Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски

Ветер треплет волосы, но, не добравшись до горла, улетает.

Я понимаю без слов – это была бесполезная попытка: Гай Юлий Цезарь перешел Рубикон. Или, как говорят во Владивостоке, проехали, Манзовка!

На следующую сессию Тотального диктанта Наталья Сергеевна улетела, отложив все дела.

– Теперь живу каждый год от зимней конференции в Новосибирске до летней стратсессии. Когда мне предложили войти в экспертный совет, выпалила: «Согласна!» – не дожидаясь конца предложения.

* * *

Наше путешествие начинается с набережной Цесаревича. В прежние времена это была территория Дальзавода – его причал, выкрашенный в ярко-желтый цвет, хорошо виден с берега. В арочных окнах бывшего заводского здания – афиши спектаклей Мариинского театра: «Жизель», «Макбет», «Лебединое озеро», «Тоска». Под ними гуляют жители, не подозревая, что через пару минут ленивое созерцание моря нарушат люди в серых толстовках с логотипом Тотального диктанта.

– Работаем на площадке! – отдает распоряжение тотальный главнокомандующий Ольга Ребковец, и тотчас в толпу врезается приморская гвардия диктанта – Вячеслав Беляков, Ирина Череповская, Наталья Милянчук, а вместе с ними идем я и фотограф Евгения Анфимова. Насторожившиеся при виде сплоченной группы горожане с удивлением узнают, что им ничего не втюхивают, не впаривают, не втюривают и даже не всучивают. Им предлагают пройти тест на грамотность!

Работа на площадке – это игра и урок одновременно. Несколько минут детства, нечаянно подаренных тебе незнакомым прохожим с планшетом и маркером в руках.

Первой останавливается семейная пара: черные куртки, синие джинсы, темные солнечные очки. Рядом со взрослыми – сын-школьник на гиро-скутере.

Задание № 41:

«Поставьте тире там, где это необходимо: Его мечта купить автомобиль Tesla. Ваше молчание значит, что вы не согласны? Моя задача подготовить контент-план».

Отвечает женщина, мужчины настороженно и с надеждой следят, справится ли мама с заданием. Рядом проверяет грамотность семья постарше: седоволосый мужчина в модном пальто и дорогих очках с огненно-рыжей спутницей и подростком лет двенадцати.

Задание № 35:

«Расставьте запятые там, где это необходимо: Конечно все документы надо отправить по электронной почте. Увольнение начальника отдела как ни странно не повлияло на работу компании. По мнению эксперта систему нужно модифицировать».

Здесь муж расставляет запятые маркером сам и лишь на последнем предложении поворачивается к жене – даже не посоветоваться, а посмотреть. В минуту задумчивости ее вид придает мужчине уверенности.

– Как вы считаете, – обращается к очередному прохожему Наталья Сергеевна, – как правильнее говорить: «владивостокцы» или «владивостокчане»?

Это уже не проверка на грамотность. Среди приморских филологов развернулась дискуссия, и Милянчук пользуется случаем узнать мнение обычных горожан. Ее собеседник владивостокчанином называться не желает. Короткая темная куртка, бейсболка с длинным козырьком, джинсы, двухдневная щетина, руки в карманах – из далекого Новосибирска таким мне представлялся собирательный образ перегонщика автомобилей.

Мы уже возвращаемся на парковку, где нас ожидают водители и машины, как вдруг Милянчук замечает байкеров. Подтянутые, коротко стриженные, в блестящей черной коже с наколенниками, налокотниками, наплечниками, они совсем не напоминают классических кряжистых мотоциклистов с пудовыми кулаками, пивным пузом и волосами до плеч. Они больше похожи на киборгов: их мотоциклы скромны в размерах, но фантастически быстры, а сами гонщики гораздо чаще посещают спортзалы, чем пивные. Несмотря на различия, это все та же субкультура скорости, адреналина, рева моторов, риска и грубоватой шутки. При виде этой упакованной в кожу компании глаза Натальи Сергеевны загораются, и она устремляется к ним со скоростью «Харлея».

– Тотальный диктант! – строго представляется Милянчук.

Байкеры смолкают и поворачивают головы. Наталья Сергеевна наступает с неотвратимостью опытного экзаменатора:

– Господа, давайте пройдем проверку на грамотность!

Мужчин в кожаных куртках сразу становится меньше.

