Два мира по цене одного

А здесь и сейчас все было достаточно плохо. Тело местной копии не радовало. Немощное и лишенное дара, а ещё бледное, дряблое и ужасно худое. Осматривая себя, он видел тонкие руки, спички-ноги, впалый живот и проступающие сквозь рыбью кожу рёбра. Пальцы на руках, казалось, принадлежали мумии, а не живому человеку. Узника морили голодом?

Оно даже шаталось от слабости! Когда боярин ходил и замерял размеры своей конуры, приходилось иной раз к стене прислоняться! Как вот себя до такого можно было довести? Или это не вина двойника? Если он в тюрьме, то, возможно, тут очень плохо кормят. Или, например, внутривенно, вот в этом снаряде. Игорь даже сунулся в в него, проверяя догадку, но ничего похожего на иглы не обнаружил. Ложе из какого-то мягкого, пружинящего под пальцами материала, обруч в изголовье, который, надо полагать, и транслировал сны, но никаких игл. Даже отверстий, куда ушла жидкость, не наблюдалось – должно быть, машина откачала её в специальную ёмкость.

Ладно, допустим, заключенных тут держат в снарядах-капсулах – Игорь, наконец, вспомнил это слово, обозначающее медицинский прибор, стоящий в углу. Кормят внутривенно – отсутствие игл ничего не значит. Предположим, что его двойник находился в этом стазисном состоянии, а процесс обмена сознаний прервал сон. Мозг в этот момент просто выдал серию реалистичных видений с ниндзями и кабанами-переростками.

Догадки боярин строил на мокром песке – он и сам это понимал прекрасно. Но нужно же было что-то принять за отправную точку? Может изучение камеры даст понимание к происходящему?

И он принялся очень внимательно осматривать стены и пол. Вскоре заметил, что поверхность стен не такая уж и однородная, как показалось вначале. В нескольких местах имелись щели толщиной с волос. Один, нет – два контура явно были дверными проёмами, другие – квадраты, треугольники, прямоугольники и даже круги – поменьше. Некоторый прогресс, правда, без понимания, как их открыть, довольно условный. Однако рядом с каждым таким контуром обнаружились ещё и белёсые, под цвет стен, глазки, очень похожие на объективы мини-камер. А вот это уже был прорыв. Боярин встал ровно напротив одной из камер, установленной рядом с контуром двери, и произнёс:

– Там есть кто-нибудь?

Собственный голос заставил его досадливо сморщиться. Сухой, шершавый, болезненный. Так может говорить узник или безнадежно больной человек, большую часть времени проводящий в молчании.

Разговаривать с тюремщиками по ту сторону камеры, может, и не самая умная мысль, но что он терял? Придёт охрана – получит подтверждение своим предположениям – тюрьма. Отсутствие реакции тоже станет подсказкой – продемонстрирует предел терпения наблюдателей. Любой результат работал сейчас на него.

Никто на вопрос не ответил, не ожил спрятанный под потолком динамик, требуя отойти и прекратить заниматься глупостями. Зато кусок стены, к которому Игорь обращался, превратился в экран. Небольшой, в две ладони шириной и чуть больше в высоту, планшет. Который выдал три строчки:

«Гигиенические процедуры».

«Приём пищи».

«Гимнастический комплекс».

То есть, за дверью находилась ванная комната, столовая и спортзал? Или это выход в коридор, ведущий к трём разным комнатам? Значит это не тюрьма? На кой ляд такие сложности устраивать для заключенного, который спит в капсуле? Лечебница?

Он ткнул пальцем в экран, выбирая «гигиенические процедуры», но, видимо, управление было не сенсорным. Пришлось произнёс вслух, чуть ли не дыша на глазок камеры:

– Гигиенические процедуры.

За стеной что-то тихонько зажужжало, и один из дверных проёмов пополз вверх. Против ожиданий, за панелью оказался не коридор, а крохотная ниша, внутренним объёмом не больше снаряда в камере. Прямо на его глазах часть пола в нише разошлась диафрагмой объектива, становясь отверстием слива. Душ.

«А может и тюрьма. Высокотехнологичная».

Некоторое время Игорь пытался разобраться с управлением, произнося вслух слова «душ», «вода», «гигиенические процедуры», но ниша никак на них не реагировала. Наконец, решившись, он вошёл внутрь, и стенная панель тут же отрезала его от камеры. Включился свет, и из невидимых отверстий в стенах ударила водяная пыль.

Технологичная помывка удовольствия не принесла. Да, тело стало чище, появился даже какой-то намёк на бодрость и свежесть, но всё же подобное мытьё было суррогатом настоящего, когда упругие струи горячей или холодной воды гладят кожу, пробуждая желание жить. Покончив же с увлажнением и высушиванием в пенале душа, Игорь чувствовал себя автомобилем после мойки.

Из выдвижного ящика на выходе из ниши он получил одежду: светло-серые штаны, того же цвета рубаху-распашонку и тапочки на тонкой подошве. Голосом активировал в стене зеркало и принялся разглядывать своё новое лицо.

Оно было под стать телу, но, несомненно, принадлежало подвиду Антошиных. Только здешнее состояло из острых углов: тонкий нос, узкие губы, подбородок, как наконечник копья. Глаза почти терялись в глубоких впадинах, но горели живым огнём – боярин оставался боярином, даже если его держали взаперти и морили голодом. В принципе, можно жить, потренировать только немного, покормить и будет нормальное тело. С волосами только беда – обритый череп вместе с чрезвычайной худобой придавал Игорю вид какого-нибудь носферату.

Так как внутреннее содержание комнаты-камеры больше ему не могло ничего сказать – они изучил ее вдоль и поперек, но так и не нашел ничего, что позволило бы ему понять где он находится – следующим Игоря шагом стал поиск выхода. Оказалось, всё до полной неправдоподобности просто: нужно было встать перед вторым дверным проемом и произнести «прогулка». Еще один довод против версии с тюрьмой.

Зато дальше возникли сложности. Дверь, точнее панель, послушно ушла вверх, и перед ним открылся вид на бесконечный, уходящий в обе стороны коридор.

– Такого в тюрьме точно не должно быть. – уверенно заключил он, имея в виду не коридор, а лёгкость, с которой он в нём оказался, и вышел наружу.

Коридор был прямым и узким. Присмотревшись, мужчина заметил на стенах очертания дверных проёмов, за которыми, вероятно, прятались такие же камеры, как и его. Людей, кроме него, в коридоре не имелось. Даже звуков, которые должны бы издавать заключенные, слышно не было.

План дальнейших действий боярин себе определил следующий: двигаться по коридору и искать людей. При невыполнении этой задачи – стучаться к соседям. Нужен был носитель информации, который бы помог ему разобраться с происходящим. Дальше – по обстоятельствам. Камеру же мужчина предполагал использовать как запасную базу.

Правда, в какую сторону идти, он не представлял – в обе стороны коридор выглядел совершенно одинаково. Поэтому решив, что лево, в его случае, ничуть не хуже, чем право, двинулся туда. И тут же столкнулся с новой проблемой: дверь за его спиной, стоило ему сделать пару шагов, мягко опустилась на место, слившись со стеной. Лишая возможности вернуться обратно, если отойти достаточно далеко, поскольку отличить её от сотен прочих подобных не представлялось возможным.

В качестве проверки Игорь приказал двери открыться, и она послушно поднялась. И снова опустилась, когда он отошёл.

– Вот же ещё головная боль!

Попытки оставить дверь открытой успехом не увенчались. Как и иные способы сделать ее узнаваемой среди прочих. Инструментов под рукой не имелось, а ногти на пластике не оставляли никакого следа.

– А может и хрен бы с ней? Далась мне та камера?

С одной стороны – что он терял? Если найдёт людей – ту же охрану, они сами его приведут обратно. Но часть боярина неожиданно воспротивилась такому решению. Она уже определила камеру некоей точкой безопасности посреди неизвестного мира и не желала уходить, не имея возможности вернуться. Да и оставаться посреди пустого, кажущегося бесконечным, коридора было как-то неуютно.

– Проклятое тело!

Именно его, слабую и немощную оболочку, винил представитель княжеского рода за подобную реакцию. Был бы он в силе, просто наплевал бы на невозможность возвращения. Но имел он то, что имел – призрак себя. И это приходилось учитывать.

– Переходим к плану Б.

И Игорь принялся стучать в соседские дверные панели. Заключенные, если они тут все таковые, должны держаться и помогать друг другу, так ведь? А даже если и нет, то чем он рискует? Нарваться на матерную ругань?

Как в воду глядел! Из-за четвёртой по счёту двери его обложили матами и велели убираться туда, куда откуда он явился. Попытка завести разговор с агрессивным обитателем камеры ни к чему не привела, так что пришлось оставить его в покое. За шестой дверью кто-то шумно дышал, но не отзывался. За остальными, а их боярин прошёл уже с два десятка, царила тишина.

Когда мужчина уже потерял надежду найти помощь – он всё дальше и дальше отходил от своей двери, постоянно держа её в поле зрения, одна из панелей взлетела вверх.

– Что?

Вопрос задал щуплый человек, одетый так же, как и Игорь. Он стоял в дверном проёме и очень неприязненно смотрел на неожиданного визитера. Возраст его определить было довольно сложно – мешала худоба и отсутствие волос на голове. От двадцати до сорока – такой вот разброс.

«Что же тут за концлагерь такой?» – боярин смотрел в прошлой Параллели фильмы о большой войне, в которой Германия – кто бы мог подумать! – пыталась уничтожить славянскую расу. Там часто фигурировали такие вот военнопленные, скорее непонятным образом ожившие скелеты, чем люди.

– Мне помощь нужна, – произнёс Игорь.

– Я что – техподдержка? – тускло возмутился его собеседник. – Вызывай их. Это их работа.

– Как?

– У тебя что, мозги закоротило? Каком! Через интерфейс!

Путешественник замялся на секунду, а потом решил сыграть в дурачка. В сериалах, иллюстрирующих жизнь родного пророку измерения, такой ход показывал себя эффективным.

– Понимаешь, – зачастил он, складывая лицевые мышцы в непривычную ему маску растерянности, – я как проснулся, будто память потерял. Не могу сообразить где нахожусь и что делать. Даже кто я такой вспомнить не могу.

Человек, кажется, немного смягчился. Но ответил в прежнем русле.

– Так я и говорю – вызывай техподдержку.

«Точно – не тюрьма! Какая, к чертям, техподдержка в тюрьме! Может секретный научно-исследовательский комплекс?»