33 марта. Приключения Васи Голубева и Юрки Бойцова

И чем дольше присматривался Вася к дедушке, тем больше ему казалось, что он его знает, видел где-то. И характер у него знакомый – любит обязательно с кем-нибудь поспорить, читать нотации, словно он умнее всех.

«На кого же он похож? И потом, что за атомки? – с тревогой думал Вася. – Неужели, пока я замерзал, начали сбрасывать атомки? Да нет, что-то непохоже – всё очень спокойно…»

– Да разве только атомки! – горячился меж тем Женька. – Я и сейчас, на этой самой машине, поеду куда хочешь – по любой дороге.

– Маловат ещё. Маловат, – отвечал дедушка.

– Ну так что ж, что маловат? Но зато я умею! – продолжал кипятиться Женька. Он схватил Васю за руку: – Вот пойдём посмотрим, как всё это просто. Пойдём, пойдём!

Глава девятая

Живое привидение

Женька потащил Васю в кузов автомобиля. Мягкие сиденья, обитые прохладной, похожей на кожу тканью, едва заметно светились. В щиток электронки был вделан небольшой экранчик, а подле него блестящий диск – почти такой, как на телефонах автоматические измерительные приборы и спидометр. Словом, если бы не телефонный диск, можно было бы подумать, что Вася сел в обыкновенное такси.

Хлопнули дверцы, Женька уселся за обыкновенный руль и сейчас же опустил шторки на стёклах. В кузове стало призрачно светло.

– Это я ночь сделал, – пояснил Женька, – чтобы были самые большие трудности.

Вася с недоумением осматривался. И ветровые, и боковые стёкла были закрыты, а всё вокруг светилось, отражаясь на никеле телефонного диска. Светились сиденья, светились приборы, светились шторки. Голубовато-зелёные лучи сливались с синеватыми и розовыми, и всё вокруг было залито чистым, мягким, будто предутренним светом.

– Как это… так получается? – крутил головой Вася, разыскивая хоть одну лампочку. Но её не было.

– Что – получается? – удивился Женька.

– Да вот что светло? А лампочек нет…

– Ну, это же очень просто! – воскликнул Женька. – Стеклянная покрышка сиденья пропитана светящейся краской. Как же её… лю… люми… Дедушка! – крикнул Женя и открыл дверцу. – Как эта краска… ну светящаяся… называется?

– Какая краска? – спросил дедушка.

– Ну вот которой сиденья пропитаны. Что внутри всё покрашено.

– А-а! Люминофорная. А что, Вася не знает, что это такое?

– Не-ет, – смутился Вася, – не знаю.

– А я тебе напомню. Когда ты приехал из Иванова от бабушки, ты рассказывал, что видел спектакль «Зайка-зазнайка». Помнишь?

Вася вспомнил. Действительно, когда он был ещё в четвёртом классе и ездил к бабушке на каникулы, он видел в Иванове, в Театре музыкальной комедии, удивительную декорацию. На сцене, в ярком свете огней, стояли обычные грубоватые, размалёванные полотняные деревья. Над мочальной травой росли невероятные деревянные грибы, дымил покосившийся фанерный домишко хитрой лисы, завоёванный Зайкой-зазнайкой. Пьеса была смешная, музыка – весёлая, и Вася заметил убогую декорацию только дважды: когда открывался занавес и когда он опускался.

Но вот занавес открылся снова, огни погасли, в зале наступил такой мрак, что нельзя было увидеть даже вытянутого к сцене соседского носа. А на сцене начались настоящие чудеса. На каждой травинке сверкала свежая капелька росы, каждый гриб светился своей удивительной краской, каждый листик на деревьях, каждая ягода на кустах переливались искрящимися голубоватой и розовой, зеленоватой, как изумруд, и алой, синей и жёлтой красками. А дом хитрой лисы! Не только резные наличники на окнах, не только карнизы и петухи на крыше, а даже брёвна, каждый сучочек в них горел, сверкал, переливался и лучился.

И этот непостижимый, мягкий, удивительно красивый свет заливал всю полянку, на которую, крадучись, вышли лиса и волк. Их глаза горели, их шкуры переливались.

Васе показалось, что на лесной поляне жили настоящие зайцы, живые лисы и волк. И то, что они говорили человеческим языком, Васю не удивляло – они не могли не говорить, не могли не петь на такой чудесной лесной полянке, среди таких необыкновенных грибов и цветов.

Это была настоящая сказка, ставшая настоящей правдой. И всё это сделала удивительная, светящаяся в темноте люминофорная краска.

Вася вспомнил, как он рассказывал об этом спектакле и об этой краске в кружке «Умелые руки». Ребята не верили ему, а он сердился и пытался доказать, что не сочиняет ни крошечки. Но Женька Маслов оборвал его:

– Короче говоря, ты всё врёшь, а попросту – брешешь!

Все рассмеялись, а Вася покраснел и стал с ещё большим жаром отстаивать правду. Но чем больше он уверял и доказывал, тем меньше ему верили и тем откровенней смеялись. А больше всех Женька Маслов.

