Как наркотик. Сценарий

– Вы, Семён, заблуждаетесь, когда думаете, что все провинциалы только и мечтают о переезде в Москву.

– А, что разве – это не так?

– Нет, конечно. В провинции жизнь похуже, зато поспокойнее.

– По тебе видно. Движения у тебя очень медленные, но ничего я из тебя сделаю человека. Я сам когда-то приехал в Москву из Омска.

Владимиров уселся за стол и положил перед собой папку.

– Вот – это кое-какой материал по теме. По теме. Тема такая. Три чиновника из министерства химической промышленности за взятку дали лицензию на производство и продажу удобрения одному нечистоплотному бизнесмену. Удобрение оказалось вредным и нанесло большой ущерб фермерам и колхозникам, которые им пользовались. Чиновников посадили. Да ты наверно читал об этом деле в газетах? Дело об удобрениях. И ещё нужно подумать о названии фильма. Название сам понимаешь должно звучать. Название – уже само по себе реклама. Ну, не мне тебя учить.

Владимиров встал, достал из внутреннего кармана деньги, отсчитал три купюры и положил их на стол.

– Это тебе на первое время. Триста евро. Учти, их придётся вычесть из двух тысяч: твоего гонорара. Ну, ладно, осваивайся пока, а я поехал, у меня ещё много дел.

Муромов сидит за столом перед ноутбуком, думает. Муромов курит на балконе. Муромов смотрит в окно. За окном темнеет. Муромов стоит перед столом. На столе ноутбук. На экране ноутбука чистый лист.

Муромов в квартире. Он сидит на кровати, набирает номер на сотовом телефоне.

В квартире Муромов и Владимиров. Муромов сидит на кровати. Владимиров стоит.

– Ничего у меня не получается, – говорит Муромов.

– И с названием?

– И с названием. Есть кое-какие идейки, но это всё так, ерунда.

– Например?

– «Химики» или «Стервятники».

– В самом деле ерунда. Хотя «Стервятники». «Стервятники». Это креативно. Хорошее название для фильма, имеющего коммерческий успех. Давай – это будет рабочим названием фильма. Мне нравится.

– Ага. Осталось только написать сценарий.

– Мне не нравится этот пессимизм. Ты напишешь сценарий.

– Откуда такая уверенность?

– Я знаю людей. Я вижу, что ты сможешь.

– Боюсь, Семён, твои психологические уловки тут не помогут. Я не знаю, что писать.

– Это ты себе вбил в голову. Ты написал сценарий фильма, который получил приз, первый приз; и не можешь написать сценарий о каких-то проворовавшихся чиновниках. Это для тебя должно быть плёвым дельцем. Илюш, успокойся и начинай работать. Я верю в тебя.

– Семён, мне кажется – это тупиковая тема. Здесь не о чем писать. Чиновники берут взятку. Чиновников за это посадили в тюрьму. Всё. Вот и вся история. Что тут ещё можно придумать?

– Если бы я знал, сам писал бы сценарии и давно стал миллионером.

– Семён, мне кажется, я влез в авантюру. У меня ничего не получится.

Возникла пауза. Владимиров немного прошёлся по комнате.

– Поехали, я хочу тебе показать кое-что.

Владимиров и Муромов подъехали на автомобиле ко ВГИКу. Владимиров сидел за рулём.

– Смотри на этих людей, на этих молодых людей, не просто смотри, смотри на эти глаза, – говорит Владимиров. – Смотри, как горят эти глаза.

– Глаза, как глаза.

– Нет. Нет. Они горят. Почему горят? Потому что эти люди хотят попасть в особый мир, мир кино. И попадут из них в этот мир только единицы. Остальных сломает жизнь.

– Почему?

– Большинство захочет остаться в Москве, захочет попробовать ещё раз пробиться в этот сказочный мир кино. Ведь так хочется жить в сказке. Но вход туда открыт не для всех. Кто-то становиться проститутками, кто-то идёт сниматься в порно, кто-то пробует заниматься каким-нибудь честным ремеслом. И всё равно он сломан, раздавлен, потому что не попал в этот заветный мир. Поехали, я тебе покажу ещё кое-что.

