Измученные смутой времени

Прежде чем тронуться с места, Вахрушев предупредил:

– Командирам расскажи все начистоту, что я попросил тебя стать попутчиком. И про Варю расскажи, а я как-нибудь отбрешусь, командиры же тоже люди, должны войти в мое положение, понять меня…

3

А тем временем друзей уже искали. В час ночи дневальный по парку при прибытии дежурного офицера поделился своими подозрениями, что вечером с ремзоны выехал танк, это он услышал по звуку мотора, который, скорее всего, еще не вернулся обратно на место.

Дежурный проверил ремзону, а затем посчитал количество танков, после чего поднял личный состав батальона по тревоге, где выяснилось, что отсутствует механик-водитель Вахрушев, чей танк и пропал из парка. Командир батальона доложил о чрезвычайном происшествии командиру полка, и оттуда поступило грозное указание – если танк с беглецом не будет обнаружен в течение трех часов, об инциденте будет доложено командующему военным округом с вытекающими оттуда последствиями.

Дежурный по дивизиону «Шилок», услышав беготню в верхних этажах казармы, справился у дежурного танковой части, что случилось и, узнав о том, что совершен побег вместе с боевой техникой, для подстраховки объявил подъем в своем подразделении. Когда офицер узнал, что в казарме отсутствует рядовой Седов и, еще не догадываясь, что угон танка и пропажа солдата –звенья одной цепи, учинил собственное дознание. Осмотрев койку и содержимое тумбочки отсутствующего, он пришел к выводу, что солдат покинул казарму полностью одетым.

Допрошенный Алишер был непреклонен, мол, ничего не видел, ничего не знаю, как Седов мог выйти из казармы, подкрепив свои слова гулкими ударами кулаком по груди и словами: «Мамой клянусь!». «Деды»* (старослужащие, которым осталось служить менее полугода) на вопрос офицера только разводили руками, «черпаки»* (солдаты, прослужившие от года до полутора лет), к коим относился и Седов, ничего внятного не смогли объяснить, «духи»* (солдаты, отслужившие менее полугода) ни сном ни духом не ведали, куда исчез их старший товарищ.

Ближе к семи утра по приказу командующего военным округом была объявлена всеобщая тревога, и два вертолета вырулили на взлетную площадку для того, чтобы с воздуха вести поиски исчезнувшего танка, в это время поступила команда «отбой», поскольку «самоходчик»* (солдат, самовольно оставивший часть) с танком вернулся в расположение части.

Седов честно рассказал дежурному офицеру про свое путешествие на танке, но Алишера так и не сдал, объяснив, что казарму покинул в его отсутствие возле тумбы. Это не освобождало ночного дневального от ответственности, но тот, по крайней мере, избежал участи быть пособником побега.

Утром на плацу командир дивизиона вывел Седова перед строем, отчитал его как следует и, объявив наказание в виде содержания на гауптвахте сроком на пять суток, в конце с ехидцей добавил:

– В «Жаворонка»* (фильм про советских солдат, совершивших побег из немецкого плена на танке Т-34) решили поиграть? Об отпуске можешь даже и не вспоминать.

Седова сразу не смогли отвезти на гауптвахту, поскольку она находилась в полусотне километров от части, а вечером его вызвал к себе заместитель командира дивизиона майор Скоробогатов. Когда солдат доложил ему о своем прибытии, офицер пригласил сесть на стул и начал издалека:

– Родители ждут, когда приедешь в отпуск?

– Наверное, ждут, – пожал плечами солдат. – Писал письмо, что могут дать отпуск.

– Сколько детей в семье кроме тебя?

– Брат и сестра, оба младше меня, учатся в школе.

– Значит, ты старший в семье?

– Да, я старший сын.

– Седов, ты понял, что тебе отпуска не видать?

– Да, это я знаю.

– Друга-танкиста как зовут?

– Вахрушев.

– Так вот, Седов, тобой и этим Вахрушевым заинтересовалась военная прокуратура. Проступок серьезный – угон военной техники.

– Что нам грозит? – внутренне холодея, спросил он.

– Дисбат* (дисциплинарный батальон).

– Это лишние год-два отслужить в армии? – озадаченно проговорил солдат. – За что, мы же ничего такого не совершили?..

Тут он вспомнил снесенную оградку и курятник председателя сельсовета, тело прошиб холодный пот:

«Лишь бы не заявил в милицию, а то не оберешься беды! Варя, на тебя только надежда!»

– Как это ничего не совершили? – удивленно вскинул голову майор. – А угон танка – это не серьезный проступок? Да во время войны вас сразу бы приставили к стенке!

– Понял, виноват, – понуро кивнул солдат и поинтересовался: – Товарищ майор, что мне делать? Готовиться к дисбату?

– Почему сразу в дисбат? – вкрадчивым голосом произнес Скоробогатов. – Ведь можно же искупить свою вину.

– Чем?! – поневоле воскликнул солдат.

– Поступил приказ об отправке из нашей части двух солдат для перегона техники в Афганистан.

– В Афганистан?! – обрадовался Седов. – Согласен! Какую технику будем перегонять?

– «Шилки». Ты же знаешь, что в войска стали поступать «Тунгуски»* (более современный зенитный комплекс, наследник «Шилки»), поэтому командование решило значительную часть «Шилок» перебросить в Афганистан.

– А кто второй со мной?

– Как кто? – усмехнулся офицер. – Конечно же, Шарипов. Там у него родные места, Таджикистан под боком.

– Он дал согласие?

– А куда он денется?

– Куда предстоит выехать?

– В городок под названием Кушка.

– А это где?

– Туркменская ССР. Оттуда до Афганистана рукой подать.

– В чем будет заключаться наша задача?

– Задачу поставят на месте. Значит, даешь добровольное согласие?

– Да, согласен.

– Тогда подпиши документик. Вы официально числитесь служащими в Советском Союзе, но часто будете нырять в горячие точки, такие, как Кабул, Кандагар, Хост, Файзабад… Короче, скучать не будете.

Прежде чем выйти из кабинета командира, Седов поинтересовался:

– Товарищ майор, а что будет с водителем танка Вахрушевым? Может быть, вместо Шарипова взять его?

– Во-первых, его судьбу решает военная прокуратура, – нахмурил брови Скоробогатов. – Во-вторых, там нужны специалисты по «Шилкам», а не танкисты, так что не забивай себе голову дурными мыслями, а готовься через три дня к выезду по месту назначения.