Беззаконная месть

Игнатьев согласительно кивнул головой и, заглянув в листки материалов дела, которые вытащил из своей кожаной папки, продолжил:

– Вы утверждаете, что в момент драки, Вы, выскочили на балкончик и вооружились топором, погнались в подъезд и на лестничной площадке ударили обухом топора, старшего брата Вадима.

– Так, ведь там как было-то, я то, что топор схватил – не отрицаю… – попытался было объяснить Зябликов – … дылько опосля, ничегошеньки не помню. Видимо мозги совсем «набекрень» были…

Адвокат, держа в руке листы дела, строго – внушительно посмотрел на Ивана Митрофаныча и продолжил:

– Второго брата, Игоря Отребьева, вы догнали на выходе из подъезда, на площадке первого этажа и дважды ударили топором. Оба удара в голову и оба – не совместимые с жизнью. Теперь, старший из братьев – Вадим Отребьев, в реанимации и врачи говорят, что если вдруг случится чудо, и он выживет, – тут адвокат, положил листы дела на стол перед собой и закончил:

– То останется парализованным идиотом, до конца дней своих…

– Дай Бог ему здоровья, господин адвокат! – Лицемерно воскликнул Иван Зябликов. Он, уже не хотел курить. Он хотел «обвести вокруг пальца» (обмануть) следствие. И ещё, Иван Митрофаныч точно знал, – «сидеть» придётся – по-любому. Сидеть, из-за каких-то сволочных подонков, которых, положа руку на сердце, и рожать-то не следовало!

Вопрос только – сколько лет чалиться (сидеть)…

Иван Митрофаныч не отличался ни статной удалью, не мог он похвалиться и богатырским здоровьем. Так, мелковатый в росте, «безобидный» мужичёк – работяга, с расшатанным алкоголем здоровьем. Всю свою жизнь, честно отпахал на тракторах и комбайнах родного совхоза. Не считая мелкого воровства сельхоз продуктов, с полей и огородов и солярки из своей техники, был чист перед законом…

Зябликов уже выбрал для себя линию защиты, которая была очень проста и бесхитростна. Первая часть её, заключалась в словах: – «Они первые начали». Вторая часть, очень-черезчур богатая событиями, объяснялась словами – «Ничего не помню. Пьян был»… Почему-то Зябликову казалось, что если всё время стоять на такой трактовке событий, то срок будет меньший, чем, если следствию станет известна вся правда…

Иван Митрофаныч перегнулся через стол, за которым они беседовали с адвокатом и доверительно проговорил:

– Я ведь следователю вчерась говорил, что я, как топор схватил, больше ничего не помню. Не помню, как убил. Там анализ крови у меня брали на алкоголь. Оно покажет, что пьян я был. Кроме того, меня пьяного, со сна, полицаи скрутили. У них лучше спросите, я совсем невменяемый был.

Адвокат, у которого уже были эти анализы, усмехнулся:

– Да-а, там результаты зашкаливают!.. – Сказал он, неодобрительно покачивая головой.

Пожилой адвокат, «собаку съевший», зубы стёрший, полысевший в ходе судебных баталий, прекрасно знал другую «подоплёку», дела. Но его больше устраивала версия, рассказанная его подзащитным. Он думал, что если врачи-психиаторы подтвердят возможность аффекта, у его клиента, то можно смело надеяться на минимальный срок наказания, предусмотренный статьёй. Да и саму статью можно будет поменять. В таком случае, его подзащитному будут инкриминировать «превышение допустимых мер самообороны»…

В его случае, это можно будет считать победой…

Игнатьеву очень хотелось помочь Зябликову, хоть тот ему был «ни сват, ни брат». Тому были причины…

Адвокат подумал, что сейчас у него есть возможность, подсказать подзащитному одно слабое место в его версии:

– А скажите, Иван Митрофаныч, почему, вы за два дня до событий, наточили топор. Надеюсь не потому, что знали, для кого он пригодится. – Спросил он у подзащитного Зябликова. «невинным» тоном.

Иван Митрофаныч растерялся, не ожидая такого каверзно-провокационного вопроса, и запинаясь, проговорил:

– Дык, там одна знакомая баба попросила дров наколоть… Дык я что, холостой… Чё не подмогнуть…

Адвокат так же наклонился к клиенту и негромко, но чётко произнёс:

– Иван Митрофаныч, если не хотите сидеть долго и несчастливо, не рассказывайте ни о какой «бабе». На следствии «перероют» всё. Будут спрашивать и про «бабу» и про то, кто топор наточил. Кто, что сказал, кто что видел. Будет следственный эксперимент, так что Вы потрудитесь вспомнить, кто, где стоял, и что делал…

Адвокат, кивнул головой и, подняв указательный палец правой руки к потолку, словно хотел «заострить» внимание подследственного на своих словах, добавил:

– Не старайтесь Иван Митрофаныч сделать свою и без того «тяжёлую» статью – статьёй, «с отягчающими обстоятельствами». У ВАС и так «деяний» хватает. Так, что вы всегда должны помнить, что именно вы не помните. Следователь Шахов, который ведёт НАШЕ дело, прекрасный специалист своего дела…

На секунду, Ивану Митрофановичу, вдруг показалось, что адвокат знает гораздо больше, чем говорит. Он посмотрел на своего адвоката – защитника. Перед ним сидел человек лет шестидесяти. Полноватый, лысоватый. И умный. Зябликову, нужен именно такой человек.