Муромов и Владимиров ходят по павильону, где снимают кино. Мимо них прошла актриса загримированная в фрейлину.

– Да это искусственный мир, абсолютно не настоящий, – говорит Владимиров. – В этом мире нет скотства реальной жизни, нет её смердящих язв. Каково прожить жизнь в таком искусственном мире, будто в сказке? Вон посмотри на него.

Владимиров указал на актёра, сидевшего в кресле. Гримёрша наносила ему грим.

– Это же бог, бог нашего времени. Если посмотреть на него вблизи, то увидишь постаревшего раньше времени не очень приятного внешне мужчину. Но ведь бабы не дают ему прохода. Почему? Потому что все смотрят телек или ходят в кино. Люди с экрана стали богами и некоторые бабы готовы отдаваться им просто так, потому что для них это боги. Знаешь у него, сколько подружек, готовых прийти к нему по первому его зову? И почти каждая знает, что она у него не единственная. Вот так живут современные боги. Это же параллельный мир. Чудо. Такого никогда не было в истории. Разве были времена, когда артисты были первыми людьми в обществе? Не было. Ну, кто может с этим соревноваться? Военные, совершающие подвиги? Сейчас это мало кому интересно. Нобелевские лауреаты? Кто о них вообще что-то знает? Ну, покажут после вручения премии два дня в новостях, а потом о них все забудут. Мы с тобой сейчас находимся в месте, где живут и работают первые люди. Неужели тебе хочется обратно в мир грязи и пошлости. Не будь дураком, Илья. Если захочешь, ты сможешь написать этот чёртов сценарий, чтобы остаться в этом мире. Добровольно мало, кто покидал этот мир. Это как наркотик. Стоит подсесть на этот наркотик кино и слезть с него уже трудно.

– Ну, ладно артисты – это боги. А мы – сценаристы? Что мы?

– Сценарист – это главный человек в фильме. Он его придумывает. Правда мало, кто помнит и знает сценаристов. Это конечно несправедливо. А возьми Мережко или Охлобыстина. Снимаются же. Вот станешь культовым сценаристом, и тебя снимут.

Муромов стоит у окна в своей квартире.

Квартира, где живёт и работает Муромов. Муромов расхаживает из стороны в сторону. Владимиров сидит за столом, пьёт кофе. Рядом с чашкой лист бумаги: синопсис сценария.

– Я придумал. Главное в фильме будет идея, а не сюжет, – говорит Муромов. – Чиновники-взяточники ради наживы убивают мать-природу. У главаря банды чиновников-взяточников конфликт с матерью. Мать мало им занималась в детстве. Она очень любила мужа в ущерб любви к сыну. В сценарии я сделаю много символов. Около министерства газон, на котором никак не может прорасти трава, привезённая из заграницы. На даче, где один чиновник отдыхает с семьёй, на подоконнике завяли цветы. Чиновник и бизнесмен в парке на скамейке обсуждают размеры взятки и способ её получения. Рядом со скамейкой на земле лежит мёртвый голубь. Как?

Владимиров вздыхает.

– Это по духу близко к Венецианскому фестивалю или даже к Каннам наверно, – говорит Владимиров. – У тебя хорошо получается придумывать истории для фестивалей. Но это не тот случай. Я прочитал твой синопсис. Это не то, что нужно нашей кинокомпании. Вдумайся. Тема: чиновники-взяточники и дело с опасными удобрения. Это свежая тема. Народу это интересно. Пока. Поэтому народ наверняка пойдёт в залы, чтобы узнать что-нибудь ещё об этой истории. А какие истории народ любит? Народу нужен экшн и секс. А в твоём синопсисе я совсем не вижу секса. Илья не обижайся, но синопсис придётся переделать.

Муромов печатает текст на ноутбуке. Звонит его мобильный телефон.

– Илья? – Муромов слышит в трубке мужской голос.

– Да.

– Это Павел Чумаков. Я хотел пригласить тебя сегодня на вечеринку. Мне Семён дал твой номер телефона.

– Не знаю, смогу ли я. У меня много работы.