Женщина на фоне…

История, в общем-то, довольно темная и запутанная. Богиня Эрида (богиня раздора), как уже было сказано, обиделась, что ее не пригласили на свадьбу Пелея и морской богини Фетиды, решила устроить мелкую пакость. Она подкинула гостям этой самой свадьбы золотое яблочко с надписью kallisto (прекраснейшей). После чего начался олимпийский конкурс красоты, в финал которого вышли Гера, Афина и Афродита. За окончательным решением они обратились к Зевсу. Но тот сразу отказался от почетной миссии. Может быть, потому, что в числе претенденток была его жена. А может быть потому, что понимал, что с женщинами в такой ситуации лучше не связываться. В общем, он передал это дело в независимую комиссию, возглавляемую неким Александром, якобы сыном пастуха. На самом же деле это был удаленный за какие-то провинности от дворца царевич Трои Парис. Дальнейшее развитие событий широкой публике в общих чертах известно. Хитрая Афродита предложила Парису своего рода взятку в виде самой прекрасной и желанной женщины. Для Париса такой женщиной была обожаемая им Елена, которой он страстно желал обладать. Несмотря на то, что она, вроде, уже была женой Менелая.

Вообще с этой Еленой Прекрасной связаны сплошные интриги и передряги. Вначале Тесей (это было еще до истории с «яблоком раздора»), плененный ее красотой, в порыве неуемной страсти похищает ее. Скорее всего, не без ее согласия. Братья Елены быстренько находят авантюрную сестрицу и возвращают ее домой. Несмотря на ее сомнительное приключение с Тесеем, на руку красавицы по-прежнему претендует уйма греческих героев: Менелай, Одиссей, Аяксы, Диомед и пр. В конце концов, наша героиня на этом этапе становится женой Менелая. Далее же события развиваются следующим образом: после истории с «яблоком раздора», увлекшись очарованным ею Парисом, Елена, бросив мужа, бежит с любовником на родину Париса, то есть в Трою. После чего все ее воздыхатели дружно объединяются и в порядке компенсации ущемленного мужского самолюбия развязывают знаменитую Троянскую войну. После того как Парис погибает, Елена, долго не раздумывая, становится женой его брата. Когда же Троя, несмотря на героическое сопротивление, все же падёт в результате хитрости и коварства греков, Елена преспокойно возвратится с простившим ее Менелаем в родную Спарту…

Женщина коварная

Если “роковая женщина” неудержимо влечет к себе мужчин и часто их меняет, заставляя безумно страдать тех, кого она оставила, то такой тип, как коварная женщина предает мужчину целенаправленно и умышленно. Ее цель – завладеть его имуществом, властью или просто соединиться с другим, любимым мужчиной. Это тип женщины с сильным характером, готовой добиться своего любым способом. Из этой неугомонной породы выйдут леди Макбет, Катерина Измайлова и героини многочисленных американских эротических детективов. А уж сколько их сегодня в реальной жизни – не сосчитать.

В античной литературе один из выразительных характеров подобного рода – Клитемнестра, супруга уже упоминавшегося Агамемнона и, кстати, родная сестрица Елены Прекрасной.

Пока муж Клитемнестры осаждал Трою, эта дамочка не теряла времени даром и вступила в интимную связь с неким Эгисфом. Эгисф этот очень полюбился ей благодаря различным его мужским достоинствам. Своего же супруга она, судя по всему, не только не любила, но и тихо ненавидела. И, надо сказать, не без оснований. Как помните, Агамемнон собственными руками прирезал их общую дочь Ифигению. Да и саму Клитемнестру этот мужлан в свое время взял в жены насильно. И как только подвернулся удобный момент, Клитемнестра решила от него избавиться.

