Под стук колес. Дорожные истории

Он привык получать четкие приказы, сам отдавал такие же, а здесь…

И он осторожно поинтересовал – что, вообще-то еще больше выходило за рамки армейских уставных правил:

– Федор Кузьмич, что значит – особых обстоятельств?

И, поскольку штабс-капитан в ответ лишь пожал плечами, Русин повернулся к Осинскому.

– Соблаговолите объяснить, господин поручик, что я должен буду все-таки понимать под особыми обстоятельствами?

– Успокойтесь, подпоручик, – как-то устало ответил ему разведчик. – Строго придерживайтесь маршрута – и не будет никаких обстоятельств и неожиданностей. А коли появятся – вы сами поймете безошибочно, что пришла пора вскрыть конверт. Вы ведь – не зеленый новобранец, вы летнюю кампанию нынешнюю все прошли, так что догадаетесь, не беспокойтесь. Вот только боюсь – не очень-то помогут вам полученные из пакета сведения.

– Да уж, Алексей, это и есть, опасаюсь, тот случай, что в Библии объясняется фразой «Многия знания умножают многия печали…»

И вот тут Алексей решил проявить твердость.

– Вы можете объясняться яснее? К чему я должен быть готов?

Командир батальона и разведчик переглянулись, а потом Осинский сказал:

– Главное – что могут появиться не просто особые, а непредвиденные обстоятельства. А коли они непредвиденные – ну, что мы вам можем сказать яснее того, что уже сказали?

– Ты, Алексей, главное – строго придерживайся маршрута, – добавил штабс-капитан уже в который раз.

Когда Алексей вышел из блиндажа и пошел к себе в роту, его догнал вскоре Осинский и придержал за руку.

– Есть у вас в роте ручные гранаты? – спросил он.

– Есть, – ответил Алексей.

– А ручного пулемета, случайно, нет?

– Есть один, «льюис», английский…

– Вы хотели определенности? Определенности описать не в силах, но совет вам дать могу – на всякий случай возьмите с собой заводную лошадь и как следует нагрузите ее. Пулемет, ручные гранаты, побольше патронов… Скорее всего, это вам не пригодится, но, на всякий случай… И не забудьте взять с собой солдат опытных, обстрелянных…

Вот поэтому за рядовым Сырцовым на поводу неспешно шла груженая четвертая лошадь. Поверх укутанной в брезент поклажи на спине у нее был крепко привязан «льюис» с толстым стволом и прищелкнутым к затворному устройству снаряженным круглым диском.

Так что пулемет был готов к стрельбе – снимай с лошади и поливая пулями все вокруг.

Разговор состоялся вчера вечером. А сегодня рано утром Алексей с двумя видавшими виды солдатами уже неспешно двигался на выполнение задания.

Именно неспешно – время для выполнения поручения ему почему-то определено не было – он только утром сообразил про это обстоятельство, но было поздно – они уже отъехали километров пятнадцать – не возвращаться же было назад?

Раз не сказали, к какому сроку доставить – значит, нечего и спешить.

А расстояние в километрах – это сейчас меряют, тогда в ходу была мера длины – версты.

Но нам теперь, в нынешнее время, сподручнее будет в нашем рассказе использовать километры, а не версты.

Тем временем наступил уже вечер, солнце пало за находящуюся за их спинами горку, и, пока не начало смеркаться, решили начать оборудовать ночлег – нашли место у крутого склона холма, заросшего карпатскими елями, с ручьем, журчащим неподалеку. Под могучим дубом, где почва была сухой, а трава – еще не начала жухнуть, вскоре горел костер, над которым был подвешен котелок с начавшей отдавать приятным ароматом пшеничной крупы кашей.

Расседланные лошади были привязаны к низко опущенной к земле толстой дубовой ветке длинными поводами, и щипали траву, неспешно двигаясь тут же, возле дерева.

Седельные сумки лошадей и поклажа заводной лошади были аккуратно сложены рядом с толстым дубовым стволом.

– Щас, вашбродь, кашка допреет, мы ее шинелкой укутаем и она дойдет – пальцы оближите!

– А мы ее сейчас улучшим! – весело сказал Алексей. – Ну-ка, Перепелкин, неси кашу сюда!

Он достал из висевших на поясе ножен австрийский штык-нож, потом подошел к горе поклажи и достал из своей сидельной сумки банку мясных консервов из офицерского доппайка, Консервы были получены его денщиком вчера вечером и заботливо затем упакованы вместе с другим имуществом, предназначенным в дорогу.

Ловко вскрыв жестяную банку, Алексей вывалил содержимое в котелок.

К запаху пшеничной крупы прибавился острый аромат тушеного мяса.

– Ай, славно, Алексей Петрович! – сказал подошедший Данила Сырцов.

Он достал из-за голенища ложку, из фляжки ополоснул ее ключевой водой, и принялся размешивать содержимое котелка.

А над костром уже закипал котелок с водой для чая.

Пока оба котелка, укутанные шинелями, «доходили», рядовые сноровисто поднялись по склону и наломали еловых лап, из которых вокруг костра соорудили три мягких ложа. Накрытые брезентом, они должны были послужить постелями.

Тем временем наступил поздний вечер – с гор спускался туман и затягивал низины, которые лежали впереди – завтра всем троим предстоял путь именно туда. Где-то там находилось Черное ущелье и единственный на много километров влево и вправо (если верить карте) мост, перекинутый через него.

Алексей лежал на лапнике, зубами пережевывая травинку, и смотрел на вершины гор слева от них, которые пока еще были освещены уже сильно покрасневшим светом вечернего солнца.

Стояла тишина, цикады уже молчали – уснули до следующей весны. Наступил момент ночного н а ч а л а – его возвестил застрекотавший свою песнь первый лесной сверчок. Вскоре к нему присоединился второй, третий, четвертый…

«Странно, думал Алексей, глядя, как солдаты сноровисто раскладывают кашу по металлическим походным мискам, а в кружки разливают ароматно пахнувший травами и листьями чай – зачем чайная заварка, когда в лесу в изобилии растут и смородина, и малина? Странно, но почему-то совсем не было слышно птиц – вроде по пути воронки из-под снарядов не попадались, так что боев здесь не было – куда же живность лесная подевалась»?

Впрочем, «журчание» сверчков полностью заменяло все остальные возможные шумы ночного леса.

2

После еды, которую все неустанно нахваливали, и неспешного чаепития все закурили, причем Алексей угостил солдат папиросами, которые также входили в офицерский паек.

Сначала молчали, потом, как водится, начали звучать различные солдатские истории, которые случились либо с ними самими, либо с тем, кого солдаты знали.

Истории, конечно, были о разных разностях, которых, вообще-то, стараются к ночи не поминать, но на самом деле в жизни постоянно только это и делают – ну, как русским людям не начать с наступлением сумерек пугать друг друга, если, к примеру, случается собраться на посиделки? Или, скажем, в ночном, во время выпаса лошадей?

Солдаты были из крестьян, а значит – знали множество историй про ведьм, колдунов и прочую чертовщицу.

Алексей, улыбаясь, помалкивал, – слушал. Сам он был из потомственных рабочих, а посему не очень-то религиозен, да и в «страшилки», коими пугают ночами в деревнях, не очень-то верил.

Правда, оба солдата не случайно воевали в Таганрогском имени Великого князя Константина, полку. Полк формировался в Херсонской губернии, крестьяне там были переселенцами, причем – из самых различных губерний Российской империи.

Родители Ивана Перепелкина как раз и были родом из этих мест, и рядовой Перепелкин хорошо знал фольклор Западной Украины и Прикарпатья.