– Мы давно не виделись…

– Нам некогда…

– Трудных заданий давать не буду! – взывает Наталья Сергеевна.

Но количество байкеров продолжает уменьшаться, пока перед Милянчук не остается в одиночестве девушка в шлеме и с толстой косой, упрятанной под кожаную куртку. Она и спасает репутацию крутой байкерской компании.

* * *

Бережлив и хитер русский язык! Чтобы объяснить читателю седьмое значение слова «кошка», мне придется использовать третье значение слова «коса». Следующей площадкой Тотального диктанта стала Токаревская кошка – каменистая коса, соединяющая берег с одним из старейших маяков Приморья. Заработавший еще в XIX веке (каменная башня высотой почти двенадцать метров построена позже – в 1910 году), он и сегодня светит по ночам белыми и красными огнями. Маяки – из тех вещей, которые прошлое создавало с особым поэтическим настроением. Сегодня они (так же, как и паровозы) имеют стратегическое значение: в случае перебоев с электричеством и спутниковой связью одни вернутся на железную дорогу, а другие обеспечат безопасность морским судам. Кошка, мыс и маяк носят имя Михаила Яковлевича Токаревского (1809–1858 гг.) – помощника директора Балтийских маяков. В девятнадцатом веке Россия еще продолжала опись своей территории и никак не могла добраться до собственного края. Это было время русских географических открытий: на картах появлялись новые земли, а в лоциях – новые воды. Щедрая россыпь русских имен украсила западное побережье Тихого океана. В начале шестидесятых годов оказалась среди них и фамилия скромного балтийского гидрографа, никогда не бывавшего в этих местах. То был посмертный подарок его друга, начальника экспедиции по описи здешних берегов Василия Бабкина. История вышла красивой: Токаревский бы не поверил, что его именем назовут мыс на другом краю света; Бабкин не предполагал, что на этом мысе поставят маяк (напомним, его друг заведовал балтийскими маяками). Но судьба любит подобные сюрпризы, а может быть, в отличие от нас, видит в них особый смысл.

На Токаревской кошке я чуть не тронулся умом. Все шло как обычно: проверка грамотности, мини-тесты, порхающая бабочкой и ползающая ужом фотограф Женя Анфимова, планшеты, штативы, значки с логотипом Тотального диктанта, и вдруг… я поворачиваю голову и вижу, как метрах в ста от берега на воде стоит девушка в костюме лисы. И хвост опущен в море, как у сказочной плутовки, что ловила им рыбешку на ужин. Зажмуриваюсь и мотаю головой, но когда открываю глаза, девушка-лиса никуда не исчезает. Подставив лицо солнцу, она наслаждается солнечным днем, легким ветерком и спокойствием океана. В ста метрах от берега! Мозг мой начинает давать сбои, так как разумного объяснения тому, что наблюдают глаза, не находит. Если флегматичная прогулка по морским волнам выглядит фантастически, то костюм лисы – просто абсурдно. Беззвучно открывая рот, я поворачиваюсь к старушке, выгуливающей на косе у маяка двух внуков. Рука моя указывает вдаль, на странный мираж, привидевшийся мне. Язык не слушается, и вместо вопроса выплескиваются изо рта отдельные звуки:

– А… э… у…

Старушка поднимает голову, бросает взгляд на лису и равнодушно произносит, взмахом руки указывая куда-то в сторону:

– Да там их сотни полторы…

Почти смирившись с неизбежным – частичной потерей рассудка, я послушно поворачиваю голову и обнаруживаю толпу мирно стоящих на поверхности моря горожан. Они гораздо дальше девушки-лисы, их лиц не разглядеть, только руки иногда синхронно поднимаются над головами и тут же опускаются вниз. Я вдруг понимаю: они гребут! И, резко развернувшись к лисе, к огромному своему облегчению различаю у нее под ногами нечто вроде доски. Людей, которые чуть не свели меня с ума, во Владивостоке называют саперами, с ударением на первом слоге, а их средства передвижения – сапами. В тот день они впервые в году вышли в море, отыскали льдину и сожгли на ней чучело Зимы. Вероятно, и девушка в костюме лисы участвовала в этих театрализованных масленичных гуляниях.

Спустя четверть часа пара саперов уже проходит тест на грамотность, попав в цепкие руки гвардии Ребковец.