Готовиться к преступлению она начала заранее: дозорным был дан наказ неустанно смотреть в сторону Трои, чтобы когда на холмах запылают костры (так Агамемнон должен был сообщить о своей победе и благополучном возвращении), немедленно ей доложить. Что и было сделано. Когда наш утомленный герой пошел помыться в натопленную баньку, там уже все было приготовлено для того, чтобы отправить его в царство теней. После того как преступление все-таки вскрылось, хитрая Клитемнестра, дабы оправдать свой, мягко говоря, неблаговидный поступок, изобразила дело так, будто убила мужа из ревности. Будучи, так сказать, в состоянии аффекта. (Состояние аффекта и в те времена рассматривалось как смягчающее обстоятельство). К тому же Агамемнон действительно был небезгрешен – он привез с собой в качестве трофея плененную им красивую девицу Кассандру. (Кстати сказать, безжалостная Клитемнестра ее тоже отправила в Аид вслед за Агамемноном. Несчастная пророчица, предсказавшая войну из-за Елены и предупреждавшая наивных троянцев о крупных неприятностях, которые их ждут, если они втащат в город деревянного коня, увы, не сумела предвидеть собственную погибель). Расправившись со своим супругом и неудачливой пророчицей, Клитемнестра начала править Микенами. Естественно, вместе со своим любимым Эгисфом, ради которого она всю эту кашу и заварила. Правда, как тот преступник, у которого еще сохраняются остатки совести, она все время жила в ожидании возмездия. Что ей очень портило жизнь. И предчувствие ее не обмануло. Вернувшийся в Микены подросший сын Агамемнона Орест, узнав всю правду, тут же прикончил коварную Клитемнестру, то есть свою родную маму (хотя убийство матери в античности считалось самым тяжким грехом). Ну и, само собой, заодно пришил ее возлюбленного.

Если вдуматься, то вся история этой семейки (Агамемнон с Клитемнестрой и их дети – Ифигения и Орест) свидетельствует о том, что зло неизбежно порождает зло. Символом же женского коварства в чистом, так сказать, виде, считаются легендарные сирены, сладкоголосые женщины-русалки, которые своим пением усыпляли бдительность мужчин, забывающих при этом о своих кораблях и обо всем на свете. Что для них плохо кончалось. Только хитроумный садомазохист Одиссей придумал, как получить от сирен удовольствие и при этом не пострадать: он велел матросам заткнуть уши, а самого себя – привязать крепко-накрепко к мачте, чтобы он мог получить удовольствие от представления, которое устроили сирены, и при этом не броситься в смертельные объятия морских красавиц.

Женщина-идеал

Видя, что вокруг столько сладострастниц, обманщиц и стяжательниц, мифологические мужчины естественно мечтали об идеальной женщине, что отразилось в знаменитой истории о Пигмалионе и Галатее.

Пигмалион был по первой и основной своей профессии вовсе не скульптором, как полагают некоторые, а царем. Правил он небольшим, но симпатичным островом под названием Кипр. Это был период, когда тон и моду всему на этом замечательном острове задавали местные гетеры и прочие дамочки не очень высоких нравственных качеств, и Пигмалион после общения с ними сильно разочаровался в женщинах. Можно даже сказать, стал женофобом. Однако по натуре он был романтиком, идеалистом и хотел верить, что где-то на свете все же есть женщина, которую можно искренне полюбить и ради которой можно отдать душу. И в свободное от царской работы время начал ваять из слоновой кости женскую статую. Ну, это просто так говорится, что из слоновой кости. Это же все-таки не маленькая статуэтка была, а женская фигура в полный рост. Так что, надо полагать, он просто покрывал мрамор слоновой костью.

Короче говоря, Пигмалион рукотворно изваял идеальный образ женщины. И тут же горячо его полюбил. Но на этом царь-скульптор не остановился и однажды, принося очередную щедрую жертву Венере, робко намекнул, что больше всего на свете хотел бы встретить девушку, похожую на эту статую. И что если богиня снизойдет к его просьбе, то счастью его не будет предела. Венера, которой некогда было заниматься анализом творчества Пигмалиона, а тем более выступать в роли представителя брачного агентства, поступила просто и мудро: она тут же оживила Галатею (так назвал ваятель свою мраморно-костяную скульптуру) и удалилась. Дальше, мол, решайте свои проблемы сами.

О том же, что было дальше, после того как идеал с пьедестала обожания спустился на грешную землю и стал женщиной во плоти, миф умалчивает. Сообщается лишь, что у Пигмалиона и Галатеи родилась дочь, которую они почему-то назвали Пафос.

Хорошо, если Венера вдохнула в Галатею ту душу, о которой мечтал Пигмалион. А если вдруг ожившая статуя оказалась такой же стервой и профурсеткой, как и большинство жительниц его острова?..

Женщина-амазонка

И последний тип женщин, который непременно следует упомянуть, поскольку сегодня женщин, отстаивающих свою самодостаточность, предостаточно, – это амазонки.

