Учение Оптинских старцев

Да если бы только это одно! У скольких людей относительно безоблачная и полная надежд жизнь терпела крушение, и приходили суровые, на грани человеческих возможностей, испытания. Сколько людей испытывали нравственный надлом, теряли веру во что бы то ни было – смысл жизни, необходимость нравственности, возможность жить достойно.

Старец Никон раскрывает единственный способ избежать любых разочарований – всецело положиться на волю Бога. Тогда мало-помалу изменится не только течение жизни (в благоприятную сторону) человека, но изменится и его система оценок происходящего. «Простое и естественное» – вроде здоровья и благополучия – будет восприниматься как дар благодати и потому надлежаще цениться. Неприятности будут рассматриваться как должное, но не как беспричинное и несправедливое ущемление личности.

И это не «техника релаксации». Это приход в истинное состояние души, в котором душа получает как защиту свыше, так и знание о тайных и явных механизмах ее страдания и исцелении таковых. Короче говоря, во всецелом полагании на волю Божию заключен неискаженный взгляд на человеческую жизнь. Не искаженный иллюзиями и мечтаниями о себе, незнанием духовного смысла пребывания на земле, незнанием того, чем определяется перспектива жизни и смерти человека.

В полагании на волю Божию, в смирении есть угодный Богу путь познания Его воли. Прп. Никон отмечал, что постижение воли Божией доступно чистым по жизни своей и что такие люди получают дар рассуждения, который, по оценке Оптинских старцев, «выше всех добродетелей». И старцы действительно считали, что основа их служения – дар рассуждения, умение распутать клубок противоречий и хитросплетений человеческой жизни, умение ясно изложить суть людских проблем и дать их эффективное решение.

Разумеется, выдающиеся результаты их служения на данном поприще были обусловлены и их другими особенными духовными дарованиями, в частности, даром целительства и вообще чудотворения и даром прозорливости, то есть способности видеть будущие события и распознавать устроение души. Но, в конечном счете, Оптинские старцы все же главной своей задачей видели помощь людям в познании воли Божией, которая (воля Божия) и являлась источником их уникальных способностей чудотворения и прозорливости.

В одном из своих высказываний прп. Никон как бы резюмирует учение Оптинских старцев о познании и исполнении воли Божией:

…Наша жизнь устрояется не самолично, а Промыслом Божиим, успокоение обретается в отречении от своей воли, полного удобства никогда нельзя найти, невозможного Господь не требует от нас и посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его, сподобляя его желанию и образ жизни, если же не сподобляет, значит, оно пока еще для человека не полезно, но во всяком случае сподобляя спасения [1, с. 472].

Глубоко символично было житие последнего из прославленных Оптинских старцев – преподобномученика Исаакия II (Бобрикова) (1865–1938). Он явственно показал, что Оптинские старцы учили следовать воле Божией всей своей жизнью, и если на то есть воля Божия – то смириться перед ней «даже до смерти». Своей мученической кончиной старец Исаакий II это засвидетельствовал.

Также символично и то, что, по некоторым сведениям, был и пятнадцатый Оптинский старец – Амвросий II. Он ушел от нас уже в послевоенное время (после Великой Отечественной войны), когда Оптина Пустынь была закрыта. Жизнь его также протекала большей частью вне этой святой обители, и о ней (о жизни) известно сравнительно мало. Символичность жития Амвросия II заключается в том, что среди русского народа жил Оптинский старец тогда, когда сам народ этого не знал. И тем самым как бы символично открыто было то, что Оптинские старцы не только были, но они есть и будут с нами всегда. Даже тогда, когда мы этого не подозреваем. И потому они по-прежнему учат и будут нас учить следованию воле Божией.

Глава 2. Учение о смирении

Смирение – это путь к Богу. Таково краткое определение понимания Оптинскими старцами сущности смирения. Поскольку путь к Богу лежит через всецелое исполнение воли Божией, то учение о смирении является существенной частью учения Оптинских старцев о познании и исполнении воли Божией. Вместе с тем смирение – это надлежащий образ жизни христианина, в котором достигаются ее цели, независимо от того, протекает ли данная жизнь в монастыре или в миру. Поэтому тема смирения может рассматриваться относительно самостоятельно.

2.1. Путь к Богу

Смирение – это путь к Богу. Оптинские старцы многократно повторяли данное положение и всесторонне раскрывали его смысл.

Первый Оптинский старец прп. Лев говорил так:

…Нам, ищущим спасения, при исполнении заповедей Божиих самонужнейшее есть смирение, которое привлекает к нам Божию благодать и освящает все наши действия, а без оного никакие подвиги и труды не могут нам доставить многожеланного мира, который даровал нам Премилосердый Создатель, глаголя апостолам: мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам (Ин. 14, 27), и о всем приносите Богу благодарение, а паче, воспоминая великия Его к вам благодеяния и милости [2, т. 2, с. 346].

Человек, ищущий спасения и предпринимающий усилия для исполнения заповедей Божиих, не может не видеть, что его действия в этом направлении несовершенны. Все, что делается на земле, делается нескоро и негладко и часто не приносит желаемого результата или далеко не достигает поставленных целей. Само отсутствие значимого результата обычно является источником душевного дискомфорта человека. Но в данном случае речь идет о большем. Насколько несовершенные, а порой и попросту неудачные действия в исполнении заповедей согласуются с волей Божией, благой и совершенной?

Старец Лев разъясняет этот вопрос, говоря по сути вот о чем. Смирение начинается с видения и признания своей немощи в надлежащем исполнении заповедей и терпеливом ожидании восполняющей эту немощь милости Божией. Коль скоро душа человека приняла таковое расположение, Господь ее не оставляет, посылая человеку благодать и освящение его действий. Благодать устраняет беспокойство в душе и наполняет ее миром, дает ей внутреннюю силу и дальше стремиться к исполнению заповедей. Освящение действий человека придает им богоугодный характер, хотя они сами по себе и несовершенны.

Благодать многожеланного мира в душе – это не только отрадное успокоение среди забот и огорчений мира сего. Прежде всего это свидетельство человеку, что он не просто ищет спасения, но идет путем спасения, и идет правильно. Или, говоря непосредственно словами Священного Писания, благодать свидетельствует человеку, что он один из «силою Божию через веру соблюдаемых ко спасению» (Пет. 1, 1:5). Ради обретения спасительной благодати человек готов понести труды и даже подвиги, неизбежно связанные с исполнением заповедей.

Старец Лев, однако, вновь акцентирует, что спасение совершается не делами как таковыми и благодать даруется не по одним трудам и подвигам, но по вере прежде всего. Смирение в этом смысле и есть проявление веры в то, что не сам человек своими действиями, но Господь своей силой совершает спасение и подает помощь человеку в выполнении заповедей. Ибо смирение – это признание своей немощи и ожидание милости Божией. Потому-то без смирения никак не обрести многожеланный мир в душе.

И вот, чтобы обрести и не потерять мир в душе, нужно обо всем приносить Богу благодарение, особенно вспоминая великие Его к нам милости и благодеяния. Благодарение Богу – это своего рода свет смиренной души, возжигаемый в ней милостью Божией. Этот свет рассеивает страсти и омрачения, не дает тьме поглотить мир, пребывающий в душе.

Прп. Лев продолжает:

…Когда не имеете спокойствия, знайте, что не имеете в себе смирения. Это Господь явил следующими словами, кои вместе с тем показывают, где искать спокойствия. Он сказал: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29) [2, т. 2, с. 348].

Спокойствие – это то, в чем являет себя смирение. Неспокойная душа неспокойна страстями и неправедными желаниями, которые ей не удалось усмирить. Сами по себе страсти не стихают, и если на них не найти узду, то они начинают терзать и мучить человека, толкая его к тому, чтобы он стал рабом своего греха, ибо страсть находит свое удовлетворение в грехе.

Прп. Антоний говорит об этом на редкость выразительно:

Отчего несть мира в костех наших, в душе нашей и в сердце нашем? От грехов наших! Оттого, что нисколько не поучаемся в смирении, оттого, что любим очень спорить и доказывать, что мы более других все знаем, оттого, что мы не оставляем разговора с помыслами своими, которые вместо палачей непрестанно мучат нас [2, т. 2, с. 334].

В противоположность этому смирение есть спокойствие в добродетели. Добродетель не терзает душу человека, она дает ей спокойствие от исполнения должного. Должное же – от Господа, в его заповедях. И посему должное, как исходящее от Бога, есть одновременно и благодатное, несущее успокоение душе.

