Северное сияние

– Но я, как ты понимаешь, не только воспоминаниям с тобой приехал предаваться. Хотя и это дело тоже нужное и для организма приятное. У меня к тебе предложение. Деловое. Мы открываем у вас филиал нашей компании. Хотим осчастливить северян мобильной связью. Сам знаешь, сколько тут всяких согласований да бумаг потребуется. А ты, насколько я понимаю, вхож во все двери. Помоги – и мы тебя не забудем. И не обидим.

Последовала короткая пауза. Витька смотрел на него, прищурившись, словно оценивая, сколько он стоит.

– Я тебе не взятку предлагаю, а оплату услуг. – Сказал Сергей. Потом добавил: – И при этом понимаю, что услуги твои стоят немало.

«Что поделаешь, друзья, вполне обходившиеся друг без друга двадцать лет, наверно, не самые закадычные и услуги друг другу на халяву оказывать не будут. В особенности дорогостоящие услуги», – подумал про себя Сергей, видя, что приятель его молодости никак не может решиться.

Наконец Витька сказал:

– Нет проблем. Все твои дела решим. Давно нам пора иметь сотовую. Вопрос только вот в чем. Эти ваши дела не должны пойти в ущерб нашей фирме.

Сергей с облегчением вздохнул. До крутого виража в жизни Сергея оставалось еще два дня.

Они расположились не в гостиничном ресторане, а в уютном, маленьком – полуподпольном каком-то, обосновавшемся без всякой вывески на первом этаже жилого дома вблизи центральной площади. Дела они решили довольно быстро. Запросы Витьки были довольно скромными по питерским меркам. Может, по здешним, северным, кто-нибудь и сказал бы ему: «Ну, ты, парень губу раскатал», но Сергей торговаться не стал.

Настроившись с утра на ностальгическую волну, они не потеряли этого душевного расположения до вечера и, едва покончив с деловой частью, отправились в прошлое, где снова были хоть на час-другой молоды и беспечны. Впрочем, какой-то лихой беспечности было им и теперь не занимать – видимо это было написано на их лицах, потому что компания из двух скучающих девиц попыталась было усесться за их столик с игривой фразочкой: «Мужчины, прокатиться не хотите?» Они вежливо отказались от поездки, хотя девицы были вполне – видимо на севере спрос на их услуги не так высок, как в столицах, а потому они, несмотря на свои лет 25–27, еще не успели поистаскаться.

– Я смотрю, вы тут от нас, грешных, пытаетесь не отставать.

– Да уж стараемся, как можем. У нас и криминал свой, и коррупция своя да и девочки по вызову в любую из двух гостиниц. Только позови. – Витька улыбнулся. – Хотя, куда нам до вас! Был я тут в Москве в прошлом году – дым коромыслом.

Часов в одиннадцать после изрядных возлияний Витька запросился домой.

– Жене обещал, что не поздно приду, – извиняющимся тоном сказал он. И это Витька, когда-то записной гуляка, которому одна мысль о каком бы то ни было хомуте была хуже омута. А теперь, гляди ты: жене обещал. Ну да он и сам порастерял былое шалопайство. Он рассказал Витьке, что за все эти годы жене изменял полтора раза. Почему полтора? Потому что о первом она так никогда и не узнала, так что его можно считать неполноценным, половинным. Но зато второй… Наташки тогда еще не было, он позволил себе невинную шалость с молоденькой девицей, еще вчера старшекурсницей – устроилась в их отдел, видимо задницей взяла за сердце кого-то из начальства. Заодно и Сергея прихватила. Быстротечный вышел у них романец – какой-то доброхот позвонил Сергею домой и, не представившись, предложил его жене спросить у Сергея, где тот задерживается последние дни допоздна. И еще кое-чего добавил, чтобы сомнений не осталось.

Он до сих пор с содроганием вспоминал те дни. Они чуть было не разошлись. Но потом он как-то замолил грехи. Поклялся быть верным мужем, хранить тепло домашнего очага и еще чего-то. Был тише воды, ниже травы – ни дать, ни взять провинившийся школьник. Он рассказал Витьке эту историю. Услышал от него похожую. Вместе посмеялись, поглядывая на девиц, усевшихся за соседний столик, где они попивали красное вино из высоких бокалов, выставляли напоказ длинные ноги и курили не менее длинные сигареты. «Судя по всему, сегодня они клиентов не дождутся», – подумал Сергей, и в это время в тихий ресторанчик ввалилась шумная компания – трое приземистых ребятишек, коротко стриженных, уверенных в себе. Девицы сразу же сделали стойку – задрали чуть повыше и без того короткие юбки, а ребята уселись за столик в углу и, посовещавшись о чем-то, махнули девицам – давай к нам. Тех долго упрашивать не пришлось.

Вот тогда-то Витька и запросился домой. Видимо, почувствовал, что этот праздник уже не для него.

Через десять минут Сергей был у себя в гостинице. Проходя по вестибюлю, он почувствовал на себе колючий взгляд администраторши и подумал: «Она что тут – и ночами сидит?» Его немного качнуло, и ему показалось, что тетка ухмыльнулась ледяной улыбкой. Так пиковая дама улыбалась Герману после роковой ставки.

На следующий день к вечеру, поняв, что его ждет еще неделя, а то и больше командировочной жизни, Сергей отправился в библиотеку, которая помещалась все в том же бревенчатом домишке, что и двадцать лет назад. Провинциальные библиотеки в те ныне далекие советские времена поражали своим разнообразием. Какой-нибудь питерский или московский книжник, попав в библиотеку или заштатный книжный магазинчик на окраине провинциального городка, испытывал такой же шок, как советский турист, оказавшийся в американском супермаркете. Сергей долго в нерешительности ходил между полками – никак не мог понять, что больше подходит для его целей: убить время, которого девать здесь ему было некуда. В конечном счете, он остановил свой выбор на объемистом томе Сименона «А все-таки орешник зеленеет» да еще прихватил тонюсенькую книжонку, называвшуюся «Homo Фабер». Последнюю он выбрал потому, что когда то его поразила пьеса «Дон Жуан, или любовь к геометрии» этого швейцарца – Макса Фриша. Оставив в залог пятьсот (ну и нравы разбойничьи царят теперь в провинциальных библиотеках; ему даже показалось, что молоденькая библиотекарша предпочла бы, чтобы он замотал эти книги) рублей, Сергей отправился в свой номер. Однако книги он пока отложил, а снова уселся перед телевизором – этим лучшим убийцей времени.

Так прошел вечер. Утром он – на сей раз без похмельного синдрома – отправился по делам и умудрился выполнить свою дневную программу довольно быстро. До настоящего окончания дел, было еще, конечно, далеко, но провинциальная бюрократия устроилась так, что принимала посетителей лишь в первой половине дня, а потом становилась неуловимой даже на малом пространстве этого городка. «Мобильной связи на вас нет!» – бормотал Сергей перед очередной закрытой дверью. Деваться было некуда, и он часа в два снова оказался в своем номере, благо дальше километра от него и не удалялся и передвигался только на своих двоих. «Ни к чему им тут сотовая. Только деньги зря потратим», – сетовал он.

В номере он, конечно, почти немедля принял горизонтальное положение, хотя и с книжкой в руке. Но, одолев две-три страницы, полез зачем-то в конец, потом неизвестно почему принялся читать с середины.

Это была ночь лунного затмения (13/V) – оно поразило меня неожиданностью… Я объяснил Сабет, почему Луна, полностью покрытая земной тенью, все же четко виднеется на темном небе (тогда как в новолуние диск не виден) и кажется даже объемней, чем обычно. Не сияющий шар, как всегда, а словно шар, словно мяч, словно угасшее светило, словно огромный оранжевый сгусток остывающей магмы в глубинах вселенной. Не помню, что я говорил в тот час. Сабет тогда впервые поняла (это я помню), что я всерьез принимаю то, что происходит между нами, и поцеловала меня, как никогда прежде. Однако затмение было, пожалуй, тягостным зрелищем – огромный сгусток материи, который плывет, вернее, несется, в пустоте, вызывал зримый образ того, как, земной шар, тоже плывет – вернее, несется – во мраке вселенной. Кажется, я говорил о жизни и смерти в общем виде; и мы оба были взволнованы, потому что еще никогда не видели такого полного затмения Луны, даже я не видел; и впервые у меня возникло тревожное чувство, что девушка, которую я до сих пор считал ребенком, в меня влюблена. Во всяком случае, в ту ночь, когда мы вернулись в гостиницу, простояв на набережной Роны до тех пор, пока не начали дрожать от холода, она сама пришла ко мне в номер.