В старину амазонками называли племя, жившее на побережье Черного и Азовского морей. То есть в будущих южнорусских степях. Археологи даже нашли недавно следы их пребывания неподалеку от нынешнего Таганрога. Согласно легенде, состояло это племя из одних лишь женщин. Мужчин же они выбирали сами. И приглашали их вовсе не для любви, а исключительно для исполнения репродуктивной функции. То есть для продолжения рода. Причем, если рождался мальчик, то его за ненадобностью тут же отдавали отцу. (Правда, непонятно, где они потом находили этого отца. Ведь не пребывал же он в их лагере все девять месяцев).

По другой версии, амазонки похищали приглянувшегося им мужчину или юношу и, убедившись, что забеременели от него, тут же его убивали. (Именно так поступают самки одного из вида пауков). Родившихся мальчиков они якобы тоже убивали. Или топили, как котят.

Вообще-то трудно поверить в такое откровенное пренебрежение законами матери-природы. Видно, очень уж насолили самым первым амазонкам мужчины, коль скоро они поклялись держаться от них подальше. Девушки эти были настроены весьма воинственно. Они защищали не только себя, но и могли оказать военное содействие соседям, если те их звали на помощь. Так, они помогали троянцам во время их войны с греками. Своим напором, внезапностью появления и дикими воплями они однажды посеяли такую панику в рядах греков, что те побежали сломя голову куда глаза глядят. Положение спасло лишь хладнокровие Ахиллеса. Он так удачно метнул копье, что поразил предводительницу этой странной кавалерийской атаки – царицу амазонок Пенфесилию (Пентесилию). После чего амазонки в панике разбежались. Ахиллес приблизился к поверженной царице, поднял закрывавший ее лицо шлем и был так поражен красотой женщины, что сразу же влюбился в нее. Позабыв про сражение, он склонился над Пенфесилией и стал громко сетовать на то, что судьба обошлась ней и с ним столь жестоко и несправедливо. Красивая сцена. Прямо для оперы. Или живописного полотна. Впрочем, согласно другой, более оптимистичной версии (как видите, и в ту далекую пору уже был многовариантный подход к развязке сюжета), Пенфесилия выжила. И даже стала женой нашего героя, который, видно, излечил ее своей любовью от мужененавистничества и амазонских повадок.

Заключая наш небольшой познавательный экскурс в мифологию, отметим, что древние греки любили почему-то делить все объекты и явления на четыре категории. Не потому, что у них не был десятиричной системы, а, наверное, потому что эта цифра, как ножки стола или кровати, производила впечатление устойчивости и солидности. Точно так же они поделили женские типы на следующие четыре категории.

1. Дочери Афины. Сюда попали женщины более-менее рационального склада ума, не склонные к страстным и спонтанным порывам, взвешивающие возможные варианты последствия своих слов и поступков и старающиеся принимать разумные решения. Они способны дать разумный совет мужчине и при желании могут заниматься науками.

2. Дочери Геры. Это женщины, которые любят дом и все, что с ним связано. Они с удовольствием ухаживают за мужем и детьми, ведут домашнее хозяйство и стараются везде, где бы они не появлялись, создавать комфорт и уют.

3. Дочери Афродиты. Понятно, что это женщины, для которых на первом месте любовь, красота, внешний эффект. Они женственны, соблазнительны, красивы, всегда окружены обожанием и восторгом мужчин. Они могут быть ветреными, но могут быть и верными, в зависимости от того, какие мужчины встретятся на их пути.

4. Дочери Фурии. В древнеримской мифологии Фурия – это богиня мести. В древнегреческой мифологии был целый сонм фурий, которых римляне называли эрини (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%B8)ями. К этой категории относятся женщины вздорные, сварливые, либо легко возбудимые и готовые всегда перечить мужчине. Сегодня к этой категории можно, наверное, отнести и тех, кого принято именовать «стервами» или «роковыми женщинами».

Понятно, что в чистом виде все эти четыре категории, как и четыре темперамента, встречаются не часто, но греки, вероятно, определяли женский тип, исходя из доминирования в характере женщины тех или иных качеств.

