Дерево Судьбы

– А все что неправильно, уменьшает наш срок пребывания на этой земле.

– Откуда у вас такая философия? – спросил меня Маршаль.

– Из жизни. Я же уже говорил вам, что я солдат. За двадцать лет службы я побывал на нескольких войнах. Воевал с японцами Тихом океане. Принимал участие в боях с фашистской Германией. Самое интересное знаете в чем?

– Нет. И в чем же? – переспросил он меня.

– За время всех моих боевых действий я не получил ни одного серьезного ранения. Да, да. Не удивляйтесь.

– Помните, я говорил вам, что высаживался в Нормандии в июне сорок четвертого года? Я тогда командовал ротой. Так вот. От моей роты в сто двадцать человек в живых осталось только десять. Это были такие же счастливчики, что и я. У нас не было ни одной царапины. Я тогда подумал, что нам везет, но оказалось везением здесь и не пахнет. Просто тогда было не время им и мне умирать. Из этих десяти до конца войны дошли двое. И я в том числе.

За оставшиеся месяцы войны я два раза заменил численный состав роты. Кто-то погибал, кто-то был ранен. Я много думал, почему мне так везет. И, в конце концов, пришел к выводу, просто мое время еще не настало. Мне написано на роду выжить в этой мясорубке, второй мировой войны и встретить свой конец где-нибудь еще.

Вы знаете, я был на Эльбе, во время встречи наших войск с Советскими. Мы тогда устроили хорошую пьянку с их офицерами. И там я познакомился с одним капитаном. Он, как и я командовал ротой. И во время нашего застолья он рассказал мне, что он тоже несколько раз сменил состав своей роты, а сам не получил не одной царапины. Мы тогда с ним обнимались и спрашивали друг друга, для чего судьба нас хранит, но так и не смогли ответить на этот вопрос.

Надеюсь, я ответил вам на ваш вопрос о судьбе.

– Да спасибо за подробный ответ. Я не просто так задал вам его. Я тоже хочу вам рассказать о судьбе и хранителях ее, но только не сейчас, а немного попозже.

– Были ли мы в храме Ник Пин?

– Нет, пока еще не довелось – ответил я.

Тогда он посоветовал мне побывать там завтра и осмотреть его хорошенько, а потом рассказать ему о моих ощущениях от увиденного. Я, конечно, согласился, не понимая, зачем ему это и на следующий день, попросил Квона проводить меня к этому загадочному храму.

Оказалось, что храм расположен на острове на территории небольшого барая. Барай – это искусственное водохранилище, которое наполняется водой в сезон дождей.

Сейчас, как раз уровень воды в нем сильно упал, и к храму можно было подойти по земле, что мы и сделали.

Храм меня не сильно впечатлил. По сравнению с Байоном, или тем же Та-Промом, он был очень маленький. Я попросил Квона рассказать о нем поподробнее. Что он и сделал с превеликим удовольствием.

Этот небольшой, искусственный островок, квадратной формы, в 300 метров длины, заключал в себе главный четырехугольный водоем со стороной в 70 метров, с четырьмя меньшими водоемами по 25 метров каждый, ориентированными по сторонам света. В центре главного водоема находился крошечный круглый остров диаметром 14 метров, в центре которого было расположено святилище. Само святилище в центре острова представляло собой цветок лотоса, вырастающего из водной глади. Два нага,[1 - Наги – змееподобные мифические существа в индуизме и буддизме. Изображаются с человеческим торсом и человеческой головой, укрытой сверху веером змеиных голов. В камбоджийском искусстве наги, изображались с девятью головами.] опоясывали всё основание круглого острова. Из-за них он и получил название Ник Пин. Ведь слов Ник или Ниак и обозначает Нага. А слово Пин – это остров.

Квон рассказал, что из записок Жоу Дагуана, китайского посла в Ангкор, который был здесь в тринадцатом веке, известно, что святилище было полностью покрыто золотом. Мне оставалось только догадываться о том, как оно выглядело в сезон большой воды, когда все основание острова затоплялось, и из воды поднимался золотой лотос.

Рядом с островом сохранилась статую лошади обвешанная маленькими фигурками людей.

Как рассказал мне Квон, это изображение бодхисатвы Авалокитешвары, превратившегося в коня по имени Балах, спасающего купцов с острова Цейлон от лап голодных людоедов.

По словам того же Квона этот водоем представляет собой изображение священного гималайского озера Анаватапта, известное своими целебными свойствами и как источник четырех больших рек, выходящих через рты льва, слона, лошади и вола. Изображения, которых были нанесены на стены маленьких часовен, расположенных по сторонам света от центрального святилища.

Все это было очень красиво и захватывающе. Я долго любовался этим небольшим храмом, записывая то, что мне рассказал гид.

Но все когда-нибудь заканчивается и хорошее, и плохое. Так закончилось и мое путешествие по Ангкору в сопровождении такого замечательного гида.

Я ночевал последнюю ночь у Маршаля. Завтра приходил пароход, на котором я должен был вернуться в Пномпень. Вечером после ужина мы сидели со смотрителем на веранде, курили сигары, пили коньяк и вели неторопливую беседу. Вернее, говорил хозяин. Я просто слушал и старался запомнить его слова.

Наконец, когда Маршаль на некоторое время замолчал, задумавшись, я спросил его.

– Для чего вы хотели обратить мое внимание на храм Ник Пин? Не понимаю. Да он замечательный, в нем есть какая-то изюминка. Но он далеко уступает другим более крупным храмам во всем. Так почему вы привлекли мое внимание именно к нему?

Он несколько минут молчал, задумавшись. Потом встал и, принеся свои извинения вышел. Я немного удивился такому поведению хозяина, но решил молча ждать продолжения.

Через некоторое время он вернулся и протянул мне несколько фотографий.

– Посмотрите на них. Видите, что- то необычное?

Я принялся внимательно изучать представленные снимки.

На них было запечатлено небольшое каменное строение. С одной стороны, в нем была видна дверь. Но самое интересное было в том, что все это строение опутывали корни могучего дерева. Диаметр его превосходил ширину самого строения. Казалось, что этот гигантский ствол вот-вот, раздавит его своей массой.

Я несколько минут пытался понять, что изображено здесь. Наконец у меня мелькнула мысль, и я очень удивился ей. Однако взглянув на хозяина дома, с любопытством глядевшего на меня, я понял, что она не такая уж и сумасшедшая. Поэтому прямо спросил Маршаля.

– Это что, действительно святилище Ник Пин?

– Вы молодец. Правильно догадались. Это действительно Ник Пин. Именно так он выглядел до 1935 года. Не правда ли, впечатляющее зрелище?

Я согласился с ним. Действительно вид этого дерева, выросшего прямо на вершине храма, внушал какое-то потустороннее, мистическое уважение. Было не понятно, как оно там держалось и не падало. Ведь оно во много раз превосходило в размерах само святилище.

– Есть одна история, связанная с этим местом. Хотите послушать?

– Еще бы. Конечно, хочу. Ведь судя по этим фотографиям это нечто необычное. И как-то связано с нашим разговором о судьбе и ее хранителях – только и сумел ответить я. – Я вас слушаю.

– Это произошло больше двадцати лет назад. В начале двадцатых годов. Сюда в Ангкор приехал мой знакомый индолог, Сильвен Леви. Он очень хорошо разбирался в санскрите, поэтому и приехал суда заниматься расшифровкой надписей на стенах различных храмов. Мы проработали с ним вместе несколько месяцев. Очень сдружились. Он был очень хорошим профессионалом, а товарищем был еще лучшим. Я многому от него научился. Хотя и сам обладаю большими знаниями по индийской культуре.

Он почти всегда уходил работать в одиночестве, максимум брал с собой одного носильщика. Мог вообще оставаться у выбранного храма неделями, и жил рядом с ним в палатке, чтобы не тратить время на возвращение домой.

Я привык к его методам и поэтому не мешал ему. Однажды ко мне пришел его носильщик и сказал что, по его мнению, Леви заболел, и он думает, что ему нужна помощь. Услышав эту новость, я немедленно отправился к нему, чтобы узнать, что случилось.

Автомобилей тогда не было. Я в основном передвигался на слонах. Это очень удобные животные для таких перемещений. На него можно было сразу погрузить много оборудования и продовольствия.

Так вот, взяв двух слонов с их погонщиками, я отправился искать нашего индолога и нашел его в храме Ник Пин. Его состояние мне очень не понравилось, и с первого взгляда я решил, что ему действительно нужна помощь.

Была зима. Барай пересох, и мы смогли подойти к Ник Пину вплотную. Тогда он еще не был отреставрирован. У меня все не доходили руки до него. Храмов было много, а рабочих очень мало. Ведь как вы знаете, реставрация – это была очень трудная задача.

Так вот. Наш индолог сидел возле часовни лошади и пристально рассматривал фикус, который рос на центральном святилище. Дул небольшой ветерок, листья фикуса шелестели, а Сильвен сидел и не сводил с него взгляда, как будто в трансе.

Ему было тогда около шестидесяти лет, в общем, не старый еще человек, но выглядел он в тот момент ужасно. Создавалось впечатление, что этот фикус вытягивал из него жизнь, каплю за каплей. Он старел буквально у меня на глазах. За те несколько минут, что я наблюдал за ним, у него на лице появились новые морщины. Глаза начали вваливаться. Я понял, что надо спасать Леви, иначе я рисковал остаться здесь уже с его трупом или мумией.

Подойдя к нему, я окликнул его. Он меня не слышал. Он был где-то далеко, в каком-то другом мире. Тогда я просто взял его за плечи и начал трясти. Сначала не было никакого эффекта, но через минуту в его глазах появилась осмысленность и еще через некоторое время он очнулся.

Леви напоминал, проснувшегося человека, который никак не поймет где он, и кто рядом с ним. Но вскоре он начал возвращаться к нам. Глаза приобрели осмысленность, и я понял, что он меня узнал.

– Сильвен. Ты узнаешь меня? – спросил я его.

Он закивал в ответ.

– Как ты себя чувствуешь?