Красота по-русски. Роман

– Андрей…

– Что Андрей? Мне иногда кажется, что ты со мной обращаешься как с какой-нибудь игрушкой.

Тефтелин запел, пританцовывая в стиле буги-вуги:

– Просто я игрушка, просто я игрушка для тебя.

Просто я игрушка, что прожить не может не любя.

Не любя…

Василиса засмеялась.

– Вась, ну чего, когда прекратишь издеваться надо мной?

– Андрей, ничего не могу обещать.

– Коварная женщина. У тебя видимо кто-то появился?

– Андрей.

– Что, Андрей? Трудно сказать что ли? Я всё понимаю. Так и скажи, у меня появился мужчина.

– Андрей, не в этом дело; мне надо разобраться в самой себе и для этого нужно время.

– Может быть я тебе помогу?

– Не надо.

В пятницу вечером Василиса встретилась с Борисом в маленьком кафе в центре Москвы. Они разместились за маленьким круглым столиком у окна. Борис был одет скромно, но аккуратно: светлая рубашка с коротким рукавом и джинсы.

Василиса положила на столик букет ромашек, подаренных Борисом, рядом с двумя бокалами белого вина.

– Почему ромашки? – спросила Василиса.

– Это очень по-русски. Они похожи на тебя.

– Чем?

– Есть в них какая-то светлая энергетика.

– И это всё? Я думала, что ты скажешь, что они такие же красивые, как и я.

Борис усмехнулся.

– Зачем говорить об очевидных вещах.

– Я закурю. – Василиса достала из пачки тонкую сигарету. – Ты не куришь?

– Нет.

– Почему?

– Жалко себя любимого.

– Как же современные мужчины любят себя.

– Это ерунда. Посмотри вокруг.

В кафе сидело много мужчин с одутловатыми от алкоголя лицами, болезненным видом и большими животами.

– Я не это имела в виду. Я подразумевала любовь к себе в широком смысле. Чтобы любить себя не достаточно заботиться о своём теле.

– Это очень по-русски пренебрегать своим здоровьем во имя непонятно чего. Тело и дух связаны. Если дух не здоров, тело также приходит в негодное состояние.

– Ого, да ты философ.

– Возможно. Что в этом плохого? Умным быть совсем неплохо, если правильно пользоваться своим умом. Тогда не будет горя от ума.

– Я раньше не замечала в тебе таких склонностей к философии.

– Раньше ты меня вообще мало замечала.

– Ты был таким скромным.

– Вовсе нет. Скорее я никогда не был тусовщиком и заводилой в компаниях. Это вовсе не говорит о скромности. В сущности своей я большой наглец.

– Ого. В чём это выражается?

– Ты хочешь это узнать?

– Ну. – Василиса затушила окурок в пепельнице и взяла паузу. – Если да, то что?

– Тогда потребуется некоторое время, чтобы тебе познать всю мою наглость. Впрочем, я не против ускорить процесс такого рода познания.

– В таких случаях о женщинах судят, как о шлюхах. Не так ли?

– Кто судит?

– Мужчины.

– Откуда женщины могут знать, что мужчины думают о женщинах. Все мужчины разные.

– Ты был женат?

– Был.

– Дети?