Вот собственно и все. Можно было, конечно, говоря о том или ином женском архетипе, существующем в мифологическом пространстве, продолжить аллюзии и ассоциации и показать, как они появлялись потом в мировой литературе, но мы позволили себе сделать это лишь в некоторых местах, предоставив читателям самим припомнить, в каком романе или рассказе они встречали схожие ситуации, характеры, судьбы…

Женщина в древних цивилизациях

А теперь поговорим не о вымышленных персонажах, ставших героинями мифов, легенд и сказаний, а о реальной жизни женщин, живших 2-3 тысячи лет тому назад. На эту тему написано много специальной литературы, поэтому мы обозначим здесь лишь штрихами жизнь женщин Древнего Египта, Древней Греции и Древнего Рима.

Человеческая цивилизация принесла с собой появление письменности, что, как известно, сразу способствовало прогрессу во всех сферах человеческой жизни. В том числе и в оформлении брачных уз: отношения между мужчиной и женщиной стали строиться не только на устной договоренности и взаимном доверии, но и начали закрепляться законодательными актами.

Правда, закон и реальная жизнь, как известно, далеко не всегда корреспондируют между собой. Например, в Древнем Египте, где, можно сказать, впервые начинает бродить призрак феминизма, мужчина и женщина, согласно закону, имели равные права.

Но это только на словах. На деле же, несмотря на провозглашенное гендерное равноправие, мужчины, будучи сильным полом, нередко со своими дамами общались с позиции силы. В самом буквальном смысле. Недавно в Египте было обнаружено не известное доселе древнее захоронение. Осмотрев внимательно женские скелеты, археологи подивились странным изменениям у них суставов кистей рук. Привлекли к изучению останков медиков-антропологов и даже судмедэкспертов. И те, и другие единодушно пришли к выводу, что египтянки, судя по всему, частенько вынуждены были прикрывать своими нежными ручонками самое слабое место, а именно голову. И скорее всего – от ударов своих разгневанных супругов.

Основная масса египетских женщин находилась в откровенной материальной зависимости от мужчин. Ведь сфера деятельности, в которой женщина могла работать, получая хоть что-то за свой труд, в ту пору было крайне узкой. Например, древним египтянкам позволено было заниматься искусствами. Музицировать там или плясать. И все бы хорошо, если бы подобная творческая деятельность не предполагала, как правило, занятие по совместительству одной из древнейших женских профессий. В качестве, так сказать, приложения к основному занятию. Что, увы, порой встречается и в наши дни в определенных заведениях.

В Вавилоне и некоторых других странах выбор профессий для женщины был чуть пошире. Как и сегодня, женскими специальностями там считались парикмахерское дело и торговля в лавочках. Ну, еще можно было работать пряхой, ткачихой, поварихой, уборщицей и т.п. Девушки, дававшие обет безбрачия и целомудрия, могли служить при храмах. Встречались также женщины-писари. Ведь женский почерк всегда был аккуратней и изящней мужского. А некоторые вавилонские дамы занимались даже коммерцией, и, как утверждают очевидцы, весьма успешно. Так что бизнес-вумэн – тоже отнюдь не новое явление.

Что касается собственно брачных отношений, то вначале на Востоке дело с этим обстояло так: все, кто хотел, становились фактически мужем и женой. Без всяких там формальностей. И, соответственно, юридических последствий. Мало того, вплоть до второго тысячелетия до нашей эры на Востоке решительно доминировала полигамия.

Однако постепенно моногамный брак все же начинает превалировать. В том же древнем Вавилоне, представленном в Библии этаким символом разврата, закон позволял иметь всего лишь одну законную жену. (Правда, при этом мужчине не запрещалось иметь сколько угодно побочных жен и наложниц). Аналогично обстояло дело и в других восточных и юго-восточных странах.

Говоря о египтянках, мы не зря упомянули феминизм. Египетские женщины действительно были предтечей современных дам, решительно заявивших о своем полном равенстве с мужчинами. Правда, тогда равенство трактовалось не столько в плане социальном, сколько в морально-этическом. Например, египетские дамы могли позволить себе явным образом оказывать знаки внимания особе противоположного пола, то есть проявлять такую же, как и мужчины, активность в установлении любовного контакта. Они могли, подобно Татьяне Лариной, первыми объясниться письменно и даже назначить понравившемуся мужчине свидание.

Вообще древний Египет подбрасывает нам сегодня все новые и новые загадки и сенсации. Если раньше там находили в раскопках только лишь изображения женщин, занятых традиционно женскими делами – пестованием отпрысков, сельхозработами и домашними делами, то недавно археологами были обнаружены изваяния женщин, которые, судя по всему, занимали руководящие посты. В частности, откопали скульптурку, изображающую женщину-главу деревенской общины. Что же касается женщин во власти верховной, то тут всем сразу приходит на ум египетская царица Клеопатра. Имя упомянутой дамы сделалось известным, в основном благодаря ее интимным связям с двумя знаменитыми римлянами – Цезарем и Антонием. Эти ее ставшие достоянием широкой публики амурные истории, происходили всего за несколько десятилетий до начала нашей эры. Но мало кто знает, что гораздо раньше, а именно за полторы тысячи лет до нового летоисчисления, в течение почти пятисот (!) лет на вершине власти в Египте находились сплошь одни женщины. Возможно, египетские мужчины обладали не таким крепким здоровьем, нежели так называемый слабый пол, и уходили в мир иной раньше своих жен, так что последним просто не оставалось ничего другого, как занять царский трон в качестве регентов при детях-фараонах. Но интересно, что и эти дети тоже частенько отправлялись в мир иной, не успев достигнуть совершеннолетия. Вполне вероятно, что властолюбивые и весьма энергичные дамы каким-то образом помогали мужчинам, претендующим на трон, раньше времени отбыть в царство теней. Как бы там ни было, на примере Египта видно, что женщины, как нынче принято говорить, во «властных структурах» были во все времена.

Продолжая тему взаимоотношений женщин и мужчин, заметим, что в большинстве древних цивилизаций, включая античность (и прежде всего Древний Рим), женщина до замужества считалась собственностью отца, а после замужества – мужа. Причем отношения жены с мужем в античности были довольно своеобразными. Например, героические спартанские мужчины, переходя в женатое состояние, практически мало что меняли в своих былых повадках и привычках. Так же, как и до женитьбы, основное внимание они уделяли своим делам и забавам. В общем, как поется в известной нашей песне, жили, по принципу, «ну, а девушки – потом». Когда подгулявший муженек после дружеской попойки или другого приятного времяпрепровождения заявлялся домой, на улице стояла уже непроглядная темень. И супруг, чтобы не тревожить ближних, на ощупь находил спальню и в потемках заваливался на супружеское ложе. Не зря великий Плутарх, говоря о спартанцах, ехидно заметил, что те обзаводятся детьми, ни разу не увидав жену при дневном свете. Что же касается женщин той поры, то они в своем собственном доме чувствовали себя затворницами, которым редко позволялось покинуть кров, фактически ставший для нее тюрьмой. Женщина не должна была посещать театр или присутствовать на олимпийских играх. Да и просто выйти на улицу она могла лишь в определенных, строго лимитированных случаях. Где уж тут развивать интеллект и повышать свой культурный уровень! Насмешливые слова Плутарха об интимных отношениях спартанцев со своими женами с полным основанием можно отнести и к той модели физической близости между супругами, что доминировала в ту пору у многих древних народов. Дело в том, что любые сексуальные контакты в дневное время строжайше запрещались. По крайней мере, это воспринималось как своего рода извращение. Безнравственными считались также прилюдные поцелуи и даже просто нежное прикосновение мужчины и женщины друг к другу на виду у других людей. Полностью раздеваться во время интимной близости тоже считалось дурным тоном. Полагалось, чтобы в это время на женщине непременно должно было быть хоть что-то надето. (Впрочем, кто знает, может быть, это просто было формой сексуального возбуждения?) Что же касается проституток, то этим особам во все времена и эпохи позволялось обнажаться донага. Показывать, что говорится, товар не только лицом.

Теперь кое-что о жизни древних греков. Как мы знаем из учебников, эллины воспринимали мир гармонично. Повсюду, где только можно, они искали красоту и гармонию. И очень талантливо воспроизводили ее в искусстве. Но в семейных отношениях эту самую гармонию у них можно было обнаружить крайне редко. Если верить первоисточникам, то в Греции, как и в Спарте, в аристократических мужских кругах было весьма распространено преклонение – и отнюдь не всегда платоническое – не столько перед красотой женщин, сколько перед изяществом пятнадцати-шестнадцатилетних мальчиков, а, проще говоря, педерастия. Причем, это вовсе не считалось чем-то безнравственным, а даже, наоборот, почиталась чуть ли не хорошим тоном и всеобщим правилом. Основной причиной дисгармонии в семейных отношениях было то, что брачные союзы между детьми богатых граждан заключались чаще всего по экономическим или политическим соображениям. Поэтому сексуальная гармония в браке была скорее исключением, чем правилом. Так что не стоит удивляться тому, что греческие мужья половое удовлетворение находили в интимном общении с гетерами или с мальчиками. Что же касается греческих женщин, то у античных авторов очень редко можно найти восторженные слова в их адрес. Зато сплошь и рядом встречаются высказывания совершенно противоположного свойства. Причем независимо от интеллектуального уровня и социального положения античных мужчин. Благородные древнегреческие мужи нередко называли своих подруг неразумными, сексуально озабоченными и ущербными существами. Простолюдины тоже не могли удержаться от того, чтобы не попенять на своих жен. Так, один крестьянский поэт, живший в восьмом веке до нашей эры, писал мрачно: “Тому, кто женится, покоряясь судьбе, возможно, удастся найти добрую и здравомыслящую жену. Но даже в этом случае он увидит, что зла в его жизни больше, чем добра”. То есть склонные к философии греки, женитьбу и женщин воспринимали тоже философски – мол, это неизбежное зло, к которому надо относиться стоически, как к непогоде или стихийному бедствию. Это подтверждает и изучившая основательно данный вопрос известная английская феминистка Барбара Смит: «Сравнение женщины с природой можно рассматривать как ее унижение, но только в том случае, если общество негативно относится к самой природе. Древние греки как боялись диких природных сил, так и восхищались ими; так же двояко относились они и к женщине, способной и к рождению, и к разрушению цивилизации». («Женщины в легендах и мифах», М., Крон-Пресс, 1998).

Справедливости ради следует заметить, что среди написанных мужьями из средних сословий эпитафий на надгробьях их безвременно ушедших из жизни жен можно встретить очень трогательные надписи. Возможно, это делалось из приличия. Либо в мужьях пробуждалось запоздалое чувство раскаяния и сожаления об утрате. Но вполне может быть, что это были вполне искренние слова любви и признательности.

Римские мужи в отношении к женщинам мало чем отличались от греков. Мужчины из высших слоев общества точно так же, как греческие нобили, чаще всего не испытывали никакого пиетета перед дамами и позволяли на их счет еще более резкие высказывания, чем греки. “Женщина – это тупоголовое и неуправляемое животное, и нельзя вручать ей поводья и ожидать, что она не перевернет колесницу”. Эти слова произнес как-то в сердцах известный своей строгостью блюститель древних нравов цензор Катон-старший. Поставил, так сказать, зарвавшихся римских матрон на место. Изрек он это после того, как дамы завели речь о равноправии и свободе. Тем не менее, именно древние римляне, будучи нацией более рациональной и стремящейся жить по закону, внесли много нового в правовые отношения между мужчинами и женщинами. В частности, это коснулось имущественных прав. Вначале римские женщины не могли выступать в качестве наследниц. Правда, и в этот период данный закон при желании можно было обойти: чадолюбивые отцы отдавали или завещали часть своего имущества другу, чтобы тот передал его полностью или по частям любимой дщери после папиной смерти. А дальше, как вы понимаете, все зависело от порядочности друга, этого неформального опекуна. Можно только представить, сколько коллизий и перипетий возникало на этой почве.

Но так было поначалу. Со временем же кто-то из законодателей догадался узаконить то, что фактически уже существовало, и женщины Древнего Рима получили законное право наследования. Материальная же независимость, как мы выяснили, – основа и независимости духовной. Что же касается брака, то в Риме существовали целых три его разновидности. Первые два вида брака походили на наши брачно-свадебные обряды. Разница была лишь в размере финансового вклада в данные мероприятия. А вот о третьей форме брака стоит поговорить подробней. Называлась она usus. Вполне возможно, что русские “узы” произошли именно от этого римского словечка. (Заметим попутно, что в русский язык каким-то образом внедрилось немало латинских слов почти в том же фонетическом варианте, как у римлян (дом, сон, луна, овца, баня, око, воля, морда и др.). Так вот, этот самый usus был своего рода прототипом широко распространенного сегодня так называемого “пробного брака”. При таком варианте формальный брак заключался лишь после года совместной жизни мужчины и женщины. Но мог и не заключаться. Ибо неведомый нам законодатель внес в этот обычай один весьма существенный момент: согласно установленным «правилам игры», брак временный и не имеющий юридических последствий, мог становиться законным лишь в том случае, если мужчина и женщина проживали этот год беспрерывно бок о бок. Если же кто-то из них отлучался хотя бы на три дня, отсчет испытательного годового срока начинался сызнова. Так что тот, кто не хотел заключения формального брака, мог тянуть время сколько угодно, пока у его партнера не лопалось терпение. Правда, если появлялись дети, то брак из пробного, естественно, становился настоящим.

Кстати, недавно один из участников очередного телевизионного ток-шоу предложил ввести институт испытательного брака. Приходят, мол, желающие стать мужем и женой в ЗАГС, там им выдают временный документ, и они начинают жить вместе, как муж и жена. Если за истекший год, как говорится, слюбилось-стерпелось, то их уже «брачуют» по-настоящему. Если нет – то по-хорошему расстались. Как сказал по этому поводу поэт, была без радостей любовь, разлука будет без печали. Но если в оный срок у пары появился младенец, то в любом случае испытательный брак объявляется настоящим. Такая вот мысль, которая всем показалась страшно оригинальной и новой. А на самом деле, как мы видели, эта идея была апробирована две с лишним тысячи лет назад. Лишний раз можно убедиться в том, что новое – это хорошо забытое старое. Раз уж мы отклонились от генеральной темы, то поговорим еще немного о преемственности обычаев, обрядов и традиций. Дело в том, что процедура свадебного обряда, разработанная римскими жрецами, спустя сотни лет почти полностью будет перенята христианской церковью.

Обычно свадьбе в Древнем Риме предшествовала помолвка. Во время помолвки жених давал невесте в знак верности обручальное кольцо и подарки. Кольца, которыми обменивались жених и невеста, были поначалу железными. Это как бы символизировало крепость брака. Для свадебного обряда выбирался не абы какой, а самый счастливый и благоприятный день. В частности, благоприятной для данной акции считалась почему-то вторая половина июня. Неблагоприятными считались весь май (вот откуда идет суеверие, что в мае жениться – весь век маяться!) и первая половина июня. Перед торжественным обрядом невеста снимала поутру свое девичье платье, имевшее особый покрой, и надевала гладкое длинное, ниспадавшее до самого пола белоснежное одеяние. Грациозно накинутая на голову палла (это был вариант нынешней фаты) окаймляла лицо невесты, оставляя открытыми волосы, разделенные пробором на две пряди. Новобрачные соединяли правые руки, обменивались кольцами, надевая их на безымянные пальцы левой руки. Далее следовало приношение жертв на домашнем алтаре.Существовал также и дошедший до наших времен обряд похищения невесты. Находя и освобождая свою суженую, мужчина как бы доказывал свою силу и ловкость. В Риме этот обычай возник, возможно, как иллюстрация легенды о похищении сабинянок. Так что считать, что обряд похищения невесты – чисто русский, нет никаких оснований. Вечером при свете факелов и при звуках флейт невесту провожали в дом мужа. За невестой несли прялку и веретено как символы домовитости. Через порог празднично украшенного дома жених переносил невесту на руках (тоже сохранившийся до наших дней обряд). Это делалось для того, чтобы не побеспокоить демонов. В знак начала совместной жизни молодые вместе зажигали факелами огонь в очаге. Затем следовало свадебное пиршество с музыкой и пением свадебных песен. После свадебной ванны дружка невесты вводила молодую первой в спальные покои. Потом туда отправлялся жених. Наутро молодой супруг устраивал трапезу, и родня и гости подносили молодым подарки. Средний возраст невест в ту пору был – 14-15 лет, и эта традиция соблюдалась довольно долго. Так что нисколько не стоит удивляться возрасту шекспировской Джульетты, которой было в пору ее романа с Ромео всего 14 лет. (Правда, теперь и у нас закон разрешает нашим акселератам вступать в брак с четырнадцати). Что же касается молодых людей, то они, как правило, могли вступать в брак, лишь отслужив в армии.