И вот прп. Макарий раскрывает, каким способом в человеке достигается должное и благодатное:

Святые отцы… при всей их святости считали себя хуже всех и под всею тварию, и нас учат сему; и явственно показали, что где только учинилось падение, тамо предварила гордость… [2, т. 2, с. 323].

Прп. Макарий формулирует важнейшее положение учения Оптинских старцев о смирении. По этому учению нет подлинного смирения в человеке, если он не в состоянии считать себя хуже всех. Почему так жестко? Назовем, по крайней мере, три причины, почему это именно так, а не иначе.

Первая причина – необходимость борьбы с помыслом о своей исключительности или о своем превосходстве над другими людьми. Этот помысел ставит нас в крайне невыгодное и опасное положение. По сути, с таким помыслом мы начинаем преувеличивать греховность других людей в отношении нас лично и преуменьшать – до слепоты – греховность нашу собственную в отношении других людей.

Но получаем-то мы воздаяние не за чужие, а за свои грехи. Причем грехи эти оказываются весьма большими, а воздаяние за них, с нашей точки зрения, непомерно тяжелым. Помысел о нашем превосходстве над другими людьми есть то оружие, с помощью которого наш враг желает скрыть ожидающее нас возмездие за греховность и подтолкнуть на грехи еще большей тяжести. Для чего? С тем чтобы сделать возмездие еще более тяжелым, доведя его до точки невыносимости, до той ситуации, когда человек ломается и терпит духовное поражение, отступая от веры.

Так вот, для того чтобы это не произошло, нужно радикально изменить направление своего зрения, ориентировать его исключительно на наши собственные, а не чужие грехи. Нам нужна достоверная информация о том, что с нами происходит. Но мы не сумеем рассмотреть наши грехи, если будем пребывать в иллюзии нашей исключительности и не сумеем избежать падения, которое следует за всяким самопревозношением – ибо «где только учинилось падение, там предварила гордость», и там, где учинилась гордость, всегда воспоследует падение.

2.2. Считать себя хуже всех

Через отношение к себе как худшему из людей мы и получаем доступ к видению всего того худшего, что в нас действительно есть. Столкновение с этой реальной картиной нашей греховности очень болезненно, но полезно. Полезно, прежде всего, потому, что рождает в нас настоящее покаяние, объемлющее все наши грехи. И рождает желание отмаливать эти грехи, не считаясь ни с чем. Подлинное зрение нашей греховности дает нам понимание, что отмаливать свои грехи нужно годами терпеливой молитвы, что положение слишком серьезно, что скорби и испытания на этом пути неизбежны – но сам этот путь безальтернативен.

Вторая причина – это необходимость научиться принимать волю Божию в отношении себя лично, какой бы она ни была. Мы не ведаем, что думает о нас Бог, и не знаем, какое место Он предопределил нам в этом мире. Смирение, как его определяют Оптинские старцы, есть готовность, если Господь изволит, занять худшее место среди людей и даже среди всей твари. Это понимание доносит до людей очень простую мысль: если люди серьезно задумываются о своей духовной судьбе, то они должны понять безальтернативность воли Божией в отношении себя лично. И уметь быть благодарными, если Бог им определил, по их мнению, худшую долю. Потому что эта доля всегда лучше той, которую человек измыслил для себя, но которая никогда не состоится, ибо без воли Бога не состоится ничего.

Третья причина, по которой нужно смиряться, – это понимание того, что смирение исходит от самого Бога, что это Его качество и что по первоначальному смыслу человеческого существования как жизни по образу и подобию Божию человек должен идти путем смирения. Научиться от Господа, ибо Он кроток и смирен сердцем… В этих евангельских словах заключено очень многое. Прежде всего то, что здесь Господь Сам о Себе говорит как о кротком и смиренном Боге. И при надлежащем размышлении мы не можем не увидеть, что сила этого смирения велика. Ибо Господь, являя нам свое долготерпение и готовность прощать наши самые тяжкие грехи, тем самым являет и свое смирение перед своим творением.

Если коротко резюмировать сказанное, то мы придем к следующему. Смирение достигается в духе и жизни через поставление себя худшим из всех, благодаря чему достигаются три цели: (1) отражается губительный помысел о нашем превосходстве над другим ради того, чтобы (2) склониться перед волей Бога, какой бы она ни была в отношении нас лично и (3) тем самым последовать примеру той жизни, которой Господь Сам живет ради нас.