* * *

Последним официальным мероприятием этого дня стала моя лекция в молодежной библиотеке «БУК» на улице Светланской. Называлась она «Легенды и мифы сибирских городов». В светлом и уютном помещении библиотеки, где на антресолях устроен читальный зал, а на широком подоконнике задумчиво смотрит за окно гипсовый Пушкин, я рассказывал о пропавшем в Сибири ковре королевы Елизаветы, фальшивой шпаге Витуса Беринга, поиске срединной точки Родины и мистических призраках Владивостока. Все вышло так, как люблю: меня слушали, задавали вопросы, со мною спорили и соглашались. А после выступления подошла женщина и сказала, что читала мой блог десять лет назад. Это оказалось так мило и трогательно!

Мартовские сумерки неторопливо опускаются на Владивосток. И он нехотя возвращается от моря в сопки, поднимаясь вверх по улицам-змеям. Ветер упрямо дует в спины, выпроваживая людей по домам, но они продолжают цепляться за скамейки набережных, за открытые двери кафе и друг за друга. Город у моря никогда не засыпает полностью.

Глава 2

Владивосток – Уссурийск (99 км)

Маршрут: Владивосток (год основания – 1860-й) – Алексеевка (1907 г.) – Уссурийск (1866 г.). Время в пути: около двух часов.

За четыре года позапрошлого века пароходы Добровольного флота, купленные в Германии на народные пожертвования, перевезли из Одессы во Владивосток более двадцати тысяч крестьян. Волны украинских переселенцев хлынули с пароходных палуб на приморские сопки подобно цунами. Вместо трех, пяти, в лучшем случае восьми десятин земли здесь давали до ста! В ХХ веке Транссиб перехватил поток приезжих, а украинцы продолжили активно заселять Дальний Восток. По переписи 1926 года во Владивостокском округе их было около трети от всех жителей – 32,8%! Многие поселения вдоль современной автотрассы «Уссури» основаны выходцами из Украины: Алексеевка, Черниговка, Спасск-Дальний, Переяславка.

Приморье охотно привечает приезжих и сегодня, но едут сюда все больше люди временные – студенты, туристы и гастарбайтеры. Как шутят в городе, Владивосток – это когда узбек на корейском автобусе объясняет на русском языке китайцу, как проехать в ресторан японской кухни. Самолет, которым я прилетел в приморскую столицу, был полон будущих гастарбайтеров из Кыргызстана. Дорога в генах у кочевника, даже если он выехал за пределы своего кишлака в первый раз. Никогда еще я не видел такой оживленной ночной жизни в десяти километрах над землей: киргизы перемещались по салону, менялись местами, передавали друг другу вещи и гаджеты, обменивались новостями из мессенджеров – в общем, жили обычной жизнью каравана, а не дремали застывшими куклами в ожидании посадки.

В аэропорту «Толмачево» познакомился с первым участником нашей команды – фотографом Евгенией Анфимовой. Сначала на лестнице, ведущей в зал вылета, появился чемодан, затем фотокамера, а уже после сама Женя – невысокая, улыбчивая и немного усталая. Более всего в этот момент она напоминала Гаечку – пилота, изобретателя и механика из диснеевского мультфильма про спасателей-бурундуков. Анфимова – крутой профи, жуткий трудоголик, вечный путешественник и мечтатель. Когда она говорит о местах, где еще не бывала, ее глаза становятся большими, как у персонажей Диснея. Женя работает без суеты, но все вокруг нее – люди, улицы, автомобили, здания, послушно складывается в яркие и живые картинки-фотографии. Вместо заемного «сы-ы-ы-р!» люди на ее снимках скандируют «жи-ши!», а если это не помогает расслабить серьезные физиономии и каменные позы, Анфимова мягко говорит:

– На счет «три» пусть каждый сделает любое движение! Раз! Два!.. Три!

Она ненавидит скучные кадры и ловит мгновения за уши, спасая их из реки времени.

* * *

Во Владивосток и Хабаровск едут учиться студенты со всего мира. Китайский, корейский, арабский, тюркский, испанский, английский языки звучат в коридорах и аудиториях главных местных университетов – Дальневосточного и Тихоокеанского. В этой разноголосице языком общения быстро становится русский, которому иностранцев учит Ирина Борисовна Череповская, кандидат педагогических наук, директор Центра русского языка и культуры ДВФУ.

– Всю жизнь этим занимаюсь, – говорит она мне.

– Какие слова для иностранцев самые сложные?

– Да им у нас все трудно. Начиная со слова «здравствуйте».