Сегодня – позавчера. Испытание огнем

А на перевалочной базе, где я теперь жил, когда надо было где-то переночевать, начались проблемы. Откуда не ждал. Проблемы и у Хозяйки. И проблемы с Неважно. Я ей тут купил дешёвенький китайский (корейский, по названию) смартфон. Цыгане их что-то очень дёшево продают.

– Зачем? – спросила она. Странная она. Надо бы радоваться. Она нахмурилась. Подвоха ждёт?

– Задобрить хотел. Чтоб не смотрела на меня как на вошь.

Я теперь тут был полноправным жильцом. У меня был ключ от входной двери, я помогал в уборке по дому и «вносил квартплату». Так я это называл. Помогал, в общем, немного. К чему я это? А, в общем, я уже был «дома», когда пришла Хозяйка. Она задержалась и пришла заплаканная. Она, конечно, пыталась это скрыть. Но тщетно – и я, и дочь увидели.

– Что случилось? – спросил я.

– Опять он? – спросила Неважно одновременно со мной.

А вот это интересно! Я уставился на подростка, но она, поняв, что сболтнула лишнего, убежала в свою мышиную норку, куда вход мне заказан.

Вечер был испорчен. Неважно носа не показывала, Хозяйка тупила. Слова не вытянешь. Дождавшись, когда она пошла в душ, я вломился в ванную, вырвав шпингалет (там шпингалет-то!).

– Что ты делаешь? Уйди! Пошёл вон!

Не обращая внимания на её истерику, я её крутил и так, и сяк, рассматривая. Синяки на руках, шее, груди, бёдрах.

– Кто это сделал? – спросил я.

Она меня не слышала. Билась в истерике.

– Кто это сделал? – заорал я ей в лицо. Но даже крик не пробился до неё.

Я отпустил её, повернулся. В дверях стояла с воинственным видом, между прочим – с молотком в руках, и огромными глазищами (голубые, оказывается) Неважно. Я отобрал у неё молоток:

– Поранишься.

Сжал за плечи, приподнял, переставил, прошёл, отпустил.

– Успокой мать.

И ушёл. Не люблю истерик. Особенно у женщин, которые тебе безразличны.

Я сидел у подъезда на вкопанной покрышке, курил. Подошла Неважно, села на соседнюю покрышку:

– Дай закурить!

– Перетопчешься.

Я докурил сигарету, раздавил бычок о покрышку, закурил ещё одну.

– А у тебя нет семьи?

– Не ипёт!

– А зачем ты спросил, зачем тебе знать – кто это сделал? – наконец спросила она.

– Надо. Кто он? Ты ведь знаешь. Говори!

– Зачем тебе?

– Я любопытный. Ну?!

– Начальник отдела физлиц, – выдохнула она, закрыв лицо руками, а руки на колени, вся сжалась, будто бить её буду. Что за реакция шизанутая?

Она была в том же халате. А телефон-то она успела из коробки вынуть. Вот он, в кармане лежит. Современные телефоны такие большие, широкие. Не как «Нокии» первые, но всё же. Я достал смартфон, запустил интернет, поисковик, нашел её организацию, структуру, персонализацию. Узнал фамилию. Поиск по фамилии вывел меня на одну из соцсетей. Вот и фото.

Неважно уже с интересом следила за моими манипуляциями.

– Он?

– Он, с…

– Ну-ну, некрасиво так на уважаемого человека, примерного семьянина.

– Да он!..

– Читай сама. Вишь, как красиво расписано. Ладно. Пора мне. Иди в дом, простынешь ещё.

Я ждал его. У его машины. Японец С класса. Ничё так. А стоянка эта, кстати, не оборудована видеонаблюдением. Но я всё равно шлем не стал снимать. А рядом с его машиной удачно стоял «уазик».

Я проколол все четыре колеса, сигнализация не сработала. Пришлось монтировкой высадить лобовое стекло. Вот тогда она и взвыла. Я отошёл за УАЗ.

Летит, летит, причитает. Встретил его подсечкой, свалил и стал бить. Больно, методично. По мягким тканям, по суставам, по почкам-печенкам, не трогая лицо.

– За что? – разобрал я среди его криков.

Я наклонился к нему и прямо сквозь затемнённое стекло шлема спросил:

– Приятно?

– Нет, не надо!

– А женщин бить и насиловать приятно?

– Нет, вы ошиблись, я никого не насиловал!

Я отходил его ногами.

– Вспомнил?

– Она сама! – завизжал он. – Сама! Ей так нравится!

Тут я засомневался – а мы вообще об одной и той же думаем?

– Кому нравится? Как её имя?