Поэтому смирение действительно состоит в том, чтобы искренне считать себя ниже всех людей и даже всей твари. И тот, кто однажды испытал такое настоящее, подлинное смирение и имел силу духа, несмотря на всю тягость его, до конца своей земной жизни пребывать в нем, тот и явил послушание воле Божией. Ибо Господь и только Господь определяет каждому, где ему быть в веке сем и будущем. И потому любое место, которое определит Бог смиренному человеку, и в веке сем, и в веке будущем, будет принято им как законное. Потому что это закон для человека – принять волю Бога, какой бы она ни была. Как и сам Господь воплотился и смирился до крестной, самой худшей, смерти, ибо такова была воля Бога. Считать себя наихудшим для нас, грешных, – это и есть готовность принять волю Бога во всем возможном ее диапазоне, обращенном к человеку.

Нужно подчеркнуть: учение Оптинских старцев о смирении во всем основано на Священном Писании и Священном Предании. В данном случае можно указать на следующую притчу Иисуса Христа:

…когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя, не сказал бы тебе: уступи ему место; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: друг! Пересядь выше; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится [Лк. 14: 8 – 11].

Здесь Господь как бы говорит всем нам, Его последователям и служителям: будучи избраны к служению, не задавайтесь целью определить место и значение вашего служения среди ваших духовных братьев и сестер. Ибо по греховности вашей вы всегда будете склонны преувеличивать роль и трудов, и молитв ваших. И потому вам не избежать разочарований, когда место, определенное вам Богом в этой жизни, выявится окончательно. Вот и надлежит смиряться, чтобы занять место, уготованное Богом, и не тратить время на бесплодные усилия к обретению не заслуженного нами.

Но принять волю Бога означает встать на путь спасения. И прп. Антоний замечает:

…Без смирения в духе спастися невозможно, а смирению от одних слов научиться нельзя – потребна практика, чтобы кто трепал нас, и мял, и выколачивал кострику <жесткая кора растений>, без чего и в Царствие Божие попасть нелегко, которое многими скорбями обретается [2, т. 2, с. 335].

Без смирения спастись невозможно, но ему нужно учиться. Оптинские старцы говорят не только о том, что смирение – это путь к Богу, но и том, что идти к Богу возможно, если умеешь ходить. То есть речь идет о том, чтобы не только декларировать свое стремление к смирению, не только признавать таковое в качестве нравственной основы своей жизни, но и уметь на деле быть смиренным. «На деле» же означает необходимость опытной проверки способности человека к смирению, то есть требует его пребывания в реальных ситуациях, в том числе и тяжелых, в которых нужно проявить смирение.

В ходе подобных проверок скорбями и напастями, когда кто-то нас «треплет, мнет и выколачивает кострику», мы обыкновенно и познаем меру нашего смирения или, вернее сказать, меру нашего несмирения. Из чего и выявляется необходимость учиться смирению.

Смирение – не искусственный прием, имеющий целью успокоить человека. Оно есть способ увидеть свое реальное положение и принять то неизбежное, что из него вытекает. Причем принять как должное. При таком подходе поведение человека становится адекватным: он не ропщет, не злится на кого-то, не осуждает окружающих и не пытается переложить свою вину на кого бы то ни было. Вот это-та способность видеть ситуацию такой, какая она есть, а также думать и действовать в соответствии с ней и является началом пути к Богу.

Поэтому учиться смирению означает для человека учиться жить настоящей, а не иллюзорной жизнью. Этот прорыв к реальности, к духовному видению мира легко не дается. Нам сложно мыслить о себе как об обычных, ординарных, непримечательных людях. Проблема, однако, в том, что мы такие и есть. И в той мере, в какой мы полагаем себя одаренными или особыми, мы удаляемся от знания себя такими, какие мы есть.

Нельзя быть по-настоящему одаренным, не пройдя путь смирения. Ибо закон гласит: «Всякий дар приемлет смиренная душа от Бога, несмиренная же должна приять от Него смирение». Путь к одаренности лежит через понимание обыденности своего бытия и обыкновенности своего «я» – и их непредпочтительности перед другими. А путь к особой одаренности – полагание себя худшим из всех, ибо в этом заключено совершенное смирение.

2.3. Три степени смирения

Прп. Амвросий показал три степени смирения и, соответственно, три стадии обучения смирению: