее слово по слогам.

– Ерунду не неси. – На его рычание Алина запрокинула голову и тихо рассмеялась, но как-то надломлено, истерично.

Заходила рядом с моей койкой взад-вперед и начала бурчать себе под нос, шокирующе размахивая руками.

– Господи, я ведь еще в Казахстане почувствовала от тебя угрозу ни с того, ни с сего. Увидела промелькнувший холод в твоих глазах на мою безобидную шутку! Намек, что можешь поднять руку! Исходившую в тот миг от тебя опасность, агрессию!

– Остановись, что ты несешь?! Ты слышишь себя? Алина?! – подскочил к ней Тим в желании успокоить, обнять. Постараться переключить ее.

Я смотрела на них отстраненно, слушая вполуха. Это что получается, было такое, что и она его выводила? Или он на всех так кидается? Или у него не в порядке с варящим котелком?

– Не трожь меня! Не прикасайся! – она так глянула на него, что на какой-то миг мне стало его жаль. На незначительный миг.

Карма, все-таки, и тебя настигла. Для тебя это большой удар. Вон, как лицо побелело от реакции задыхающейся девчонки.

– Я тебя умоляю, успокойся. Нельзя тебе…

Но, в насмешку ему, ее крупные слезы полились по миловидному лицу, затыкая ему рот. И, как в наказание, мои заструились в ответ, стекая по вискам. Я вообще с этой проклятой аварией почувствовала всё. Словно меня нужно было больно ударить, чтобы разбудить во мне хоть какие-то чувства сострадания к себе и к окружающим. Хоть немного сморгнуть пелену ненависти с глаз и осмотреться по сторонам.

– Как? Как вот ты, такой здоровый лоб, – обвела его рост своей рукой, – мог избивать эту девчонку?! Что она сделала тебе? Обозвала? Нагрубила? Сделала не по-твоему? Или тоже неудачно, как в свое время я, пошутила? А? Что из этого? – прокричала на последней фразе ему в лицо.

– Это следы от аварии. – Продолжал он стоять на своем, гневно цедя слова. Надеялся избежать своего наказания за содеянное.

– А ты, оказывается, трус.

Он дернулся, как от пощечины. Словно она ему это не сказала, а ударила хлыстом по губам.

– Вы оба! Ты и твой брат! Вы оба трусы! Имей совесть признаться! Я не дура, Тимур. Если не забыл, моя мать врач. Я с детства по больницам с ней таскалась. И могу различить гематомы от ударов и ушибы от аварии.

После ее слов он оцепенел, как изваяние и пошатываясь, застыл взглядом на одной точке.

Девчонка резко развернулась ко мне и быстро сократила дистанцию между нами.

– Я приду к тебе еще. Не будешь против? – я не знала, для чего, но легонько мотнула головой, имея ввиду «нет». – Улажу дела и приеду. Привезу чего-нибудь. Одежда нужна? – Моргнула утвердительно. – Хорошо.

Без лишних слов она развернулась и пошла на выход, не забыв кинуть какие-то бумаги ему на стол. Прежде, чем она вышла из палаты, в дверях ее догнал обреченный, исступленный голос:

– Отец всегда говорил нам с Русланом, умейте отвечать за свои слова и поступки. Ты права. Я поднимал на нее руку. И не раз. Я тебя прошу, не говори только брату.

Но, Алина не дослушав его, или поняв, что на этом от него больше ничего не последует, оглушительно хлопнула дверью уже с той стороны.

Как только девчонка скрылась из виду, он медленно осел на корточки, зарываясь в ладони.

Жалко ли мне его? Нет! Наверное, каждый сейчас понесет свое наказание, как бывает в долбанном кино.

Глава 5

Страх – хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно или мало, все лучше, чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания.

с. Стефан Цвейг.

Тимур

Как только донесся до ушей сотрясающий хлопок двери за Алиной, медленно осел на корточки, закрывая лицо ладонями.

Муторно! На душе муторно! Давящая боль от происходящего грузом оседала в грудной клетке. Это фиаско, мужик…

С каждым отдаляющимся шагом девчонки на душе становилось погано, скверно. Словно тысяча когтистых лап пробралась в мое нутро. С каждым её шагом, отдаляющимся от этой ебучей больницы, ощущал, как внутри меня погасает маленькая свеча, которая еще толком не успела возродиться, загореться, дать жизнь нам обоим. С каждым ее движением нити доверия между нами рвались с оглушительным треском. Болезненная пульсация крови во всем моем теле дала в полной мере осознать, что я, как никогда, был прав в том, что если дорогие мне люди просекут, что я натворил, они сразу поймут, что за падаль рядом с ними.

Этот её взгляд… вместо тысячи признаний и слов. Каждая эмоция в зеленых глазах била наотмашь розгами по телу за все содеянное. Её отвращение и ненависть ко мне накидывали удавку на мою шею, затягивая сильнее в желании перекрыть мне кислород.

Невероятно сильно сейчас, в данную секунду, в мерзопакостный день и погоду, захотелось закурить сигарету. Втянуть в легкие обжигающий горький дым.

Что те-пе-рь? Чтооо? Она возненавидела меня… а он? Если он узнает?

Я сдохну второй раз в жизни. Не жилец без него. Никто.

Я тебя прошу, Алина, только не говори…

Сидел, чуть ли ни на полу, и молил, чтобы ничего не выпалила на эмоциях. Имеет право сказать, поделиться с ним. И это… это по отношению ко мне будет правильным. Но, я тебя молю, не нужно. Не лишай меня его.

А если больше не посмотрит на тебя с уважением? С любовью? Если с сегодняшнего дня в его голосе и взгляде не будет места ничему, кроме презрения?

От вертящихся вереницей мыслей в башке задышал громко, стараясь проморгаться и развеять туман перед глазами.

Нет. Нет! Только не сейчас! Успокойся!

Чича