Горизонталь

– И не дам тоже.

– Те, которые не дам, нам не нужны, только дам и точка.

– Ты тоже, по ходу, теперь без Вики. Ну хоть шпильнул, и то хорошо.

– Прям! Че ты думаешь, мне этот коммерс страшен? Пф-ф-ф! А он, кстати, точно просто коммерс? Или бандюган?

– Да я уже че-то хер его знает. Рожа бандитская.

– И плевать. Волков бояться – в лес не ходить. А где, кстати, Микулай? Куда он испарился?

– Точняк! Снова как заваруха – его нет. Телепортатор херов. Дома ему пропиздон вставлю.

– Надо выспаться.

– Ага, завтра на дело.

Наутро голова гудела у Санёчка, как Царь-колокол после выстрела в него из Царь-пушки Царь-ядром. Столько горячки, полученной за два последних дня, в его теле не было два года. Естественно, отвыкший организм сопротивлялся. Хотелось умереть, но у любимой матушки были другие планы. Сначала она молилась слишком громко и долго за его грешную душу, пока не вспомнила о деле, не терпящем отлагательств.

– Ты мне дрова в поленницу обещал сложить! Сегодня!

– Мам, что так громко? Сейчас мозг взорвется.

– Пить надо меньше со своими этими. Только вышел, а уже все сердце матери истерзал.

– Есть таблетка от головы?

– На водку у тебя деньги есть, а за таблеткой к матери?

– Будут и деньги на таблетки, – Санёчек повернулся к стене, – и дрова сложу, только позже.

Клавдия Петровна вышла. Через пару минут вернувшись, она бросила в сына таблеткой, которая скатилась по одеялу на пол и нырнула куда-то под кровать.

– И как я ее достану? – Санёчек смотрел куда-то в темень подкроватья.

– И водички! – ледяная вода из колодца вылилась на голову страдальца. – Скажи спасибо, что из стакана, в тазу белье замачивается.

– Ма-а-а-ам, ну чего ты творишь? Совсем, шоль, с ума сошла?

– Будешь так с матерью разговаривать – схожу за скалкой.

– Да иду я, иду!

Кольцов героически сполз на пол и начал шерудить под кроватью. Пыль мерзко липла к мокрой руке, однако целительное колесо он все же нашел. Подув на него, произошло обеззараживание. «Все, что упало у солдата, – упало на газетку!» – вспомнилось Санёчку. Без воды таблетка встала в горле.

– Мам, где мои штаны? – крикнул он.

– Заблевал ты все свои штаны! – раздалось из соседней комнаты. – Замочила! Стирать сам будешь! Я твою блевотню трогать не собираюсь. Ишь чего!

– Куплю тебе стиральную машинку, как разбогатею. Новую!

– Дрова иди укладывай, буржуй.

Санёчек осушил половину графина воды под аккомпанемент осуждающих вздохов матери и вышел во двор. На улице было прекрасно. Не жарко и не холодно. Зефир подбежал к хозяину и весело вилял хвостом, за что получил небольшую порцию ласки.

– Жениться тебе надо, дурке!

– Зачем?

– Как это зачем?

– Ну я и спрашиваю, зачем?

– Штаны свои надень старые, королобый! – загорланила мать, – ходит он тут с голой жопой! Перед соседями-то стыдоба кака-а-а-ая…

– Вот скажи мне, Зефир, утро, а она уже на меня орет. Чего я сделал? – Санёчек повернул голову и ответил не менее тихо: «Я у себя во дворе. Делаю, чего хочу, хоть голым могу ходить».

– Ты у меня во дворе! – Клавдия Петровна вышла в коридор и бросила в сына штанами. – Бестолочь! Сил на тебя нет. В могилу сведешь, буду к тебе во сне приходить.

– Ага, и долдонить, какой я никчемный и что жениться мне надо. Ты чего с утра завелась-то? Я ж еще ничего сделать не успел, а ты…

– Поговори еще тут.

– Мам! Ты…

– Не мамкай тут мне.

Санёчек с горем пополам натянул штаны и отправился выполнять семейный долг. В детстве за это хоть мороженое давали. А сейчас что? Да ничего! Пивка бы нольпяточку. Еще и дрова эти по всему двору валяются. Неспешно он поднял несколько рубленых поленьев и уложил на штатное место хранения. Увидел пачку сигарет на лавочке. Сел. Закурил. Рядом улегся Зефир.

– Хорошо вот тебе! Спишь, жрешь, иногда гавкаешь! Не жизнь, а сказка! Хотя какая сказка? К бабам-то тебя не пускают! А какая жизнь без баб? Никакой. Да тебе уже и не надо, старый ты!

Зефир в ответ лишь звонко гавкнул и ломанул к забору, где вылил весь накопившийся негатив на подъехавшую машину. Судя по наваливающему ВИА «АК-47», исполнявшему песню про далекий-предалекий Афганистан, это был Кузьма, что по-хозяйски вошел в усадьбу Кольцовых. Пес радостно прыгал, пытаясь игриво цапнуть гостя.

– Так, Зефир, фу, фу, я сказал! Санёчек, убери своего придурошного пса.

– Он играется.

– Ага. Сейчас откусит мне чего-нибудь, доиграется!

– Зефи-и-и-ир! – Санёчек похлопал по ноге, отчего пес стремглав рванул к нему. – Видал, какой дрессированный?

– Посади на цепь, че ль, его?

– Тебя бы на цепь! Слыхал, Зефир? На цепь тебя посадить хочет. Ты же послушный пес? Послушный, да? Сидеть! Лежать! – собака поочередно выполнила команды. – Видал, шоль?

– Ага, ты отжил, че ль?

– А не видно?