Всё это вспомнилось и промелькнуло в голове в одну секунду, а уже в следующую Вася подумал:

«Но откуда знает этот странный старичок, что я видел в Иванове?»

Ответ, который напросился сам по себе, ужаснул Васю. Женька Маслов был круглолицый, краснощёкий, со вздёрнутым, задиристым носом и светлыми глазами… Всё как у этого старичка. Внутренне холодея от страха, Вася уже не рассматривал машину, уже не думал об удивительных светящихся красках. Он спросил Женьку:

– Слушай, а… а как твоя фамилия?

– Моя? – беззаботно переспросил Женька. – Маслов.

Вася подскочил и чуть отодвинулся. Если бы он не был пионером и верил в привидения, он бы обязательно сказал: «Чур меня! Растворись! Исчезни!»

Перед ним действительно сидел почти что Женька Маслов. Почти, но не совсем. Он был тоже курносый, тоже вихрастый, и глаза у него были светлые, и лицо круглое, и щёки пылали.

«Что же со мной делается? – беспомощно подумал Вася. – Куда и как я попал? Это Женька Маслов. Но не тот. Он похож, но это не тот. Но ведь этот тоже Женька Маслов из двадцать первой школы, но из третьего класса. А тот Женька Маслов сейчас в пятом. Ведь вчера… или когда-то, я уже теперь ничего не понимаю… я толкнул его двойным ударом, и он покатился по всему вестибюлю. Но если это тот, тогда где же я? В прошлом или в будущем? Будем рассуждать логически. Ведь тот Женька Маслов действительно учился в третьем классе, когда я жил в Чите. Но тогда он меня не мог знать. А когда он перешёл в четвёртый, я поступил в двадцать первую школу, в пятый класс, и он меня узнал. Тогда, рассуждая логически, я попал в прошлое, отстал на целых два года. Но если это так, то почему дедушка знает то, что я видел в Иванове? Ведь Женька тогда меня ещё не знал, и он не мог поэтому рассказать дедушке…»

Логика окончательно отказала Васе. Видно, он был очень огорчён этим, потому что Женька Маслов вдруг посмотрел на него, испуганно поморгал и стал задом выбираться из машины. Что он говорил дедушке, Вася, конечно, не знал, потому что решал страшно сложный вопрос. Кто же, в конце концов, Женька Маслов и что произошло с ним самим?

– Вечно ты всё разболтаешь! – возмущался дедушка. – Ведь попросил как человека, ведь говорил же: помолчи! Нет, всё по-своему! Я же тебе сказал: здесь тайна.

– Вася, брось ты возиться с машиной, – сказал дедушка ласково и заискивающе, как говорят люди только с больными или когда хотят что-нибудь выпросить. – Электронка от нас не уйдёт. Пойдём лучше рыбу ловить.

Вася с ужасом смотрел на дедушку, на его чуть вздёрнутый нос, на всё ещё румяные щёки в старческих прожилках, и не двигался с места. Он даже думать как следует не мог, а всё только спрашивал самого себя:

«Который из них – внук или дед – Женька Маслов? Что же со мной случилось?»

Дедушка взял его за руку и осторожно, но настойчиво потянул на себя. Вася покорился и вышел из электронки. Его уже не интересовали ни телефонный диск на щите машины, ни атомки, ни даже Тузик, который мирно ощипывал молодые древесные побеги и изредка довольно похрюкивал. Как будто сонный, пошёл Вася рядом с дедушкой, даже не удивляясь, что его ведут на реку, даже не замечая взглядов: сожалеющих – Ленки, испуганных – Женьки, укоризненных и заботливых – дедушки. Он всё думал об одном: кто же из двух Женька Маслов? И эта мысль была такой въедливой и вредной, что, наверно, со стороны казалось, что Вася не совсем в своём уме…

Над ним, попискивая, заплясали комары, впереди тихонько позванивала струями быстрая горная река.

Глава десятая

Рыбий концерт

Река бежала по камням, тихонько и ласково булькая в прибрежных кустах краснотала. Солнце серебрило её, а тёплый ветерок с севера согревал. Было очень тихо и очень приятно. Но комары…

Вначале Вася даже не замечал их, но когда один, самый жадный, впился ему в шею и стал быстро наливаться кровью, Вася машинально изо всех сил хлопнул себя рукой по шее. Стайка комаров поднялась повыше, но потом снова опустилась, мешая Васе сосредоточиться: он всё ещё думал, всё ещё старался разгадать тайну Женьки Маслова, но уже стал кое о чём догадываться и замечать, что делается вокруг.

Дедушка и Лена возились с каким-то ящиком. На нём было множество кнопок, ручек и даже вольтметр. От ящика тянулись провода: один – к машине, другой – к берегу реки. Тот провод, что тянулся к реке, оканчивался металлической катушкой. Женька внимательно осмотрел её и, размахнувшись, забросил в воду. Подошёл дедушка, покачал головой и сказал:

– Далеко кинул. Рыбу нужно ближе собирать. – И подтянул катушку за провод поближе к берегу.

Лена ещё возилась возле ящика. Женька подбежал к ней и закричал: