Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк

– Непонятно, – признал он с шумным выдохом. – Наставник говорит, вот-вот должно. Папка говорит, все признаки есть. Сны тревожные, видения наяву…

– Это какие?

Антон посмотрел на меня с подозрением. Сквозь мягкие детские черты на миг проступило лицо его отца.

– Ты же сам знаешь!

– Так у всех по-разному! – моментально нашелся я.

Брата ответ устроил.

– А. У меня – небо зеленое и люди кричат. Много людей, очень много. Все плавится: дома, люди и небо даже… Страшно так…

– Это во сне?

– Ага. Во сне. А вчера вот не спал. А еще бывает, что родных вижу. Папку, мамку, тебя, теть Иру. И друзей еще, Мишку с Лехой. В нарывах страшнючих, как у мертвецов! А еще просто так страшно иногда становится. Без видений. Идешь, идешь, и – бац! – вся сила из ног и рук уходит. А еще я подслушал, как мамка плакала и папке говорила, что бывает и умирают. И еще…

При разговоре о царском даре мальчишку начало отчетливо потряхивать. Словно он заново переживал весь тот ужас, который пожирал его во снах. Интуитивно, не думая, я положил ему руку на плечо, желая хоть как-то успокоить. Пацан тут же ткнулся мне в живот лицом.

– У тебя это долго было, дядь Игорь? – будто через подушку спросил он.

Вот что ему ответить? На фиг я вообще этот разговор затеял! Тоже мне, разведчик!

– У всех по-разному, – проговорил я.

Под рукой билась тонкая жилка на шее, частое горячее дыхание пацаненка обжигало живот.

– Папка говорит, до года может! – пожаловался брат.

– Да перестань! – Врать так врать! – У нас род сильный! Месяц максимум.

– А у тебя, говорит, полгода!

Еще один кусочек информации. Но не радующий ничуть – такая тоскливая боль тянулась от мальца. Я положил руки ему на плечи, отодвинул от себя и присел. Когда мое лицо оказалось напротив его, взлохматил выгоревшие волосы:

– Антоха, ну ты чего? Я же боковая ветвь! Ты – прямой наследник рода! У тебя все быстро пройдет!

Тот смотрел на меня странным таким взглядом, в котором мешались детская доверчивость и взрослое понимание того, что его просто успокаивают.

– Ну, так-то да, – сделал он попытку улыбнуться. – А ты мне тоже, как папке, служить будешь? За плечом стоять и все такое?

– Всегда, братан! – щелкнул я его по носу. – Только ты вырасти сперва, а то как-то несолидно будет: сопля такая стоит, а за ней дядька.

– Сам сопля! – тут же полез драться мой малолетний родственник. Непролившиеся слезы высохли, и через пару минут возни пацаненок уже восторженно орал на всю княжескую резиденцию: – Я тебя щас!

Вернувшееся настроение напомнило княжичу, что он вообще-то искал своего друга, а тот его уже, поди, заждался. И получившая, наконец, команду ракета, крикнув на прощанье «Покадядьигорь!», рванула прямо по коридору, наращивая скорость с каждым метром.

Я некоторое время еще постоял на месте, мотнул головой. И вот к этому пацаненку мой двойник взревновал? Знал его с пеленок, видел, как он рос, как произносил первые слова, и не смог полюбить? Я с ним всего-то минут десять общался и уже под обаяние попал! Это же ураган просто! Да и жалко пацана. Царский дар – ноша, как выясняется, тяжелая. Хорошо, у меня этих видений нет! Или – пока нет?

Одно странно – чего он без присмотра по коридорам носится? Это же банка с бензином на худеньких ножках! Где-то применит дар, не подумав, – и зови пожарных. С другой стороны, это ж наверняка не первый отпрыск с даром в здешних стенах. Которые как-то еще не сгорели. Вероятно, есть защита встроенная, или еще что.

Пока я размышлял, мимо меня, кивнув в знак приветствия, прошел средних лет мужчина. Обычный до полной незапоминаемости. Кроме одной детали. Его глаза были закрыты широкой кожаной повязкой. Двигался он легко, как танцор, и совершенно не страдал от ограничения зрения. Ну конечно! Наставник! Присматривающий за мальчишкой и за целостностью княжеского дома. Не сгорит сегодня терем княжий.

В машину я сел молча, думая о восьмилетнем мальчишке и своей запутанной ситуации одновременно. Так бывает – скачешь с мысли на мысль, обо всем и ни о чем.

Долго сидел так, не реагируя на вопросительные взгляды и покашливания Глеба. Когда же он не выдержал и нарушил тишину в салоне вопросом «Ну что?», я ответил:

– Мой двойник – идиот.

– Ну, это не оспаривается.

– Ты слышал, о чем мы с князем говорили?

– Игорь, датские капли – средство связи для боевых групп, а не направленный микрофон для подслушивания. То, что ты не проговариваешь, я слышать не могу.

Вот как? Упустил. Почему-то казалось, что Самойлов будет слышать все, о чем мы говорим. Это же, получается, с москвичами сегодня вечером мне придется каждую их фразу молча проговаривать для напарника? Да я свихнусь! Или нить беседы потеряю. Хотя если озвучивать только вопросы к следователю, то ничего страшного. Ладно, не об этом сейчас!

Коротко пересказав ему разговор с Николаем Олеговичем, я куда подробнее остановился на его предложении взять в жены пермскую княжну.

– Не, ну ты представь! Мой двойник встал на тропу войны, устроил вендетту своему дядьке за то, что тот у него стол из-под носа забрал! Натащил сюда москвичей, якутов и еще черт знает кого, а князь в это время вел переговоры о браке с княгиней Ольгой! Возможно, с той же самой, которую ему москвичи обещали! Каково, а!

Самойлов только головой покачал. Да, мол. Дела…

– А всего-то надо, чтобы люди поговорили, Глеб! Одному повиниться, второму признаться! И все! И ничего бы не было! Ничего, понимаешь! Женили бы Игоря на Пермском княжестве, прирастили бы влияние в Конфедерации, еще бы и Бестужеву нос утерли! Никто бы не умер! Никого бы из чужого мира не принесло! Вот как так?! Не помню, кто сказал, но в точку: нет у человека проблем, кроме тех, что он сам себе создает!

– История сослагательного наклонения не имеет, – отреагировал напарник. – Что произошло, то уже факт непреложный. И мы можем только повернуть ход событий туда, куда нужно. А сетовать бесполезно.

Прагматик ты мой! А то я без тебя не знаю!

– Ладно, что попусту время терять, – подвел я черту своему эмоциональному выплеску. – Поехали к твоему хакеру.

По дороге пересказал ему разговор с мальчишкой-княжичем, спросил про царский дар.

– Ничего не могу сказать, – ответил Самойлов, крутя баранку «Москвича». – Не мой уровень. Про высшую магию и наставники-то не знают. Все, что есть, – названия аспектов да выжженные земли там, где они применялись.

Рыцарем мышки и клавиатуры оказался толстенький и низенький татарин со сросшейся в полосу на лбу бровью. Я их безошибочно опознаю с тех пор, как полтора года в армии отмучился с казанским призывом. Ничего плохого про татар сказать не могу, есть (был уже, получается) у меня даже знакомец хороший, с редким для этой нации именем Саид. Хороший мужик, обстоятельный, надежный. А с «духами», видимо, просто так «повезло», что именно в нашу часть собрали одних имбецилов. С другой стороны, их и среди русских было не меньше, так что чего там говорить-то…

Встретились мы с ним в небольшом скверике, разбитом неподалеку от управления жандармерии. Мне еще показалось странным выбранное место, о чем я не преминул сообщить Глебу.

– Служит он здесь. Отделение сетевой безопасности, – пояснил следователь.

Вот так вот! Но если подумать, где еще могут трудиться хакеры? Если они именно трудятся, а не ломают безопасность банков и финансовых корпораций. Нет лучших охранителей, чем бывшие воры.

Самойлов представил сонно взирающего на нас мужичка Алмазом Юсуповым. Ответил на неизбежный вопрос о своем освобождении. И в двух словах сообщил, что хочет погулять по приватным секторам банковской сети.

– И конечно же, без высочайшего распоряжения? – с легким вздохом уточнил татарин. Но черные глазки его влажно заблестели.

– Тут со мной рядом, если ты не заметил, рука князя стоит, – поднажал Глеб.