Наследник Седьмой Марки

Документы, к слову, были в полном порядке. Неизвестно, каким влиянием обладал Богдан Коваль в Имперской Канцелярии, но он в самом деле смог каким-то образом продавить экспериментальное «замещение» охотников солдатами.

– Не в своей тарелке, да? – произнесла София за завтраком на пятый после прибытия во Львов день.

Слуги накрывали в небольшой столовой, которая была удивительно похожа на такую же в поместье Эссенов. Только тут не было звериных голов, развешанных по стенам, и коллекции некогда боевого оружия, с которым их предки ходили на адских тварей в первые годы после Прорыва.

Вместо этого стены поместья украшали лакированные деревянные панели с изящной резьбой и дорогие ткани. А еще свет – он проникал в помещение сквозь начищенные до полной прозрачности большие окна, которые здесь – вот ведь неосторожность! – никто не спешил закрывать массивными железными решетками.

– Да.

– Я не ставлю под сомнение твое решение и даже поддерживаю его… – сестра подняла на вилке тонкий лист салата и принялась рассматривать его на свет, словно он содержал ответы на все ее вопросы. Вела она себя как напыщенная аристократка.

– Но?

София хмыкнула. Сменившая мужскую одежду, в которой щеголяла дома – какой смысл рядиться в платье, если в любой момент может возникнуть необходимость брать в руки оружие и сражаться, – она превратилась из угловатого мальчишки в яркую и весьма привлекательную девочку. Точнее, уже девушку. Почти.

Красота Софии досталось от матери. Если Ян унаследовал все черты своего отца-пруссака и даже в хорошем настроении выглядел так, словно с неба вот-вот пойдет дождь из жаб, то его сестра выглядела ярким лучиком и в мрачном поместье Эссенов.

Рыжие волосы, задорно вздернутый носик, очаровательные ямочки на щечках и зеленые глаза, в которых будто бы от рождения поселилось ожидание радостного удивления. Еще не распустившийся, этот цветок, без сомнения, вскружит головы многим мужчинам.

– Но ты казнишь себя, – закончила София. – Ты принял решение, был уверен в его правильности, но сейчас сидишь с таким видом, будто все наши предки огласили в отношении тебя вердикт – предатель!

– А это не так? – кисло ухмыльнулся Ян. – Так-то получается, что я, будучи последним из рода, отказался выполнять обязанности…

– Ян! – мягко прервала его сестра. – Но ведь ты сам говорил, что у нас попросту не хватило бы денег на содержание дома без жалования Стража. А тебе оно не светило еще три года.

– Говорил.

– И это не говоря о том, что один бы ты охотиться не смог. Даже мы вместе не смогли бы… Вообще, я считаю, что дядя Богдан прав. И отец об этом говорил, когда… – тут девочка немного запнулась, но быстро поправилась. – Раньше. Помнишь, он ведь собирался отправить меня во Львов в этот самый Гимнасий! Потому что понимал – дома нас ничего не ждет, кроме охоты. Которая нужна-то была лишь для того, чтобы прокормиться!

– Адские твари…

– По-прежнему выходят за Пелену, да! Но какие? Дохлая стая Гончих раз в месяц, с которой фермеры в большинстве своем справляются сами? Гона не было почти сорок лет, серьезные демоны давно не покидали Геенны! Наша служба превратилась в фикцию!

– Это не так!

Вместо Яна эту фразу произнес Богдан Коваль.

Он вошел в столовую стремительно. Широко шагая, двинулся от двери к столу. Вид у него был слегка помятый, будто он не спал всю ночь, лишь под утро прикорнул, да и то в весьма неудобной позе. Сняв легкий плащ, он бросил ее на руки горничной, попросив вслед за этим и ему накрыть на стол.

София и Ян поднялись, приветствуя своего опекуна, на что тот сразу же замахал руками.

– Давайте сразу очертим наши отношения, дорогие мои, – поправив печально висящие усы, он уселся напротив Яна и с улыбкой посмотрел на обоих. – Это ваш дом. Я ваш дядя. Этикет, все эти правила приличия и пять видов вилок для разных блюд остаются за стенами дома. Здесь есть только близкие, пусть пока еще и довольно малознакомые люди. Так что никаких вскакиваний из-за стола с поклонами, никаких «не соблаговолит ли господин Коваль» и тому подобной чепухи я видеть и слышать не желаю. Ведите себя здесь так, как у себя дома.

– Дома мы убивали чудовищ, – буркнул Ян.

Он тут же пожалел о своей резкости, ведь от родича ничего плохого он не видел, напротив, только хорошее. Однако что-то мешало ему просто принять над собой старшего, по сути, замену отцу. И дело было даже не в той скорби, которую юноша испытывал до сих пор. А в том, что он уже успел примерить на себя роль главного в роду. И ему почему-то не хотелось вновь уступать первенство.

– И поэтому в вашей жизни был смысл, верно? – хмыкнул Богдан, словно не заметив ершистого замечания племянника. – Да, тут с этим сложнее. Большая часть чудовищ, обитающих в этом городе, неуязвима для честной стали или магических конструктов, а в качестве оружия использует не когти и клыки, а уложения, положения, уставы и прочие многотомные сочинения. И кстати, София, ваша жизнь в Марке не была фикцией. Пожалуйста, не обесценивай того, за что отдали жизнь ваши родители.

– Но вы же сами! – вскинула тут же девочка. – Вы сами сказали Яну, что с нашей работой теперь могут справиться и солдаты!

– Ключевое слово – теперь, моя дорогая. – Тут перед ним поставили тарелку с сырниками и соусницу с вареньем, после чего на несколько минут мужчина погрузился в процесс принятия пищи.

Судя по всему, оголодал он изрядно. Как бы подчеркивая свои слова о слабом значении этикета, он брал румяные творожные оладьи руками, обильно обмазывал их вареньем, после чего целиком отправлял в рот, умудряясь при этом не испачкать усов. Расправившись с последним, а их на тарелке было шесть штук, он промокнул губы салфеткой, сделал долгий глоток морса, после чего, извиняясь, улыбнулся и продолжил говорить:

– Так вот, теперь. Теперь, дорогая моя, у нас есть сильные типовые конструкты, которые может ставить даже вчерашний выпускник Гимнасия в ранге Белого рыцаря и скорострельные штуцеры с модумными пулями. У нас есть отлаженная система подготовки магов младшего и среднего звена, которых один только Львовский Гимнасий выпускает в год около пятидесяти человек. У нас есть система раннего оповещения о Прорывах, способы обнаруживать тварей за пределами Геенны по остаточной ауре и еще много чего. Когда же ваши предки взяли на себя заботу о безопасности проживающих в Марке и за ее пределами людей, у них были лишь слегка усиленные магией мечи и копья. Ваши родовые конструкты, идеально подходящие для того, чтобы разить адских тварей, появились в результате сложных проб и жестокой практики, а ваши деды с бабками кровью оплатили каждую ошибку в расчетах оных.

Ян смотрел на родича и не мог поверить в то, что слышит. Не сказать, что он опровергал все сказанное им раньше во время первой их встречи, но определенно, теперь он подавал свою точку зрения под совсем иным углом.

– Но многое изменилось, как я уже говорил твоему старшему брату, моя дорогая. Валашская Геенна затихла, а появление новых толкает наших воинственных соседей, тех же османов, например, на необдуманные поступки. Сегодня поле битвы Эссенов сменилось – вот как стоит думать, Ян. Не брошено, не оставлено, а именно – сменилось.

Он некоторое время помолчал, как бы давая юноше правильно уяснить свои слова, после чего сменил тему.

– И, кстати, о Гимнасии. Сегодня нас ждут на тестировании в Экзархате, после чего можно будет подавать ваши заявления на обучение.

Ян уже обсуждал с дядей их обучение в Гимнасии, но не думал, что время туда поступать наступит так скоро. Даже стало немного не по себе, когда он понял, что уже завтра-послезавтра ему предстоит знакомиться с толпой сверстников, которые наверняка будут смотреть на него как на деревенщину из глубинки. Кем, как выяснилось за каких-то пять дней жизни во Львове, он и являлся.

Софию же волновали совсем другие вопросы. Она с нетерпением ждала начала учебы, а вот упоминание Экзархата ее напугало.

– А почему тестирование проводят в Экзархате? – спросила она. Дома, в Черновицах, этим занимался отец.

– Порядок такой, моя дорогая, – развел руками Богдан. – Контролем за даром занимаются церковники. Его развитием и ростом – сами маги. Но ты не волнуйся, в том нет ничего страшного! Просто посмотрят, как сейчас вита в теле функционирует, какова ее направленность и потенциал. В вашем случае, конечно, понятно, что направленность родовая, но без формального тестирования в Экзархате в учебное заведение поступить нельзя.

Дома процедура тестирования проходила просто. Отец погружал испытуемого в легкий транс и с помощью магнифайра изучал потоки виты. Потом, читая старые таблицы, составленные еще его прадедом, выносил вердикт. Последний раз с Софией он это проделывал год назад. Тогда она находилась в ранге Белого Рыцаря, тогда как Ян – Серого.

Сам юноша тестирования не боялся, лишь испытывал определенное смущение от того, что незнакомцы из Экзархата станут изучать его, пока он будет совершено беспомощным.

Спустя час они втроем вышли из дома, сели в дядину коляску и направились к Экзархату. Поместье Коваля находилось на окраине города, в тихом районе вилл, неподалеку от Лычаковки, а ехать предстояло в центр, в Средместье. День уже стоял в самом разгаре, и улицы были изрядно забиты колясками и пешеходами.

От многолюдья Ян сильно страдал. Выросший в тишине Седьмой Марки, он просто глох от шума, производимого сотнями человек. Порой даже хотелось залить в уши воск, чтобы не слышать этого многоголосого гула, которого, как казалось, тот же Богдан Коваль совсем не замечал.

А вот архитектура города юноше нравилась. Очень много белых домов, ярких красных крыш, резных наличников и сверкающих стеклянных витрин. Столько стекла сразу в одном месте он не видел еще ни разу в жизни. Ладно в окнах – этим и в Черновице никого нельзя было удивить. Но двери, целиком сделанные из цельной пластины стекла? Огромные витрины в два человеческих роста? Части крыш, наконец?

На последнее он обратил внимание опекуна.

– Последнее слово моды, – с неодобрением произнес Богдан. – Из Франкского княжества пришло, а местные барыги все как с ума посходили. Я этого не понимаю. Как можно иметь в доме крышу, через которую небо видно?

– А случись град – не побьет? – спросила София. Она, в отличие от мужчин, смотрела на диковинку с восхищением.

– Так в них же конструкт прочности встроен, – пояснил дядя. – Как в щиты. По сути, это модумы, только для гражданского использования. Обычно в окнах делают закалку на второй ранг, чтобы случайно брошенной каменюкой не разбить, а эти, в крышах, имеют третий.

– Дорого, наверное? – в прусской части души наследника небогатого рода шевельнулась жадность.

– Безумно, – с той же эмоцией на лице ответил ему Коваль, хотя был славянином.

Спустя полчаса неторопливой езды они добрались до центральной части города, где дома были куда более консервативными, а стеклянных крыш не наблюдалось вовсе. Даже окна тут были маленькими, не чета тем, что ставили в предместьях и новых районах. Да и сама архитектура тут была более монументальной. Чувствовалось, что каждый из стоящих здесь домов в свое время мог запросто превратиться в небольшую крепость.

– Тут у нас в основном старые львовские и киевские роды живут, – произнес Борис Коваль. – Еще свеи, которые после Почетного Мира тут остались. Жиды, естественно, как в богатом районе без них. А вот это здание и есть Экзархат.