Звезда конструктора

Корнет мысленно воззвал к Творцу и, как в омут с головой, выдохнул:

– Семьдесят пять золотых.

– Беру!!

– Что?!

– А вот так! Беру! Теперь вы не можете отказаться от своего слова.

– Но я же… но как же? Будьте милосердны! Откажитесь!!

– Нет, нет и нет!! Что вы там говорили про игры с судьбой? Смиритесь, корнет, и давайте обговорим условия.

– Ах, если бы не злосчастный дол… э-э-э… приготовления к свадьбе, ни за что бы не расстался с амулетом, – позволил себе немного посетовать корнет и, закончив танец, отправился вместе с баронессой в свободный альков.

Корнет знал о том, что есть такое негласное правило в торговле – завышать цену минимум в два-три раза. Поэтому почти утроив ее для старта торгов, он не ожидал столь быстрого их окончания. Его явное ошеломление девушка записала на счет своей ловкости и хитрости. Она, по правде говоря, готова была расстаться и с большей суммой, если все то, что говорил ей корнет, – истинная правда. Таким образом, баронесса могла быть вполне довольна сделкой.

Хорошо, что корнет не мог читать мысли. Он, со своей стороны, был уверен, что девушка здорово переплатила благодаря его уму и хитрости. В общем, оба были в восторге.

Ждать до завтра баронессе было невмоготу, и она буквально за шкирку потащила корнета к нотариусу оформлять сделку. Ее подруга не подозревала о содержании разговора. Она видела только то, что видели все: баронесса неохотно откликнулась на приглашение корнета, но все-таки пошла с ним в круг. Во время танца они о чем-то поговорили, причем корнет улыбался и явно наговорил своей партнерше кучу комплиментов. Глаза баронессы заблестели, щечки разрумянились, теперь уже она повела милого мальчика-корнета в альков, из которого через несколько минут волоком потащила к дверям, на ходу бросив подруге: «К нотариусу!» Что могли подумать подруга и гости ньоры Сорпи? Небогатый столичный корнет сумел вскружить голову богатой, но провинциальной баронессе, и та подсекла, не желая, чтобы рыбка сорвалась с крючка. То есть решила тут же юридически закрепить наметившиеся отношения – оформить помолвку. А торжественный ужин по этому поводу можно организовать и позже.

– Подожди! – крикнула вслед подруга. – А благословение матушки и батюшки?! А свидетели!

– Благословят! Никуда не денутся!

Парочка скрылась за дверью, а подруга так и осталась в салоне хлопать глазами и недоумевать – даже в самых смелых своих фантазиях она не могла предположить такой успех своей нелегкой миссии по отвлечению подруги от несчастной любви.

У нотариуса быстро составили бумагу, согласно которой корнет Варикуз продает баронессе Пикере амулет шируши в виде крупного медальона из белого металла с прозрачным камнем за семьдесят пять золотых. Амулет является сильным приворотом и действует в комплексе с соответствующим зельем, рецептуру коего указанный корнет обязуется передать баронессе сразу по получении денег. В случае, если амулет не соответствует заявленным свойствам, покупатель оставляет за собой право вернуть амулет продавцу и потребовать возврата денег. При отсутствии добровольного согласия продавца вернуть указанную сумму конфликт следует разрешить в судебном порядке.

Ну да! Да! Подделал амулет-свидетель, содержащий личные данные владельца – корнета Варикуза. Но ведь я его не украл! Корнета вообще не существует в природе. Я его придумал целиком и полностью. Все совпадения с реальными людьми являются случайными и никаких намеков не содержат! Кстати, не стоит думать, что любой подмастерье сможет так же, как я, подделать амулет-свидетель. Я, собственно, тоже не стал слепо копировать структуру настоящего амулета. Там столько наворочено и так зашифровано, что пришлось бы потратить пару месяцев на анализ. Весь мой расчет строился на том, что выше мастера никто не будет проверять подлинность амулета. Зачем, если он делает то же самое, что и настоящий, – принимает и хранит слепок ауры, затем выдает его по требованию, то есть при активации амулета-определителя?

Баронесса сама уплатила нотариусу пять серебряных за услуги и тут же, наняв самобеглую коляску, приказала шоферу ехать в ближайший эльфийский банк. Там корнет открыл анонимный счет и получил на него переводом со счета баронессы всю причитающуюся ему сумму. Как только медальон, флакончик с зельем и инструкция оказались у девушки, она взвизгнула от радости, чмокнула корнета в щечку и вихрем умчалась на той же коляске, ожидавшей у входа.

Корнет совершенно не обиделся на невежливую даму. Он свернул в какой-то переулок, потом – в другой, потом зашел в кардасские бани и… больше корнета в городе никто не видел. Некоторые посетительницы, видимо, заинтересовавшиеся милым мальчиком, потом спрашивали ньору Сорпи про корнета, но ни она, ни кто-либо из ее постоянных гостей не могли припомнить такового. Даже девушки, с которыми он танцевал, кроме дурацких усиков и рыжих волос, не могли ничего о нем сказать.

Семьдесят пять золотых в эльфийском банке! А-а-ахренеть, как сказал бы знакомый гном Киркойвзад. Мне и двадцать казались запредельной суммой, а тут… Действительно, а-а-ахренеть!

На следующий день я перевел шестьдесят в банк родного города на имя матери, а в письме написал, что в течение двух лет был занят очень сложной и ответственной работой по специальности и теперь, наконец, получил полный расчет. По сути, это правда. Я действительно умом и горбом достиг таких результатов. Сколько бессонных ночей и вечеров я проторчал в лаборатории, изучая, сравнивая, экспериментируя, иногда буквально бьясь головой об стену, когда попадал в очередной тупик. Девушки и актерская мастерская не дали мне сойти с ума, отвлекая от полного погружения в мир магем и контуров, магической энергии и запредельной самоконцентрации. Девушки, впрочем, в меньшей степени. После того как перебесился на постельном поприще, зов плоти отвлекал меня уже не так бурно. Я старался завести постоянную партнершу, с которой не обязательно кувыркаться в койке до утра, чтобы потом с квадратными глазами выползать из лаборатории для выполнения своих прямых обязанностей, а предпочитал тратить на сладкое не более двух часов в день. Так и говорил открытым текстом – я вас, девушки, обожаю, но работы у меня много и жертвовать ей не могу. Хотя амулет для проникновения сквозь любые охранные контуры для себя, любимого, сделал – надоело каждый раз возиться с блокированием тревожной сигнализации. Да и не только ради проникновения к изголодавшимся по ласке девушкам я его сделал, но и для выполнения своих непосредственных обязанностей. Это поначалу меня провожали и сразу открывали двери. Потом, когда освоился, просто вызывали по связи в то или иное помещение, подчас прикрытое столь хитрой блокировкой, что не сразу и поймешь, то ли по голове тюкнет, то ли огнем полыхнет, а мне приходилось по полчаса ждать под дверью, пока принесут амулет-ключ и откроют.

Слава Творцу, операция прошла успешно, мать снова на ногах, в чем я и не сомневался. Наш мастер-целитель когда-то занимал важный пост главного целителя королевской больницы, но ушел оттуда, так как, по его словам, подтирать задницы чинушам ворохом бумаг ему страшно надоело, а здесь он занят полезным делом, которым, в принципе, и хотел заниматься всю жизнь. Однако гарантии, что у матери не проявится вскоре что-нибудь еще при ее-то здоровье, никто дать не мог. В том числе и мастер-целитель. С другой стороны, получив деньги, матушка сможет работать поменьше, хотя рассчитывать на это, зная ее характер, нельзя.

После успеха первой продажи стоит подумать, что и как я буду продавать в следующий раз. Во дворце есть смысл остаться – где еще я найду столько свободного времени и целую лабораторию в полное свое распоряжение. Откуда время, если Трумар зашивался один? Да очень просто. Я научился делать копии артефактов напрямую, создав нечто подобное копировальному артефакту. В левую камеру кладешь образец, в правую – заготовку, активируешь и через три минуты получаешь готовую практически абсолютную копию образца. Правда, следует признать, что три минуты – это для самых простых и большей частью устаревших амулетов, во множестве использовавшихся во дворце. Чем сложнее амулет, тем больше требовалось времени и энергии для копирования. К сожалению, очень быстро наступал предел возможностям артефакта, и уже средний по сложности современный амулет, не говоря уж о работах старых мастеров, копировался бы годами, а я, не смыкая глаз, сидел бы рядом и, забыв про еду и сон, в лихорадочном темпе заряжал бы накопители. Кроме того, копирование осуществлялось только импульсным методом, что требовало соответствующих по прочности материалов. Для дворцовых нужд этого вполне хватало. Я перестал ремонтировать всякую ветошь, постепенно заменяя ее новыми блоками. Трумар, увидев мою заявку, разворчался, не понимая, что я делаю с таким количеством материала. Я его «успокоил», опустив глазки к полу. Дескать, много ломаю старых блоков, приходится, как приказал уважаемый мастер, вместо испорченных, пришедших в полную негодность, делать новые. Днями и ночами не сплю – свои ошибки исправляю. Мой усталый вид с кругами под глазами и опять отощавшая фигура свидетельствовали в пользу моей наглой лжи. Трумар, в принципе добрейший человек, сразу проникся сочувствием, добился для меня повышения квалификационной категории аж на два пункта сразу и выбил у Свирусса (!!) увеличения моего оклада аж до четырех золотых. Я искренне поблагодарил мастера и пообещал, что проблем с восточным и южным крылом у него не будет. Тот смущенно пробормотал: «Ничего, ничего, юноша. Со временем все приложится. Иди, работай».

