Функция. Часть 3

– Понятия не имею.

Забрался на заднее сидение «Peugeot» и махнул рукой, поехали, мол.

Жертву легионеров я решил называть просто Пиратом. Захар называл его имя, но в нем было столько согласных, да еще и через и приставку «ибн», что я попросту выкинул его из головы. Да и кто он мне, чтобы имя запоминать? К концу дня с высокой степенью вероятности он будет лежать на песке с простреленной головой, так что не все ли равно, как его звали.

Добирались до его поместья мы долго, хотя шеф-капрал и уверял, что это недалеко. Но – у меня уже присказка такая засела в голове – это же Африка! Тут все небыстро. И закон Мерфи срабатывает чаще, чем в других местах на планете. Скорее всего, так было и до прибытия функций.

Через тридцать километров кончилась дорога. В прямом смысле. Вот она вилась между холмов, которые, чем дальше от побережья, тем становились выше, и вот ее нет. Будто строителям внезапно наскучило это дело и они ушли в длительный загул.

Захар, видя мое недоумение, сказал, что Пират – параноик и добраться к нему на машине не получится, только по воздуху или пешком. А еще, добавил он, вокруг поместья есть минные полосы, но мне о них волноваться не стоит, легионеры уже проложили среди них проходы. Это окончательно убедило меня в том, что шеф-капрал планировал экспроприацию давно и хорошо к ней подготовился.

Некоторое время мы еще двигались по бездорожью, но скорость снизили серьезно, где-то до двадцати-тридцати километров в час. А потом и вовсе оставили транспорт, чтобы не выдать себя шумом моторов. Последние пять километров мы прошли пешком, причем я, памятуя о минных полях, был вынужден придерживаться той же скорости, что и легионеры.

Только в полной темноте мы вышли к поместью. Сапер провел меня в очищенный от мин проход, и я, приблизившись, насколько было возможно, чтобы не выдать себя, просканировал объект.

– Функций нет, – сообщил я через минуту, вернувшись к легионерам. – Действуем как договорились.

Десятый день после Вторжения

Первым к поместью пошел я – на разведку. В принципе, если его охраняют только люди, а функции отчего-то побрезговали этим местом, скрытая операция может превратиться и в штурм. Такой довольно своеобразный штурм, где один нападает на охраняемую вооруженными боевиками базу. Таковы уж реалии нового мира – численность и превосходство в вооружении уже не являются гарантией победы.

Я знал, что могу справиться с охраной самостоятельно. Знал, что три-четыре десятка боевиков не станут для меня проблемой. Тем более что они не будут стоять на стенах и стрелять, пока я бегу вперед. Захар тоже знал, но пока не особенно в это верил. Он имел скромный опыт столкновения с новусами. Но, по крайней мере, не возражал, против моего плана. Увидел в нем отличную возможность сберечь жизни своих бойцов, как командира я его очень даже понимаю.

Так что мы решили, что легионеры рассредоточатся на местности и будут ждать сигнала. А потом, если все пройдет нормально, войдут и возьмут добычу. Все просто. На бумаге.

На первый взгляд и реальность не должна была преподнести каких-то неожиданностей и «оврагов». База Пирата выглядела как средневековая крепость в восточном стиле, разве что пулеметные гнезда на стенах и вышках немного смазывали впечатление. А так один в один: глухие стены метра в четыре из песчаника, траншеи, призванные блокировать нападение техники со всех сторон, массивные ворота, которые не всяким грузовиком снесешь. Процесс взятия не казался мне чем-то сложным.

Если смотреть с небольшой возвышенности, на которую я забрался ради лучшего обзора, внутри охранного периметра имелось с десяток строений. Невысоких, самое крупное всего три этажа, сложенных из того же песчаника, они прекрасно демонстрировали, что цель моей атаки не загородный дом богатого злодея, а постоянная база преступника-параноика. Стены зданий толстые, окна больше напоминают бойницы, на каждой крыше оборудованы позиции для стрельбы, а на некоторых, самых высоких, еще и зенитные орудия стоят. Древние, оставшиеся, похоже, еще с тех времен, когда Советский Союз активно поставлял технику государству-союзнику, но вполне по виду рабочие.

Часовые тоже имелись, целых двенадцать штук. Четверо занимали вышки торчащих по углам прямоугольника стен, еще четыре пары курсировали от одной точки к другой и, как мне показалось, больше интересовались тем, что происходит внутри охраняемого периметра. Также я обнаружил камеры наблюдения, которые определил по характерному кожному зуду, способности странной и довольно редко мной используемой.

Быстро прикинув в уме, я сделал вывод, что с таким количеством действующей охраны боевиков должно быть даже больше сорока. Если дюжина несет службу сейчас, значит, должно быть по меньшей мере еще две смены. Это только обеспечение периметра, а ведь еще кто-то может тусоваться рядом с Пиратом. Да и какой-никакой резерв на случай непредвиденных обстоятельств. Выходит, что тут человек семьдесят минимум. Понятно, что в большинстве своем это плохо обученные бандюганы, в столкновении со спецназом не способные продержаться дольше пяти минут. Но их количество в моем случае могло перейти в качество.

