Звездный Надзор

Вцепившись побелевшими пальцами в пульт управления, Ларсен смотрел, как два корабля, совершив идеально правильный разворот над сияющим в ночи городом, стремительно удаляются вверх. На планету, сказочную новогоднюю елку, неторопливо падали пузатые капли. Отсюда, издали, они казались совсем маленькими и совершенно безобидными. Но Ларсен знал, что такой смерть представляется всегда. Издали или вблизи, со стороны она кажется безобидной. И ничего нельзя было сделать. Он не успевал. Не успевал. Хотя и самую малость...

Через миг две сверхмощные вспышки термоядерных разрядов заставили погаснуть все обзорные экраны. Он не закрыл глаза. Ларсен хотел ослепнуть, чтобы не видеть всего этого, не видеть больше ничего. Он уже ослеп от горя. На него упала бомба, на него, не на сына. Не на жену, нет! Не на его дом, которого больше не существовало.

Он вернулся слишком поздно. Слишком поздно, чтобы спасти. Слишком поздно даже для того, чтобы просто быть там, с ними рядом. Еще через миг вспышки погасли, огромные клубы светящейся пыли окутали планету, а потом из завертевшегося лохматыми воронками дыма неторопливо поползли в разные стороны безжизненные мертвые куски камня.

– А-а-а! – кричал человек в командной рубке. Он не ослеп, не ослеп. Ларсен все видел, видел потому, что умная автоматика успела погасить, затемнить экраны, сберегая глаза пилота. – А-а-а! – Руки сорвали пломбы предохранительной автоматики, вырубая процессор. Нога ударила по педали, страшный рывок ускорения вмял тело в кресло, разрывая сосуды.

Скрипели и стонали крепления в ходовой рубке, металл тонко пел и лопался, а человек все вдавливал в палубу педаль управления форсажным режимом, сжимая белыми, совершенно бескровными пальцами штурвал. Грузовой корабль заложил широкую дугу, догоняя уходившие от мертвой планеты корабли.

Активация противометеоритного орудия... Запуск электронного прицела, подсветка... Селекция цели... В перекрестии быстро промелькнул силуэт одного из убийц, Ларсен сработал штурвалом и маневровыми двигателями, заставляя чужой звездолет вернутся в центр, на пересечение тонких светящихся линий. Пилот давил на педаль, выжимая из двигателя максимум линейной скорости. Металл стонал, что-то сорвалось с крепежной стойки, прямо за спиной, со скрежетом проползло через всю рубку, ударилось в противоположную стену. Звон осколков... Ларсен даже не думал о том, что это было. Возможно, его собственное сердце.

Как только силуэт в прицеле вырос, он вдавил гашетку огня. Пропитавшийся человеческой ненавистью корабль трясся, выпуская заряд за зарядом. От обшивки идущего впереди звездолета летели клочья, он попытался сманеврировать, но Ларсен не зря считался лучшим пилотом этого сектора Галактики. Если бы не Великая Анархия, разбившая человечество на отдельные кланы, на местные «княжества», он мог бы учить других летать. Он не был бы пилотом транспортника, перевозившего из одной звездной системы в другую нужные людям грузы. Он выучил бы на пилота своего сына. Щедро делился бы своим искусством со всеми.

Но и Ларсен, и его сын имели несчастье родиться не в то время, потому пилот давил на гашетку огня, и ему было безразлично – развалится судно на куски или нет. От убийцы, висевшего в рамке прицела и безрезультатно пытавшегося сманеврировать, по-прежнему летели обломки. Вот, наконец, пушка Ларсена пробила броню и снаряды начали крошить начинку корабля.

Огромная вспышка залила экран лобового обзора. Было ли это топливо или взорвались баки с кислородом, пилот не успел подумать. Руки на автомате дернули штурвал вверх, надеясь погасить ударную гравитационную волну. Обшивка грузовика стонала, мониторы выходили из строя один за другим. А Ларсен молился о том, чтобы уцелел ходовой обзорный экран, потому что еще оставался другой убийца, которого обязательно следовало покарать.