Римские женщины императорского периода и периода упадка Рима, как мы знаем, не могли похвастаться высокой нравственностью. Известный историк той поры Тацит отмечал с горечью, что господствующим пороком, который охватил в то время почти все слои римского общества, было необузданное сладострастие. Ибо для проявления чувств и получения удовольствий стало больше возможностей и простора. «Не управляемое больше никаким сдерживающим началом и увлекаемое общим ходом римской жизни, которая представляла тогда собой печальное явление разрушения общественной нравственности, оно (любовное чувство. В.П.) легко переходило в невоздержанную страсть… Никогда женская страсть не возрастала до таких страшных размеров, никогда падения не были так поразительны своей ужасающей быстротой, своею роковой неизбежностью…. В этом разгаре страстей утвердилось лишь одно постоянное – эгоизм. Никогда действие этого червя не бывает так тлетворно, как если он поселится в женском сердце: тогда он подтачивает в самом корне те самые свойства, которые составляют не простое лишь украшение женщины, но самую сущность ее женской природы» (П.Н. Кудрявцев. Римские женщины. Исторические рассказы по Тациту. СПб., 1913).

И то, что римские женщины (имеются в виду, конечно, особы из высших сословий) позволяли себе гораздо больше свобод и оказывали на своих мужчин гораздо большее влияние, чем их современницы из других стран, ни к чему хорошему, как мы знаем, в конечном итоге ни привело. Привыкшие жить в роскоши, матроны и менее благородные дамочки постепенно сделали смыслом жизни приобретение ими все новых и новых вещей. Потому что для женщины важно не просто приобретение новой вещицы, а такой штуковины, какой нет ни у кого из ее приятельниц и соседок. Шкатулки и гардеробы матрон постоянно заполнялись дорогущими украшениями, редкими тканями, заморской парфюмерией. Все это доставлялось из разных концов света за весьма немалую цену. А поскольку женская зависть и тщеславие не знают предела, то всякое новое поколение женщин хотело переплюнуть предыдущее, успешно разоряя своих несчастных мужей и любовников. Некоторые исследователи античности склонны видеть одну из главных причин падения Римской империи именно в том, что римские женщины своей ненасытной жаждой роскоши и наслаждений пригробили некогда богатое государство, вконец развалив его экономику и финансовую систему. Конечно, в этой гипотезе есть известная доля преувеличения. Возможно даже, что желание женщин позднего периода Римской империи пожить на полную катушку вообще было не причиной, а, скорее, следствием. То есть древние римлянки вели себя таким образом по той причине, что ощущали – конец их любимого государства не за горами. А потому и спешили устроить для себя, что называется, праздник во время чумы. Как бы там ни было, римлянки лишний раз доказали, что материальные блага для женщины значат очень много. Потому что они, эти материальные ценности, и создают у нее иллюзию самостоятельности и независимости.

Женщина и христианство

Средние века явились итогом долгого брожения исторического компоста, который представлял собой прихотливое смешение культурных традиций, оставшихся после крушения Римской империи, и позднего варварства, приобщающегося к христианству.

Именно в этот период люди начинают постепенно ощущать, что мир гораздо шире, чем это казалось их предкам. Мореплаватели открывают Америку. Астрономы доказывают, что Земля наша – всего-навсего большой шар, болтающийся в космическом пространстве. Гуттенбергу удается наконец запустить свой печатный станок, и распространение знаний сразу приобретает массовый характер. Именно Средневековью мы обязаны появлением университетов: в XII – XIV веках возникают Болонский, Парижский, а затем Оксфордский и Кембриджский университеты. Желание сделать жизнь хоть немного комфортней и приятней, труд – производительней, а военное дело – более эффективным приводит к изобретению штанов, рубашек, юбок, пуговиц, очков, спирта, стремян, хомута, арбалета и прочих полезных или приятных вещей.

Не забыв окончательно опыт, накопленный античностью, передовые мыслители Средневековья, несмотря на все тяготы окружающей их жизни, пытаются искать и добиваться гармонии, в том числе и в отношениях между полами. Подчеркнем еще раз: рассматривая какое-либо явление, имевшее место в прошлом, мы можем, естественно, опираться лишь на дошедшие до нас источники. Но при этом не следует упускать из виду то обстоятельство, что источники эти отражают мнения и ощущения лишь определенной (и чаще всего очень немногочисленной) группы людей. А от Средних веков до нас дошли в основном религиозные трактаты и поэзия трубадуров. Что касается религии, то в период Средневековья происходит окончательное становление христианства. И, как это всегда случается, если новая идеология начинает овладевать умами неофитов, адепты ее, норовя довести постулаты этой идеологии до абсолюта, доводят их до абсурда. Что и происходило постоянно с фанатами от христианства, желающими окончательно разделаться с остатками язычества на всей территории Европы.