Троецарствие. Герцог

Кормили нас по-походному, то есть никакого вина, сервированных столиков и тридцати трех махоньких блюд, в которые раз или два можно было палочками клюнуть. Массивные глиняные тарелки, куда загружалось еды человек на двадцать сразу, и откуда каждый нагребал, сколько хочет.

Прапор, ответственный за переправу, ответил не сразу. Сперва он неторопливо дожевал то, что уже закинул в рот – воспитанный все же человек! – и лишь тогда доложил:

– Первые два работают. Перевозят по две сотни солдат в час каждый. К вечеру закончим еще два. На завтра в планах тоже два.

– Хорошо, – кивнул я и продолжил есть.

Некоторое время назад, а точнее, почти три месяца как, мы остановили армию вторжения Гэ, устроив им полный разгром и геноцид на реке при переправе. А сегодня мы сами форсировали водную преграду, правда, уже учтя все просчеты наших противников. Для начала мы выбрали менее очевидное место для переправы – в районе Куайцзи, неподалеку от устья Янцзы. Здесь она в самом узком месте была порядка двадцати ли[1 - Это почти восемь километров.], к тому же с внутренней дельтой, что делало данный участок не самым удобным для переправы местом. Точнее, самым неудобным. Поэтому из врагов никто и не подумал бы, что там мы и решимся перебираться.

Но, когда у трудолюбивых китайцев их хитроумный лидер (это я про себя, если что), для них нет и не может быть никаких преград! Я решил подойти к делу основательно, а не устраивать кровавый заплыв, как это сделали войска господина Гэ. Сперва, пару месяцев назад, я перебросил туда на джонках небольшой десант, чуть меньше тысячи человек. Ребята под руководством Амазонки провели разведку, убедились, что места тут дикие и можно цирк со слонами показывать, а все равно никто не придет. Тогда на северный берег отправился уже более крупный контингент – три тысячи пехоты. Которой предстояло стать прообразом нового рода китайских войск – стройбатом. Хотя о чем это я? Тут все рода войск при необходимости в него превращались.

В любом случае мои за месяц построили крепость на берегу с большим внутренним двором, срыли часть берега и установили «станцию» паромной переправы. С помощью джонок перетащили на наш берег канаты, закрепили их и вскоре были готовы принимать первый десант.

Пока шли все эти строительные работы, основная часть армии усердно мозолила глаза врагам в районе Юйчжаня, где и произошло то грандиозное морское сражение. Небольшие силы потихоньку уходили к Куайцзи, чтобы стать гарнизоном крепости, а все остальные вели себя так, словно вот-вот решатся на вторжение. На которое, с точки зрения господина Гэ и его союзников, у нас уже вполне хватило бы сил.

Подкрепление, как уже говорилось, я получал из разных мест. В частности – от вассалов. Те прониклись моим военным гением и решили, что с таким удачливым сукиным сыном лучше дружить, а не изображать неизвестно что. Через неделю после битвы все они прислали войска, припасы и даже подарки (в основном деньги и продовольствие), чтобы продемонстрировать, как они восхищены моей победой. В которой они, естественно, ни на миг не сомневались. А что сами вовремя не подошли, так это же дороги все. Плохие, размыло – выбрать нужное. Я тогда решил сделать вид, что поверил. Было бы глупо начинать чистки накануне вторжения в Срединные земли. Но ничего не забыл. Даже кое-какие заделы на будущее обеспечил, но об этом как-нибудь в другой раз.

И вот месяц назад армия Вэнь снялась с лагеря под Юйчжаной и не торопясь попылила в сторону Куайцзи, прямо вдоль реки. Обеспокоенный противник тут же двинулся параллельным курсом по своему берегу. И когда дошел до точки назначения, обнаружил там хорошо укрепленный лагерь с почти пятнадцатитысячным гарнизоном и начавшуюся переправу основных сил. Гэ сотоварищи даже попытался захватить крепостицу, но тут его ждал жесткий облом.

Укрепляли-то мы наш опорный пункт по всем правилам фортификационной науки. Ямы-ловушки, рвы, засеянные «чесноком» поля, лужи «греческого» огня и даже мины, которые, вообще-то, было бы правильнее назвать прототипом. Да, я тут порох «изобрел». Не с нуля – предпосылки разной зажигательно-взрывающейся дряни тут уже были. И довольно пока дрянной, который горел, но, по правде сказать, больше дымил. Взрывался он и того реже – не хватало чего-то в пропорциях. Но и его, вкупе со всем остальным, хватило, чтобы остановить наступление на крепость и заставить противника занять выжидательную позицию, раз уж с наскока ничего не вышло.

Трудно заставлять солдатиков топать по полю, когда у них под ногами вдруг начинает что-то шипеть, потом дымить и гореть. А порой еще и взрываться. Редко, правда, но поди объясни вчерашним землепашцам, что взорвется не у них под ногами и что процент удачных срабатываний составляет всего лишь три единицы от ста. Это как с толпой, которая нарвалась на вооруженного однозарядным пистолетом человека – понятно, что застрелить он сможет только одного, но никто этим самым несчастным быть не хочет.

К тому же армия господина Гэ и его союзников сейчас переживала не лучшие времена. Дисциплина – на уровне плинтуса, боевой запал – нулевой, моральный климат сложный. Мытарь предрекал развал союза заречных князей где-то месяцев через шесть. Я же, зная свое везение, так долго ждать попросту не мог.

Другими словами, переправе нашей войска Гэ практически не мешали. Флота у них не осталось, мои джонки нагло доминировали, и утлые баркасы, которые противник отправлял, чтобы перепилить тросы паромов, они пускали на дно моментально, а корейцы после того бесславного слива на реке свалили обратно в свою Когурё, тем более помешать не могли. Даже не знаю, заплатили пиратам денег или так отправили – голодными. Надеюсь, они по предоплате работали, а после того сокрушительного поражения и фактически полной потери флота разговаривать с ними на равных никто бы не стал.

Таким образом за световой день мы перебрасывали по три тысячи пехоты, а с завтрашнего дня увеличим эту цифру вдвое. И вот когда на северном берегу накопится достаточно войск, чтобы без больших потерь втоптать врага в ил, я и начну наступление. Тем более, армия у Гэ серьезно так схуднула, а моя, напротив, приросла.

После той моей речи на реке, мол, я готов принять храбрецов, которые готовы бороться за единую Поднебесную, в войсках противника началось массовое дезертирство. Воины посмотрели, как их чуть было не утопили, прикинули, что с такими талантливыми военачальниками они до конца кампании явно не доживут, и начали бежать. Большинство – по домам, но многие приходили и ко мне. Строили плоты, втихую сплавлялись по реке и выходили к нашим патрулям с поднятыми руками и готовностью принести клятву верности новому господину. Из них мы формировали отдельные подразделения, ставя над ними младших командиров из ветеранов и пристально следя за поведением.

Было бы глупо предполагать, что среди дезертиров не окажется шпионов врага. Многих наше НКВД, возглавляемое старушкой-лекаршей, уже обнаружило и казнило, а те, что остались, затихарились и голову поднять боялись. Я же еще пообещал награду за полезные сведения о разведчиках противника в наших рядах, так что сдавали их теперь больше свои.

– А как продвигаются тренировки новичков? – уточнил я у Быка.

Он, как и мы с Пиратом, занимался подготовкой сформированных из дезертиров каре. Их мы, честно об этом предупредив, собирались пускать первыми. Для отработки полученных знаний и умений в реальном бою, а также для возможности кровью своей доказать верность новому господину.

– Мясо. – коротко ответил побратим, обгладывая кроличью ножку.

Я взглядом попросил его дать более развернутый ответ. Не столько для себя – я таких же тренировал, – сколько для остальных участников пресс-обеда. И Бык пояснил:

– Могут стоять в строю. Не могут поворачиваться и вести бой. Команды выполняют, но не понимают зачем. Нужно больше времени.

– У нас нет больше времени, брат, – сказал я ему. – Если мы еще на полгода остановимся, то нам, во-первых, нечего будет есть, а во-вторых, враг успеет подготовится и соберет больше войск.

Не факт, далеко не факт, но исходить лучше из худших вариантов. Я предпочту переоценить врага и с легкостью с ним справиться, чем недооценить и сдохнуть, прихватив с собой жену, друзей и сотню тысяч душ.

– Цань, как с кораблями? Никого не видно на горизонте?

– Нет, Стратег. Море пусто на сотни ли, мои разведчики бессменно несут дежурство.

После второго столкновения с корейцами я решил, что эти ребята как-то слишком часто вмешиваются во внутренние китайские дела, и приказал Бешеной держать свои суда в разведке. Чтобы успеть подготовиться, если какой-нибудь еще корейский ван польстится на китайское серебро и пригонит к реке свой флот.

– Юэ, что с поставками от вассальных родов?

Юлька в моем кочующем правительстве стала министром внутренней политики. Сама, кстати, вызвалась, а я возражать и не думал. К тому же она среди нас единственная была аристократкой, которая с детства учила все эти фамилии и сложившиеся взаимоотношения между ними. В смысле, единственная, кому я верил безоглядно.

– Все идет по графику. – ответила она. – С продовольствием наблюдается небольшое отставание, но это ожидаемо было – урожая этого года пока нет, так что владетели сейчас подчищают запасы из амбаров и делают это очень неохотно. Поставки наконечников для стрел и копий в норме, по клинковому оружию у нас небольшой, но запас. А вот с доспехами начались перебои. Мастерские в Пояне и Синьду не справляются с возросшими объемами, а от союзников приходят только дрянные нагрудники.

– То есть мы не сможем еще одну коробку снарядить? – уточнил я. Армия ведь продолжала разрастаться, у меня в резерве было около восьми тысяч бездоспешных новобранцев с копьями.

– Нет, не сможем. Я бы рекомендовала перевооружить их луками.

– А они стрелять-то умеют?

– А это неважно, главное, чтобы залпом и в одном направлении, – улыбнулась жена.

– Ладно. Мытарь, займешься?

– Да, господин.

– Юэ, а как настроения у наших вассалов? Матушка И, тот же вопрос.

Женщины переглянулись, и слово взяла престарелая особистка. Вот кто бы знал, что из этой целительницы вырастет такая Матерь Шпионов.

– Все в разумных пределах, – медленно проговорила она. Ела Матушка И мало, больше крошила еду на стол, но была собрана и готова отвечать на любой вопрос. – Элиты волнуются, конечно же, но до открытого неповиновения головы не поднимают. Главы городской стражи везде укомплектованы нашими ставленниками, так что общественный порядок мы тоже контролируем. Понемногу начинаем сажать на дворцовые заказы философов и поэтов.

Здесь я недоуменно вскинул брови и попросил разъяснений.

– Простому народу все равно, какое имя носит их владетель, – сказала Матушка И. – Лишь бы было спокойно и безопасно, и чтобы цены на продукты не росли. Крестьянство и ремесленное сословие будут верны вам, господин, пока война не постучится в двери их домов. А вот людям пообразованнее и познатнее нужно нечто большее, чем просто устоявшийся порядок. Они хотят гордиться своей страной. А кто лучше сможет направить их умы в нужное русло, чем философы и поэты?

Да, я все как-то забываю, что древний Китай только для меня древний. А на самом деле он весьма развит был до падения Хань, имел не только два сословия – рабочее и праздное, но и прослойку между ними в лице интеллигенции. Чиновники те же, из тех, что помельче. Читать могут, а значит, и время для дурных мыслей тоже появляется. Начинают задаваться вопросами, а так ли нужен нам Вэнь, может, лучше было бы отдаться господину Гэ, который и происхождение имеет знатное, и вообще.

Кстати, может, дать этим писакам заказ на «Сон в Красном тереме[2 - Сон в Красном тереме – как утверждает Википедия, наиболее популярный из четырёх классических романов на китайском языке. Написан в 18 веке. Роман неоднократно запрещался в Китае за «неблагопристойность».]»? Основу сюжета я помню, хотя в этих стопитсот героев и плаваю. Но скелет накидаю, а дальше – ребятки умные – сами мяса нарастят. Эротика плюс китайская версия «Санта-Барбары» должна влет зайти среднему классу. А если туда еще заложить основы правильной идеологии…

– Хорошее дело! – похвалил я ее. – А дорого это нам обходится?

Матушка И сказала. Я удивился и переспросил. Подключилась Юэлян и заверила, что я услышал все правильно.

– На поэтов?! – тогда уже возмущенно воскликнул я. Похоже, «Сон» будем писать попозже, а то у меня денег на армию не хватит.

– И философов, – добавила супруга.

– Слушайте, ну это как-то чересчур, мне кажется. Они что, самую дорогую бумагу на черновики пускают?

– Такие суммы нужны им для ощущения себя избранными, мой дорогой муж. Возвышенный муж взирает на небо и землю…

– По борделям, что ли, ходить? – а то я же не знаю, на что могут спустить деньги работники интеллектуального труда. – И винище по серебряному ляну за кувшин глушить!