Пилот нашел второй корабль довольно быстро, тот стремительно уходил в сторону светила, надеясь спрятаться в сияющей короне звезды, сбить с толку как человеческие глаза, так и локаторы преследовавшего его судна.

– А-а-а! – рычал Ларсен в рубке грузовика, лишь недавно мотавшийся между планетными системами и ни за что не желавший поступать на военный флот. Еще вчера его знали, как самого веселого балагура в эфире... Он был мужем и счастливым отцом. Вчера, в другой жизни. Сейчас он догонял второго убийцу и не думал о том, что будет после того, как корабль бандитов исчезнет навеки. Он лишь выжимал из двигателя предельную мощность, уверенно контролируя растущий силуэт в прицеле. Залп! Пушка дернулась несколько раз и захлебнулась. Запас снарядов был израсходован.

Пилот вывел двигатели на форсаж и застыл. Через несколько минут убегавшее судно заполнило собой весь обзорный экран. Ларсен хорошо видел вспыхивавшие сигнальные огни, вращающиеся антенны радаров, растущую на глазах рубку управления. Вот уже различимы царапины на корпусе, разбитые иллюминаторы. Удар!

Обшивка беглеца, словно вспоротая гигантским ножом, раскрылась. В этот миг страшная волна крутанула оба корабля, взорвались кислородные баки. Суда развалились на части, вспыхивая. Ларсена выбросило из ходовой рубки вперед, шлем на его скафандре автоматически защелкнулся, как только давление стало падать. Сквозь толстое стекло пилот увидел, как из ходовой рубки корабля – убийцы выбросило человека. Его крутило в пространстве, руки и ноги нелепо болтались, как если бы кто-то, не переставая, дергал за ниточки, пришитые к тряпичной кукле.

Тряпичную куклу несло навстречу фрагменту разбитого судна. Скафандр чиркнул по острой, разлохмаченной взрывом кромке обшивки. Через миг в стекле гермошлема мелькнули наполненные ужасом глаза, легкое, невесомое облачко кислорода выскользнуло из чужого скафандра, превращаясь в кристаллики, а затем что-то лопнуло в лоскутьях, как воздушный шарик. Во все стороны полетели застывающие кровавые сгустки. Потом Ларсен потерял сознание.

Спустя несколько часов его подобрал санитарный корабль. Крейсера армии и спасатели прибыли в систему после того, как замолчали все передатчики Сонаты. Сигнал SOS – тот, что в авторежиме передавал скафандр Ларсена, – был единственным, который смогли засечь чуткие пеленгаторы. Пилот грузовика был первым и последним, кого увозил на борту санитарный корабль.

Ларсена больше не существовало, в прошлом осталась планета, где когда-то он бегал босиком по траве. Где встретил ее и где любимая женщина сделала его счастливым человеком, подарив сына. Где потом, уже позднее, учил Хенрика всему, что умел сам. Где уходил в космос из дома, случалось – надолго, но всегда – чтобы вернуться, чтобы снова услышать: «Ну вот и ты». Обнять. Он знал, что уже никогда не прозвучат эти слова. И его сын не сможет стать лучшим пилотом.

…Великая Анархия медленно умирала. Съеживалась, шипела и плевалась ядом, как змея, но отступала. Разброду кланов и бесконечным междоусобным войнам надо было положить конец. Создававшийся Звездный Надзор был тем местом, где Норт Свенссон собирался провести остаток своих дней. Молодого, бесстрашного офицера ценило начальство. Тогда, в первые годы, все было просто. Лучшие быстро шли наверх. Человечество, задыхавшееся в дыму бесконечных войн, мечтало о мире.

Норт Свенссон, ненавидевший террористов, отдававший все силы Надзору, стремительно поднимался по служебной лестнице. Пока, в конце концов, не занял это кресло...

Он ничего не забыл. Просто все было схоронено под толстым пластом прожитых лет: и молодой пилот Ларсен, и сгоревшая в огне Соната, и даже трубка, пришедшая к Адмиралу из тех далеких времен. Но вчера, когда десантники вытащили из грота молодую женщину с мертвой девочкой на руках, это вернулось.

– У меня мог быть такой же сын, – прошептал Адмирал, когда закрылась дверь за старшим лейтенантом Дмитревским. – Такой же горячий, упрямый и… и честный. По возрасту вы подходите...

– Адмирал Норт Свенссон, – мелодично пропел на столе коммуникатор. – Экспресс-катер для отправки к борту крейсера ожидает вас. Напоминаю, через два часа запланирован отчет правительству Межгалактического Союза по операции на Денте-пять.

– Да все я помню, – тихо проговорил Адмирал, вытаскивая трубку изо рта, осторожно проводя по ней морщинистой ладонью. Свенссон открыл нижний ящик стола, убрал ее внутрь. – Все я помню. Ничего не забыл...

* * *

– Обе турбины – стоп! Правая – малый ход! Стоп! – подавал команды на ходовой мостик Альфредо Карлос, напряженно всматриваясь через иллюминатор выходного шлюза в маячивший по правому борту силуэт аварийного катера.

Рядом с ним с газовым ружьем в руках застыл боцман «Одинокого Бродяги», Валдис Крапикас. Капитан грузовика Николас Болдвейн, подчиняясь командам старпома, выравнивал ход судна.

– Левая машина назад! Стоп! Обе турбины – малый ход! Гут! – Альфредо Карлос удовлетворенно улыбнулся, уступая место у иллюминатора боцману. Тот прильнул к стеклу, глядя на прогулочный катер. Теперь скорости кораблей совпадали, оба судна шли параллельными курсами, на небольшом удалении друг от друга.

– Что там, старпом? – прозвучал в переговорнике голос Николаса Болдвейна. – Настроили?

– Так точно, сэр, – Карлос шутливо вскинул руку к виску, хотя командир «Бродяги» не мог видеть своего помощника. – Идем параллельными курсами. Боцман выходит на охоту.

– Давайте поаккуратнее, ребята, чтоб мне без глупостей.

Альфредо повернулся к Валдису, который уже опускал гермозабрало скафандра на лицо.

– Ну что, не промахнешься, снайпер? – улыбаясь, спросил он. Стекло его шлема все еще оставалось открытым.

– Первый раз, что ли? – деловито проверяя ружье, уточнил боцман. – Пора открывать шлюз, Альфредо.

– ОК, – прозрачный щиток скользнул на лицо старпома.

– Активирую связь, раз-два-три, проверка. Мостик, как слышите?

– Слышу хорошо, – тут же отозвался Болдвейн.

– Боцман, раз-два-три, настройка громкости, как слышимость?

– Ты орешь мне в ухо, старая калоша, – проворчал Крапикас, морщась и убавляя громкость динамиков.

– Раз-два-три.

– Теперь все путем. Открывай.

Легко и беззвучно скользнула в сторону створка выходного шлюза, скрываясь в боковом пазу. Боцман сделал шаг вперед, к проему, поднял ствол.

– Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять... – легкомысленно пропел Карлос, со стороны наблюдая за действиями боцмана.

– Не гундось под руку, – Крапикас поймал в прицел аварийный катер.

Тумм! Отдача швырнула боцмана назад, он потерял равновесие, но твердая рука Альфредо Карлоса поймала товарища, удержала от удара о переборку шлюза.

– Благодарю, старпом...

– Потом сочтемся? Бутылка текилы?

– Ну что там у вас? – вновь прозвучал в динамиках тревожный голос Николаса Болдвейна.

– Да боцман тут хотел полетать немного, а я вернул его на грешную землю… палубу… Все в порядке, кэп.

– Я спрашиваю, как выстрел?

– Вроде идет как надо.

Оба человека в выходной камере наблюдали за светящейся точкой «присоски», быстро удалявшейся от борта сухогруза в сторону «прогулочника». Длинный прочный шнур тянулся за электромагнитной головкой, бухта у ног боцмана разматывалась и худела на глазах.