Я был уверен, что не ошибся в расчетах. А также убежден, что профессиональный военный, каковым являлся Захар, не мог допустить столь грубую ошибку. Но он сказал тридцать, край сорок боевиков. А у нас тут минимум семьдесят. Что это может значить?

Через минуту я уже стоял рядом с ним и с очень нехорошим прищуром задавал этот вопрос.

– Да я понятия не имею! – шеф-капрал, кажется, немного струхнул. Решил, видать, что я с него сейчас спрашивать буду кровью. – Последний раз мы тут были два дня назад и манкей стояли только на вышках!

– А теперь тут этих обезьян вдвое больше, – бесстрастно заметил я. – Какие мысли?

– Может, в гости кто приехал?

– А такое бывало?

– Честно говоря, не припомню…

Некоторое время мы оба молчали, а затем Захар с отчетливо читаемым в голосе сожалением спросил:

– Значит, отменяем все?

Я из чистого злорадства взял такую многозначительную паузу, что выпускники МХАТа побледнели бы от зависти. А когда нервоз легионера достиг пика, небрежно ответил:

– Да почему же?

– То есть будем штурмовать?

– Не. Только людей положим. Я один пойду.

В моем решении не было ни позерства, ни пренебрежения, только голый расчет. Если мы ударим все вместе, я со своими сверхспособностями и легионеры с огнестрелом и выучкой, то победить-то победим, но вот какой ценой – вопрос. Мне, положим, пара новых дырок только настроение испортит, а среди бойцов будут потери. И зачем? Мы никуда не торопимся, как, например, со штурмом Шпилей, функции в затылок не дышат. Почему бы мне тогда не прогуляться по внутреннему периметру и не устроить афробоевикам тихую Варфоломеевскую ночь?

Будь я обычным человеком, план следовало бы назвать самоубийственным. С учетом моих особенностей – резней.

– Сидите тут и ждите. На пальбу, если возникнет, не реагируйте. Когда будет можно, я дам сигнал.

– Какой? – Видимо, нехорошее у меня было выражение лица, шеф-капрал даже спорить не стал.

– Ракету пущу, – ухмыльнулся я, показывая ему фальшфейер, взятый из снаряжения легионеров. И рванул к поместью Пирата.

Двигался я не по прямой, а короткими перебежками, от одной траншеи к другой – больше тут было спрятаться негде. Каждые три секунды обновлял данные сканера, но функций так и не увидел. Миновал камеры и замер, добравшись до стены.

В четырех метрах над моей головой как раз проходила пара патрульных. Они о чем-то негромко переговаривались, что убедило меня в том, что марш-бросок остался незамеченным. Определив их примерное местоположение, я взвился в прыжке и встал на ноги за спиной идущего чуть позади боевика. Вышло не идеально, до него осталось больше двух метров. Зато оба они оказались на небольшом участке стены, который не освещался прожекторами. Быстро преодолев разделяющее нас расстояние, я коротким ударом в основание черепа сломал заднему шею.

Впереди идущий сомалиец что-то сказал, не оборачиваясь. Про собаку, насколько я понял. Местный язык я не то чтобы изучил, но загрузил в голову достаточно знаний, чтобы понимать хотя бы с пятого на десятое. В теории. На практике же оказалось, что особенности произношения почти нивелировали мои нечеловеческие лингвистические способности. С равной степенью оставшийся в сознании боевик мог отругать своего напарника за какой-то проступок, назвав его собакой, и сообщать, что хотел бы поесть, причем именно собачатины.

Я успел аккуратно уложить мертвое тело, до того как смущенный молчанием товарища, боевик начал поворачиваться. Зажал ему рот ладонью, а второй сломал трахею. Пристроил второго мертвеца рядом с первым в тени и присел рядом. Прислушался.

Было по-прежнему тихо. Соседние патрули продолжали неспешно ходить, на вышках никто не кричал, а прожекторы не спешили разворачиваться в мою сторону. Из глубины поместья доносились какие-то звуки, которые я не вполне идентифицировал, но в остальном крохотный поселок посреди то ли буша, то ли пустыни спал. Бандиты видели какие-то свои бандитские сны, в которых наверняка фигурировали пленники с захваченных кораблей и золото, которое за них можно выручить.

Хорошо. Люблю тихие ночи.

В следующие десять минут я расправился с остальными часовыми. Устав гарнизонной караульной службы до них, может, и доводили, но боевики явно пустили его на туалетную бумагу. Поразительная беспечность! Если патрули еще ходили по стенам, делая вид, что что-то там охраняют, то сидящие на вышках боевики тупо спали! Привыкли к изоляции? Или просто от природы были раздолбаями? Хотя, казалось бы, в современном мире, даже без учета новусов и функций, удаленность уже давно не является гарантией безопасности.

Кстати, почему это поместье вообще существует? Захар о нем знал, значит, и командование Легиона тоже. В курсе были и разного рода миротворцы, всякие там «ограниченные контингенты» сверхдержав. Снести базу Пирата ничего не стоило, даже без высадки спецназа хватило бы одной ракеты с беспилотника. Не хотели? Имелись свои интересы? Или опасались задеть заложников, которые тут могли находиться?