А новая категория меня несколько обеспокоила – сейчас никому и в голову не придет, что изготавливает и продает столь дорогие амулеты якобы шируши мастер четвертой категории. Как бы Трумар по доброте душевной не взялся за меня всерьез, чтобы подтянуть до уровня грандмастера. А грандмастеру уже гораздо труднее прятаться. Так я, во всяком случае, думаю.

Но пока впереди этот бессмысленный поход с Аримилом в подземелья. Раз обещал – надо выполнять. Зато потом, я твердо решил, возьму у Трумара три дня – почти три года в отпуске не был – и съезжу навещу мать и сестренку. Мелкая уже теперь невеста совсем. Скоро закончит школу и, вполне возможно, пойдет по стопам брата. Способности у нее явно есть, и неплохие. Другое дело, хватит ли терпения на самоконцентрацию и распутывание сложных структур – работа специфическая, но там уже посмотрим. Кстати, может быть, прихвачу их с собой. Пусть недельку поживут в настоящем дворце и посмотрят на столицу, а всех денег все равно не заработаешь.

Глава 6

Подземелье

Амулет поиска упорядоченных магических структур, проще говоря, определитель амулетов и артефактов, я сделать успел, хотя голову поломать все-таки пришлось. Как распознать упорядоченную структуру? Как отличить предмет, сделанный разумным существом, от, например, куска камня, обточенного природой? На глаз сразу можно сказать – это искусственное создание, а это – природное. Почему? Ну-у-у-у… Потому что природа так не сделает… А что она не сделает? Стены идеально ровные? Шар идеально круглый? Бриллиант? Все вроде очевидно, но когда дело доходит до конкретики, до частных признаков, которые можно формализовать, свести в единый перечень и использовать везде как общие принципы различения природного и искусственного, тут же стопорится. Не так-то просто их выявить, обобщить и прописать в магеме в виде конкретных контуров. Мне это удалось, и скоро, может быть, появится еще один амулет шируши, но теперь придется, пожалуй, потратиться на благородные металлы и драгоценные камни – это приворотный амулет мог быть у любой расы бросовым товаром, а определитель магических структур – нечто более специфическое, сложное и дорогое. С таким устройством даже немаг может узнать, есть ли поблизости амулеты, артефакты или просто впаянные в стены магемы. Хм… В том числе можно будет определить, нет ли их у вашего собеседника… того же приворота, например. Хотя, конечно, определитель скажет только, что амулет есть и где он примерно находится, но что делает – неизвестно.

Зачем он мне в подземелье и, в частности, зачем он магам? Все просто и сложно одновременно. Невозможно ходить в состоянии постоянной концентрации, обшаривая каждый метр стен по пути. Кратковременно – без проблем, но постоянно… Я уже говорил ранее, так передвигаться очень сложно и устаешь быстро. А с амулетом можно будет, получив сигнал, сконцентрироваться кратковременно, посмотреть, что там такое, и идти дальше, если не мешает.

Поздно вечером перед самым выходом пришел Аримил с легкой сумочкой, в которой проглядывала небольшая фляга, сверток, вероятно с картой, наш фонарь-прожектор и… все. Я покачал головой, взвалил на плечи рюкзак с запасом харчей и воды на три дня, подхватил амулет-определитель, такой же фонарь, как у Аримила, и сообщил о своей готовности. Эльф фыркнул в своей манере:

– Ты чего, пустыню штурмовать собрался? Я же сказал – пара часов туда и столько же обратно, зачем все это?

– Идешь в поход на день – бери запасов на неделю. Так меня учил один знакомый орк.

– А мне знакомый гоблин говорил: «В походе и иголка вес имеет». Ну-ну, тебе переть. Если так боишься проголодаться, то тащи. Не надорвись. Пошли, что ли?

И мы пошли. Потопали-пошкандыбали. Но не ломанулись и не рванули. Тихо и даже скучно спустились в подземелья на первый ярус, по лестнице, ничуть не мрачной, потом – на второй, а возле точно такой же лестницы, правда, уже пыльной и совершенно не освещенной, приостановились, чтобы прочитать предупреждение, написанное крупными буквами каким-то ехидным типом. Это было единственное освещенное место в конце длинного коридора, закончившегося лестницей вниз.

«Остановись, несчастный, вознамерившийся потревожить покой «несуществующего» бога. Ради Творца, подумай, нужны ли тебе знания, часто последние в жизни, о том многообразии ловушек, которые тебя поджидают там».

Кратко, емко, задумчиво. Может, и правда – ну его?! Однако Аримил фыркнул, хмыкнул и решительно направился вниз, активировав амулет в режиме фонаря. Путь наш во мраке озарился ярким светом, и страшная лестница к обещанным ловушкам перестала казаться мрачной. Старой, потертой, с выщербленными ступенями… В точности как в нашем старом доме, где мы жили до смерти отца. Там такая же лестница вела в подвал, где всегда можно было разжиться солененьким огурчиком или в летнюю жару попить кваску из запотевшего жбана.

В конце лестницы, к сожалению, нас не ждали ровные коридоры, как наверху. Здесь уже начались катакомбы со всеми их прелестями: неровный пол, кривые туннели, кое-где мох на стенах, где-то что-то капает или журчит, стали появляться сталактиты и сталагмиты. Ага. Я помню. Мне в детстве раз двадцать приятель, бредивший гномьими сокровищами, вдалбливал, чем одно отличается от другого:

«Балда! Ты запомнишь когда-нибудь? Сталактиты – это сосульки. Растут сверху с потолка пещеры, а сталагмиты – это сосульки, которые растут снизу из пола пещеры».

Ну, запомнил правильное название, а на кой оно мне? Я ж ими торговать не собираюсь, дескать, за сталаКТИТЫ больше, чем за сталаГМИТЫ, дают.

Шли мы долго. Аримил перед выбором пути постоянно сверялся с картой, хмыкал и уверенно поворачивал в нужном направлении. Возможно, в нужном, а как на самом деле – не знаю. Смотреть было не на что, идти неудобно, ловушек, да и вообще магических структур не обнаруживалось, так что скоро я заскучал и стал вспоминать, что взял с собой пожевать. Верное средство от скуки – чего-нибудь пожевать. Желательно длительного жевания в виде сырокопченого окорока, высохшего в пустынях орков. Вот я и занялся интересным делом – стал вспоминать, куда положил кусок этого самого окорока и нарезал ли тоненькими ломтиками, как собирался. Похвалив себя за предусмотрительность, я на ходу открыл боковой карман рюкзака и вытащил кусочек окорока. Если кто думает, что я вцепился в него грязными пальцами и стал, захлебываясь слюной, пожирать, чавкая, рыча и шумно сглатывая, то он ошибается. Я каждый ломтик переложил кусочком тоненькой бумажки и взял его именно за эту самую бумажку. И руки не жирные, и мясо не грязное. Запихнул кусочек в рот и стал вдумчиво жевать. Однако тишина в подземелье была такая, что эльф, идущий впереди, услышал звук жевания, а главное, уловил аромат копчености. Сам он поначалу ни слова не сказал, но желудок его предательски недовольно буркнул, напоминая хозяину о том, что ужин был уже довольно давно, а идти по таинственному подземелью – работа напряженная и энергозатратная.

– Бе-едный голодный мальчик. Он без еды и часа прожить не может.

Ага. Я же так и понял, что признать свою неправоту эльфу – нож острый, а попросить еду тем более.

– Чего ж не побаловать себя вкусненьким, идем-то уже часа три. Скучно, делать нечего, а ужин был уже давненько…

Желудок эльфа в знак солидарности со мной одобрительно буркнул, хотя эльф не повелся на низменные потребности и гордо ответил сразу нам обоим. То есть мне и своему желудку:

– Настоящий воин способен терпеть голод очень долго.

– Ага. Ну и терпи, а я не воин и быть им не собираюсь. К тому же настоящий воин не тот, кто способен долго терпеть голод, а тот, кто никогда не упустит возможность хорошенько поесть.

На это эльф фыркнул – ну чисто кот, так фыркать любит – и промолчал. А тут мы незаметно дошли до… следующей лестницы вниз.

– Эй! Ты же говорил, что на третьем уровне то, что ты ищешь!

– Ну-у, третий, четвертый… или пятый, какая разница?

– Ничего себе, какая разница?! Нет, мы так не договаривались! Я поворачиваю назад.

– Рад! Послушай. Неужели ты бросишь меня одну… го в этих страшных пещерах? Нам осталось-то пройти всего ничего. Ну, Рад. Ну, будь человеком!